Михаил Беглов - Отложенная жизнь

Генерал провел на карте указкой, показав ту «красную черту», дальше которой армия – пока, по крайней мере, – отступать не намерена.

Одновременно, сообщил командующий, идет подготовка еще двух опорных оборонительных линий, куда могут быть отведены войска для отдыха и реорганизации. Одна по линии рек Обь – Иртыш, за которыми как за естественным препятствием можно обороняться с меньшими силами. И другая линия обороны дальше на восток по реке Енисею, с главным опорным пунктом в городе Красноярске. Мы действуем в полном контакте с частями адмирала Колчака, который уже добился там немалых успехов в сражениях против большевистских банд. Надеемся также на поддержку Японии, войска которой контролируют значительную территорию за Байкалом и на Дальнем Востоке.

После совещания офицеры расходились в приподнятом, ажиотажном настроении. Большинство из них снова рвалось в бой, хотя были и пессимисты, которые не разделяли всеобщего оптимизма по поводу грядущего.

– Его бы устами, да мед пить, – не сдержался штабс-капитан Дерюгин, выйдя с группой товарищей из штабного вагона. – Как-то у нашего юного генерала все очень гладко получается. На войне так не бывает, а тем более здесь, в Сибири.

Многие офицеры относились к Пепеляеву с большой долей иронии, а рядовые так вообще со смешком называли его «ненастоящим генералом». И не только из-за возраста – ему еще не было и тридцати лет. Опыта командования большими соединениями у него действительно не было. Пепеляев неплохо проявил себя во время Первой мировой, но закончил ее лишь в звании капитана. Звание подполковника получил непонятно за какие заслуги из рук Керенского, главы Временного правительства. Так что многим боевым офицерам, за плечами которых было гораздо больше боев на европейских фронтах, было не очень понятно, с какой радости ему вдруг после анекдотично-случайного, – как они считали, – «освобождения» Томска от большевиков дали погоны полковника, а затем и генерала.

– Лето скоро закончится, а зимы – сами знаете, – какие тут суровые, – не унимался штабс-капитан. – Да и красные, как мне разведка донесла, тоже сдаваться не собираются. Это пока еще все тихо, но уверен, что нас еще ждет немало сюрпризов.

Но на него все зашикали, да так яростно, что Дерюгин не стал дальше развивать свою мысль.

– Господа, а пойдемте-ка в картишки перекинемся, – предложил поручик Вострихин, славившийся своим веселым нравом. – Вечер длинный. Надо же чем-то руки занять.

Сергею не очень хотелось оставлять Татьяну надолго одну, но пришлось согласиться. Не в офицерских правилах было отдаляться от «товарищей по оружию». Офицеры от нечего делать не только вечерами, а то и днём играли в карты. Почти всю поездку он под различными предлогами отнекивался от участия в играх, но сейчас не смог.

– Ладно, если только одну партийку, – согласился Сергей.

Обычно ему в карты не везло, но тут, что называется, подфартило. Возбужденные шампанским и разговорами о скорой победе над большевиками, офицеры, не колеблясь, блефовали и ставили на кон большие деньги. И в итоге Сергей выиграл невиданную сумму – почти миллион «сибирских рублей». Таких денег он никогда в жизни не держал в руках.

– Серж, ну, и везет тебе сегодня, – засмеялся поручик Вострихин, отсчитывая банкноты. – Но, как говорится, не везет в карты – повезет в любви. Я тут намедни в обозах такую фифу высмотрел. Надо бы познакомиться с ней поближе.

– Как вы можете, поручик, – возмутился один из офицеров. – Мы же на войне, причем священной за Русь-матушку. Не сегодня-завтра можем лечь в сырую землю. А вы…

– Не будьте ханжой, – не сдавался Вострихин. – Не нами сказано – война войной, а обед по расписанию. А Фридрих Вильгельм понимал, что говорил. Так что, пока живы, надо брать от жизни все, что можем.

В свое купе Сергей возвращался в превосходном настроении. Хотя, конечно, поведение товарищей по полку его раздражало. Как можно пить шампанское, развлекаться, говорить о женщинах и каких-то пустяках, когда их страна, их России стоит на пороге вселенской катастрофы.

Поезд опять остановился, и он пошел вдоль вагонов по насыпи. По пути заглянул к полковому кассиру, которому, как было принято в части, сдал на хранение выигранные деньги. Так считалось безопаснее.

Он нашел Татьяну, сидящей на ступеньках вагона.

– Мы с тобой теперь богаты как никогда прежде, – начал он, было, говорить, желая порадовать жену, но она приложила пальцы к губам и прошептала:

– Тихо. Тихо. Садись, послушай, как изумительно поют здесь соловьи. Никогда раньше такого не слышала. Наверное, нигде в мире так не поют соловьи. Только у нас в России.

Сергей присел рядом на ступеньки, обнял жену за плечи, и они еще долго сидели так, слушая соловьиные трели.

Радости пятилетней Ольги не было предела.

– Ура, мы поедем в Америку! – закричала она, услышав, как отец, придя с работы, рассказывает маме новость. Его вызывали сегодня в Управление кадров, где сообщили, что начнут скоро оформлять в командировку. В Вашингтоне освобождается место стажера, но, учитывая то, как он себя зарекомендовал на работе в Москве, предполагается, что его пошлют не на шесть месяцев, как обычно бывает, а сразу редактором на год. А если все будет хорошо, то потом смогут быстро переоформить в корреспонденты уже на несколько лет.

– Чего ты, собственно, радуешься, дурашка? – попытался остудить пыл дочери Сергей. – Ты вообще знаешь, что такое Америка и где она находится?

– А вот обзываться нехорошо, – Оля ушла от ответа, сделав вид, что обиделась.

– Я не обзывался, – рассмеялся Сергей. – «Дурашка» – это уменьшительно-ласкательное. По смыслу почти как «любименькая» только другим словом.

Мозг малышки быстро переработал полученную информацию.

– Ага, – через небольшую паузу поинтересовалась она. – Значит, говорить «Машка-дура» нельзя, а «Машка-дурашка» можно?

Сергей попытался объяснить дочери, что такое обращение возможно только к очень близким людям, а в общении с посторонними лучше его избегать.

Жена Лариса с улыбкой наблюдала, как он пытается выкрутиться.

– А Маша – моя самая близка подруга, – упорствовала дочь. – Но иногда она меня так безумно раздражает. Просто бесит.

Андрей посмотрел на жену – такое Оля могла услышать только от нее. Но Лариса сделала вид, что мешает что-то в кастрюльке на плите.

Чтобы сменить тему, Сергей сходил в другую комнату и принес большой глобус.

– Вот, посмотри, – сказал он дочери. – Вот это Москва, где мы живем, а вот Америка и ее столица город Вашингтон. Туда нужно лететь на самолете. Сначала полдня через всю Европу, потом через огромный Атлантический океан. А еще самолет должен совершить посадку на острове Ньюфаундленд в аэропорту маленького городка Гандер, чтобы его там заправили керосином, а потом еще несколько часов лететь до Вашингтона.