Надежда Нелидова - Пыльные Музыри

А уж наряжают! Прямо показ собачьих мод, только вместо подиума – местный городской парк. Комбинезоны из норки, бархатные штанишки, кружевные жилетки и камзолы с золотыми пуговицами – у собак-мальчиков, прозрачные, в стразах, топорщащиеся юбочки-пачки – у девочек.

У Алки в их девичьем классе тоже повальная мода на маленьких питомиц. Только и разговоров о Мими, Жужу, Фуфу…

– А за сколько такую можно купить? – робко поинтересовалась Алка у одноклассницы Рагозиной. Рагозина, в красных серёжках, пожала плечиком:

– Ну, не знаю… По-разному. Мы нашу Буську заказывали за семьдесят тысяч… А она возьми и раздери коготками кожаный диван за миллион. Мама сказала, что накажем Буську – на море не возьмём. Оставим на Фирузу, домработницу.

Это была другая жизнь, другая планета, другой недосягаемый уровень. Другое измерение. Море, домработница-азиатка, диван за миллион.

***

Итак, Алка тоже выгуливала: только не розово-голубую игрушечную собачку с медово-шоколадными глазами – а родную парализованную бабку.

Бабку шандарахнул удар прошлой зимой – думали, не выкарабкается. Лежала бревном и только внимательно следила за всеми из своего угла, ворочала глазами. Потом села на диване, свесив куриные ножки. Потом стала кататься по квартире в коляске, мешая всем. А весной и вовсе запросилась на улицу. Но отпускать её одну опасно – и к ней приставили Алку.

Алка негодовала. Запиралась в ванной, лупила кулаком по кафелю, в знак протеста швыряла зубные щётки, тубы с гелем и шампунем. Орала, что скорее покончит с собой.

Что, бабка на балконе не может свежим воздухом подышать?! Её, Алку, на помойке нашли, да?! В лом сиделку нанять?! Куркули, жадюги, всю жизнь над копейкой трясутся, смотреть противно. И так её, Алку, в классе считают отстойной. Оря, сорвала голос.

Папа легко выломал хлипкий шпингалет – не зря на двух работах вкалывает. Мама присела на край ванны. Прижимала к себе, гладила сипящую Алку по жидким потным кудряшкам.

Знаешь, доченька, сколько стоит сиделка? Без штанов, с голым задом останемся. А у нас кредит. А мы лучше сделаем вот что. Накопим денежку и выдадим тебе как бы премию за бабку… Чего ты хочешь, доченька?

Алка, горестно вздыхая, утёрла кулаком распухший нос-картошку. Задумалась. Съездить на море? Купить красные серёжки как у Рагозиной? Купить шелковистую собачку?

– Собачку так собачку. Сама понимаешь, после того, как … – она приглушила голос и покосилась в сторону бабкиного дивана. Что, Алка маленькая, что ли, сама всё понимает. Когда бабка помрёт.

***

Раньше бабка, мамина мама, жила в другом городе, была изредка, наездами. Алка мало что помнит. Помнит твёрдые тёплые ладони, подбрасывающие и похлопывающие её по заднюшке. И кто-то над ухом приговаривает-напевает:

– Опаньки-разопаньки, голенькие попоньки!

Ещё бабка ласково называла маленькую Алку «Прудонюшка». За то, что та всё время писалась: прудила. Вот такая ласковая бабка. Однако переезжать и нянчиться с внучкой на постоянной основе не спешила. Видите ли, работа у неё. Подумаешь, важная птица: библиотекарша-пенсионерка. Легко быть добренькой, когда раз в год приезжаешь тетёшкать, хлопнуть внучку по голой попке.

Вот зачем мама забрала бабку к себе? Жила бы та себе в своём городе.

– От греха подальше, дочь. Знаешь, как она захворала, сразу разные племянники и племянницы вороньём слетелись. Не ровён час, уведут квартиру из-под носа.

