Катя Саргаева - Боги умирают в полночь

С самого детства внутри меня был какой-то маячок, который передавал мне чувства других людей. А когда я их обнимала, меня и вовсе накрывало чужими эмоциями. Именно поэтому я всегда понимала другого человека, потому что чувствовала его эмоции кожей.

Наташа прижималась ко мне и тихо плакала. Я не знала что сказать, чтобы ей было не так больно, и просто обнимала ее. Я делала это не только по поводу несчастной любви, а всегда, когда чувствовала, что нужна ей.

– Откуда ты знаешь, что именно сейчас мне так плохо, что умереть хочется? – спрашивала она меня, вытирая слезы.

– Не знаю, я просто чувствую, как будто ты посылаешь мне сигнал сос.

– Может ты ведьма? Нет, немодное слово. Экстрасенс. Может ты экстрасенс?

– Откуда мне знать? Ты и ответь, ты ведь гораздо умнее меня.

– Мы завтра у папы спросим, у него на все есть ответ.

И папа нам ответил, что называется это эмпатия, но наукой это не доказано.

– Вот видишь, никакой я не экстрасенс, – говорила я Наташе.

– Да брось ты, полно всего, что наукой не доказано. А может ты мертвых видишь? А?

– Слава богу нет. Мне и вашей боли хватает, ведь когда тебе больно, то и мне тоже больно, обнимая тебя, я как будто разделяю с тобой твою боль.

– Точно экстрасенс! – сказала Наташка, совершенно меня не слушая.

– А может ты лечить людей можешь?

– Ничего я не могу. Я просто чувствительнее других людей, вот и все.

Наташке очень хотелось чтобы я была экстрасенсом, ведь тогда мною можно будет хвастаться, а может и парней на меня ловить. Она и слышать не хотела о том, что ничего сверхъестественного я не умею.

На мою эмпатию обратил внимание и Олег, это случилось в его гараже. Там я проводила много времени и многому у него научилась в плане медицины. Совершенно случайно я начала помогать Олегу лечить людей. Я зашивала раны, делала уколы и ставила капельницы, а когда хорошо выучила все системы организма, ставила диагнозы и назначала лечение, так как сюда приходили не только по поводу травм.

Я ассистировала Олегу на операциях, а в пятнадцать лет впервые провела операцию сама. К восемнадцати годам я уже была полноценным врачом по всем направлениям, хирургом общей практики и травматологом.

В гараже мы встречались с Гогой, иногда он приходил с мамой. В одну из наших встреч в гараж залетел Олег, за ним двое мужиков, они несли молодого парня. У него было два огнестрельных ранения в живот. Его положили на стол, который Олег называл операционным. Те мужики что принесли его были в панике, они разговаривали сплошным матом, среди которого изредка проскакивали литературные слова. Олег был само спокойствие. Он разрезал на пациенте футболку и начал осматривать раны.

– Ну чё там? Живой будет? Скажи, будет? – кричал один из мужиков.

Олег как всегда молчал и напевал какую-то мелодию, он никогда не реагировал на чужую панику, дабы она не сбивала его.

– Будет, не переживайте, – сказала я, я ощущала их страх и панику кожей, – эта рана не страшна, – продолжила я, указывая пальцем на одно из ранений, я видела как Олег перевернул раненого и осмотрел спину, – пуля прошла навылет и ничего важного не задела. А с этой Дядя Олежа справится, кровотечение не сильное. Единственное, наверное поджелудочную задела.

Мужики вылупились на меня и замолкли.

– Ах ты моя маленькая медсестричка, все правильно сказала! – похвалил меня Олег, вынимая пулю, – а поджелудочная заживет, выходим его, не ссыте в трусы, пацаны! Смотрите, даже ребенок не боится, а вы уже в штаны наложили.

– Ничего себе ребенок! Я бы такого ребенка потискал! – сказал один из мужиков, разглядывая меня.

– Это моя дочь, и ей всего пятнадцать, так что завали хлеборезку и подожди на улице, – сказал Гога, взяв в руку монтировку.

– Э, тихонько, папаша, у нее на лбу не написано, что она твоя, – ответил тот, пятясь к двери. – Ты только вылечи его, Олеж, он ведь молодой совсем, и вообще просто на стреме стоял!

– Для тебя Дядя Олежа, и вылечу, я ж сказал – не ссы в трусы.

Позже, когда все разошлись, Олег попросил меня посидеть с ранеными парнем пока он сгоняет в аптеку. Я сидела и думала о том, что этот парень только встал на кривую дорожку, а уже получил две пули. Я решила помолиться за него. Я просила бога, чтобы он помог ему вылечиться и чтобы он перестал заниматься такими вещами. Всегда в момент молитвы или после нее на меня как будто снисходило озарение. Я точно знала какие эмоции сейчас испытывает человек рядом со мной. Это не было голосом или знаком, ко мне как будто просто приходило знание того что именно человек сейчас чувствует.

Я считала, что таким образом мне отвечает бог. Однажды Дядя Олежа сказал мне, что с точки зрения психологии это подсознательный ответ и бог тут ни при чем. Я ему конечно же не поверила. Моя вера на тот момент вообще была непоколебима. Все люди планеты могли бы в один голос сказать мне «Рита, бога не существует, это все выдумки», и я бы без тени сомнения ответила «существует».

Сейчас, молясь о здоровье этого парня, ко мне пришло знание того, что ему очень больно. В этот момент вернулся Олег.

– Бог сказал мне, что ему очень больно, и он очень страдает.

Олег посмотрел на раненого, тот был без сознания.

– Он в отключке и не может чувствовать боли. Вот как придет в себя тогда да, волком завоет.

– Нет, ему больно, я это чувствую.

Олег посмотрел на руки и ноги парня.

– А ему и правда больно! – сказал Олег, – смотри, видишь, здесь венка в двух местах бьется? А должна только в одном. Ладно, давай, вкати ему обезболивающего.

Я сделала парню укол в вену, мне нравилось тыкать в людей иголками, и никогда это не надоедало, ведь нет лучшей практики, чем практика на живом человеке. Пару лет назад Олег приволок мне из больницы списанный симулятор для интернов, к нему я уже давно не прикасалась.

– Гляди-ка, перестала биться! – сказал Олег спустя некоторое время, – он взял фонарик и начал светить ему в глаза. – Сейчас в себя придет!

Так и случилось, минут через пять парень пришел в себя.

– Сильно болит? – спросил его Олег.

Парень в ответ только помотал головой из стороны в сторону, нет мол.

Теперь Олег начал допытываться что же еще я умею. А я больше ничего не умела. Я просто чувствовала чужие эмоции. Это все. Но и это было очень много для меня, потому что я решила, что это маленький, но божий дар .

Ни Дядя Олежа, ни тетя Марина, по сути, не верили в бога, хотя говорили, что вроде бы как верят. Тетю Марину просто так приучили с детства, потому что родители были верующими. А Дядя Олежа навидался столько чудес, неподдающихся науке и медицине в частности, что считал, что какая-то высшая сила все же есть.

Наташка же наотрез отказывалась от идеи существования бога, и постоянно пыталась меня разуверить.