Александр Головко - Скульптор с Олимпа

Эх, жаль, что на такую красоту у меня нет с собой фотоаппарата…

октябрь, 2010 г.

То, о чём сегодня пойдёт речь, могло произойти где угодно и с кем угодно, особенно когда в подобном коллективе есть такой моторчик, как наш Колян.

Ему было за тридцать, официально он звался Николаем Кирьяновичем, имел должность специалиста по маркетингу. Мы его называли просто Коляном, а то и Приколяном. Он был легкого нрава и когда появлялся в издательстве, всегда одаривал комплиментами сотрудниц, дарил им небольшие презенты, шутил, рассказывал к месту анекдоты. В дни, когда устраивались корпоративы или юбилеи сотрудников, он неизменно выбирался тамадой.

И вот наступил очередной Новый год. Последние хлопоты, авральные дела в издательстве.

В своём коллективе мы ежегодно проводили все значимые праздники прямо в офисе. Закупали продукты, спиртное, подарки.

И в этот раз Николай составил нечто вроде сценария. Он был прирождённым артистом. В голове держал тысячу и один анекдот. Ему бы писать смешные рассказы, истории, но на это у молодого человека не хватало желания или терпения.

Наш коллектив подобрался, что называется, – винтик к гаечке. Все знали друг друга давно, дружили семьями, помогали друг другу.

Как обычно, на новогодний праздник пришли семейные пары и те, кто гуляют «сами по себе». Усаживались за большой праздничный стол, на котором манили запахами аппетитные закуски. Там было – от незатейливых бутербродов с колбасками, икрой и зеленью, до стандартного в нашей стране «национального» блюда оливье. А так же: салаты, соленья, огурчики, помидорчики, капустка хрустящая, грибочки маринованные, аппетитные балыки, шашлыки и прочая, и прочая…

Солидно и разномарочно среди блюд возвышались бутылки со спиртными напитками.

Наряженная елка празднично сверкала гирляндами огоньков. Наигрывал популярные песенки музыкальный центр.

Но вот, прерывая суету и веселый гомон собравшихся, послышался властный голос шефа:

– Внимание, господа! Мы все с вами теперь господа, – шутил наш «ген-дер» – генеральный директор Валерий Саныч. – Я вас всех где-то…

А где?.. – он поглядел по сторонам, потом наклонился и заглянул под скатерть праздничного стола. – Да здесь! – Уверенно показал он жестом, обводя присутствующих, – всегда люблю и обожаю!

И на правах, мда… вашего доброго ангела хочу поздравить дорогих и незаменимых с наступающим Новым годом!

А теперь перейдём непосредственно к празднованию.

Я с удовольствием слагаю с себя благородную участь тамады и передаю её в руки нашего мда… Николая Кирьяновича. Прошу жаловать! А любви к нему нам не занимать.

Колян, облеченный полномочиями тамады, сделал шутливое лицо и изрёк:

– Друзья, оставим церемонии, объявляю программу нашего вечера.

Первое. Для всех присутствующих вменяется обязательная непринуждённость и непременная доброжелательность. Весь вечер на арене и за этим столом с вами – ваш Приколян.

Делать разрешается всё, что не запрещается. Для вас сегодня играет духовой… музыкальный центр. Танцы-манцы, разрешаются зажиманцы, но не более…

Шутки, смех обязательны. И многое ещё чего. Скажу по секрету: перед боем курантов вас ожидает сюрпрайз – смертельный номер под куполом!

Ничего не бойтесь, слушайте меня, и мы доживём до Нового года!

И понеслось – тосты и выпивки, танцы, шутки, анекдоты и разговоры. На пике празднества, ближе к полуночи, многие уже не слушали Коляна. Он тоже не особенно старался держать внимание на себе. Танцевал с одной миловидной сотрудницей незамужнего состояния – Юлечкой-корректоршей, втайне питавшей надежду, что Николай обратит, наконец, на неё серьезное внимание и создаст в родном издательстве ещё одну семейную ячейку.

Настенные часы показывали «без пяти Новый год».

Извинившись перед Юлей, Николай обвёл взглядом сотрудников. В его глазах появилась решимость, быстро подошёл к столу, вилкой постучал по бокалу:

– Дорогие мои! Как поётся в известной песенке: «Пять минут, пять мину-ут…»

Пора к столу. Но прежде, чем зайдёмся в радостном вопле в честь Нового года, я предлагаю обещанный сюрприз. Прошу кавалеров наполнить бокалы, каждый мужчина должен откупорить по бутылке с шампанским.

Я специально припас целый ящик, не скупитесь – всем хватит. Повторяю, каждый должен открыть свою бутылку.

Время, время, джентльмены, – снова постучал он по бокалу для тех, кто замешкался. – Бутылку поставьте перед собой. Начинаем открывать, не церемоньтесь, пожалуйста, один раз в год бывает Новый год. Пробки в потолок, нАчали!

Подвыпившие мужчины, поддавшись общей эйфории, спешно откручивали проволочные держатели на пробках, послышалась канонада: золотисто-пузырчатые струи устремились в потолок.

Колян пошёл дальше: выстрелив пробку, он направил створ бутылки, как ствол брандспойта на стоящих напротив и, встряхивая, и прижимая отверстие пальцем, стал поливать всех, как это делают на пьедестале почёта победители авторалли после награждения.

Послышался визг, крики, кто-то полез под стол, кто-то пытался отвести «дуло» от себя, но вот полетела ответная струя в Коляна.

Все, как безумные, поливали друг друга. Это длилось минуты три. В тишине громко ударили настенные часы с боем. Народ замер. И тут Колян воскликнул:

– Шампанского дамам! Что же вы, господа?! Забыли о Новом годе? Загадываем желания и подымаем бокалы за то, чтобы наша жизнь в следующем году была такой же фонтанирующей, радостной и счастливой! Гип-гип – ура! Троекратно, все вместе, ну!

Грянуло троекратное «Ура-а-а!!!»

С последним ударом кинулись обниматься, поздравлять друг друга. Праздник покатился дальше, тосты, хохот и всё остальное по полной программе – широко и раздольно.

А мне вдруг подумалось, что, может в таких вот моментах и проявляется то, что иностранцы называют «загадочной русской душой…»

Петров зашёл в жилконтору, чтобы наконец-то разобраться с оплатой за коммунальные услуги, где, по его расчётам, постоянно завышалась стоимость этих самых услуг.

Заведение находилось в полуподвале соседнего дома. В коридоре стоял загадочный полумрак, посредине мутно горела неоновая лампа, гудевшая противно, словно простуженная. Коридор был непомерно длинным, вдали теряющим очертания. У некоторых кабинетов стояло по паре кресел. Пол выглядел обшарпанным. Стены окрашены несмываемой побелкой невзрачного цвета. Примерно в метре от пола на них виднелись грязные полосы, оставленные срединной частью множества человеческих фигур, постоянно прижимающихся к стенке и двигающихся туда-сюда в минуты ожиданий и волнений перед входом в вожделенный кабинет.