Квартиру мама сразу сдала жильцам. Какая-никакая копейка капает. Начнёшь жить самостоятельно, дочь – опять же свой угол имеется. Поэтому ты должна быть благодарна бабушке.

Алка не хотела быть никому благодарной. Не надо никаких квартир: ей в своей розовой спаленке уютно. И вообще, она не просила, чтобы её на этот свет рожали. И чтоб записывали по блату в английскую школу. Училась бы в нормальном классе с нормальными ребятами – а не с этими задаваками и воображалами. Ах, Пуся! Ах, Абу-Даби!

А всё мама. Она работает фельдшером в медпункте блатной школы. Прекрасно делает внутривенные инъекции: попадает в вену толстухам директрисе и завучам как по маслу, с первого раза. Ставит капельницы, делает шейный массаж, мерит давление. И всегда у неё имеется в стеклянном шкафчике медицинский спирт и нужные таблетки от головы и живота – незаменимый человек.

Упросила, вымолила, выплакала элитное местечко для дочери.

***

Из квартиры Алка вылетела красная, разъярённая, натягивая на ходу курточку. Бабка громыхала ходунком позади – Алка и не подумала её ждать.

Называется, попросила родителей купить новый рюкзак. Она хотела пушистый, в стразах, как у Рагозиной. Старому уже три года: он позорно перекосился, обвис, разбух от учебников, потрескался – полный отстой.

Родители по этому поводу устроили целый семейный совет-экспертизу. Крутили Алкин рюкзак так и эдак, только что в микроскоп не рассматривали. Глубокомысленно цокали языками: можно подумать, речь шла о покупке тачки за миллион. Вечно они так.

– Дочь, но ведь добротная вещь ещё: носить да носить. Мы с папой в твои годы…

– Плевать, что вы с папой! Сейчас другое время! На фиг тогда было меня совать в этой долбаный класс? Я там самая стрёмная, хожу как эта…

– Доча, запомни. Прежде чем что-либо купить, задай себе вопрос: можно ли прожить без этой вещи?

– Ага!! Тогда на фиг мне два платья?! Можно и в одном ходить! А куртка зачем – вон у бабушки фуфайка! И без туфель запросто перебьюсь: давайте по очереди ходить в лаптях!

***

Притопывая ногой от нетерпения, Алка ждала, когда приковыляет бабка. И обязательно той нужно в парк, от которого Алка бежит как чёрт от ладана. Там гуляют одноклассницы с Фифками и Жужками, фыркают над Алкой.

И непременно бабке нужно сесть на солнце, от которого у Алки покрывается веснушками и некрасиво облупливается лицо. Она оборвала подорожник, послюнявила, приклеила на нос.

– Ба, в кого они такие? «Потерпи, вот сэкономим, расплатимся с долгами, вылезем из ипотеки», – передразнила она родителей. – Только и слышишь: копить, копить, копить.

Бабка, в знак сочувствия, горячей, твёрдой рукой цепко сжала Алкину руку. Руки у неё сильные, разработались, опираясь на ходунки. А ноги плохо ходят и язык отказал. Напрочь. Молча смотрит на Алку преданными собачьими глазами.

Как ни странно, Алка скорешилась с бабкой. Намолчится в своём блатном классе до одури. Дома тоже: не с родителями же об ипотеке талдычить. Вот и даёт волю языку с бабкой. Даже хорошо: никто не учит жизни, не бесит. При этом та всё понимает. В нужных местах кивает и качает головой, сокрушается, утирает слезинки, морщит губы в улыбке.

Можно часами говорить, что взбредёт на ум – и никто не одёрнет: «Не болтай глупости». А когда надоест, надолго уткнуться в смартфон – бабка, закрыв глаза, послушно дремлет рядом. Можно строго прикрикнуть – а можно чмокнуть в дряблую щёку. По-хозяйски, самой выбрать маршрут прогулок. Хлопнуть в ладоши и ворчливо скомандовать: «Ну, хватит, ишь разгулялась! Влетит нам от матери, пора домой».