Алексей Макаров - Юность

И дед оказался совсем не дедом, а очень крепким, солидным мужиком с сивой бородой.

От такого приглашения Лёнька с Сашкой отказаться не могли и с удовольствием сели за стол.

Хозяйка поставила тарелки и всё время приговаривала:

– Садитесь, касатики, садитесь. Небось, с дороги-то проголодались? Сейчас, сейчас я вас накормлю, напою. А там с Михалычем-то и в баньку сходите. Мой-то Петрович её уже растопил, только вот водички-то натаскать надо. Но вы то, парни молодые, да шустрые. Всё-то вам по плечу. Справитесь с этим быстро. Это нам старикам ведра таскать тяжко. Но, ничего, пока справляемся. А сейчас кушайте, кушайте.

Она поставила перед мальчишками по огромной тарелке густого супа, который налила из чугунного котелка.

От такого теплого приёма и у Лёньки, и у Сашки речь отнялась. Они молча сели за стол и принялись поглощать вкуснейший суп из тушенки, картошки и каких-то овощей. В супе чуть ли не ложка стояла, такой он был густой. Мальчишки уплетали его с невероятным удовольствием, заедая огромными краюхами хлеба.

Петрович с Михалычем сидели на другом конце стола, около чайника, и продолжали прерванное чаепитие, а хозяйка устроилась напротив мальчишек и, как бы невзначай, начала расспросы:

– И откель же это вы к нам пожаловали, хлопцы такие гарные? Как же вас-то звать – величать?

– Из Свободного мы, – как старший, начал было отвечать Лёнька, но, спохватившись, представился. – Это Сашка, а я Лёнька. А Вас как зовут?

– Ой-ой, да что вы такое говорите, – как бы застеснялась хозяйка. – Зовите меня бабой Леной. Все меня так тут на прииске зовут, – и, не меняя тона, продолжила: – А чего это вам дома-то не сидится? Наши-то все школьники по лагерям уже разъехались, а вас куда-то понесло.

– Да никуда нас не понесло, – вступил в разговор Сашка. – Отец у меня в партии топографом работает. Партия стоит в Комсомольске. Вот мы и едем туда.

– Так и что вы собрались делать в этой партии-то? – не унималась баба Лена.

Пожилой мужик невысокого роста, которого баба Лена назвала Михалычем, вступил в разговор:

– Так это я их и должен везти, Лена. Потому и приехал сюда. Что? Запамятовала что ли?

– Так это они самые и есть? – всплеснула баба Лена руками. – Вот и замечательно! Михалыч мне о вас всё рассказал.

Ленька подумал: «Что он ей мог рассказать? Откуда он что знает?»

Но баба Лена сама ответила на его немой вопрос:

– У нас все про всех всё знают. Так что вы, ребятки, особо не удивляйтесь. А сейчас кушайте, кушайте. Я вам и чайку сейчас налью.

Она дождалась, пока ребята не опустошили тарелки, и тут же налила им по огромной чашке чая.

Петрович с Михалычем о чём-то мирно, тихо беседовали на другом краю стола.

Увидев, что ребята перешли к чаю, Петрович сурово спросил:

– Сыты? – мальчишки на его вопрос только закивали головами в знак согласия. – А то, у меня такое правило. Если голоден и на столе еды не осталось, то ешь хлеб. Его в доме, – он повернулся к одному из углов комнаты, собираясь перекреститься, – слава Богу, сейчас достаточно.

В углу комнаты никаких икон не было, и Петрович опустил руку. Зато Михалыч добавил:

– Ну, вот и хорошо. А сейчас давайте в баньку готовиться. Попаримся, помоемся, поспим, а утром уже и в путь тронемся. Но вначале надо о Рыжухе позаботиться. Лошадь пришла сюда, телегу тащила. Устала. Надо её покормить и напоить, – он посмотрел на мальчишек и предложил. – Пошли со мной. Поможете маленько.

Михалыч поднялся и пошел к выходной двери. Мальчишки, не сговариваясь, тоже поднялись и последовали за ним.

В большом сарае, который находился рядом с домом, стояла рыжая лошадь.

Увидев Михалыча, она подняла голову, посмотрела на него огромными глазами и тихо заржала.

Михалыч подошел к ней, погладил по морде, и ласково обратился к ней, как только что хозяйка разговаривала с ребятами:

– Рыжуха, моя ты Рыжуха, девочка ты моя замечательная. А вот, что я тебе принёс, – и протянул ей на ладони небольшой кусок сахара.

Рыжуха внимательно посмотрела на Михалыча. Лёньке показалось, что она его понимает и большими мягкими губами осторожно взяла у Михалыча из руки кусок рафинада.

Скормив сахар, Михалыч обратился к ребятам:

– Вы к ней близко пока не подходите. Это она сейчас такая спокойная. Она меня знает, а незнакомцу может и копытом дать, а то и куснуть. Поэтому будьте с ней осторожны, – вновь ласково погладив лошадь по морде, добавил он: – Она отлично знает своё дело, умеет и под седлом ходить, и телегу таскать. Это не просто лошадь, она у нас – таёжница, – уже гордо заключил Михалыч и, ещё раз потрепав по холке Рыжуху, дал ей другой кусочек сахара и подкинул свежей травки в кормушку.

Потом Михалыч обернулся к парням:

– Ну, чего вы тут стоите, зенками лупаете, а ну давайте, берите косы и пойдем, покосим нашей красавице на завтра пропитание, – перемена в его тоне была столь неожиданной, что мальчишки даже остолбенели.

– Вон косы стоят, – это он уже строго указал на угол в сарае. – Берите, берите их. Не стесняйтесь. Пойдём. Покосим маленько.

Сашка умел хорошо косить, а Ленька не мог, он даже траву кроликам только серпом резал и к косе никогда не прикасался, поэтому он честно сознался:

– Михайлыч, а косить-то я не умею.

Михалыч с удивлением посмотрел на Лёньку:

– Молодец, что сознался. Но и для тебя работа найдется. Мы будем косить, а ты собирать траву и в мешки складывать.

Он прошел в другой угол сарая, покопался там и кинул Лёньке несколько мешков:

– На, держи. Ну, а уж потом все вместе и донесём, – с этими словами он взял косу и вышел из сарая.

Идти пришлось недалеко – на соседний косогор.

Придя туда, Михалыч с Сашкой принялись за работу. У Михалыча, из-под косы, трава падала снопами. У Сашки получалось это намного хуже, но они быстро накосили столько травы, что её едва удалось затолкать в принесённые мешки.

Каждый взвалил себе по мешку на плечи, и они вернулись в сарай, чтобы подкормить ожидавшую их Рыжуху.

Чтобы подружиться с этой норовистой кобылой, Лёнька осторожно подошел к ней, погладил по холке и протянул несколько пучков только что срезанной травы. Рыжуха покосила на него огромным глазом, а потом осторожно взяла предложенный пучок и начала жевать. Лёнька понял, что Рыжуха признала его и, как и Михалыч, погладил её по холке, а потом высыпал в кормушку один из мешков со скошенной травой.

Но тут хозяйка позвала их в баню, и Михалыч вновь приказал парням:

– Быстро схватили вёдра и натаскайте туда воды, – он указал рукой на небольшую избенку из катаных бревен.

– А где вёдра-то, – недоуменно спросил Лёнька.

– Там и стоят они, радёмые. Вас дожидаются, – уже весело прибавил Михалыч.

Лёнька открыл дверь и заглянул внутрь избёнки. В предбаннике стоял огромный чан для воды и передняя часть железной печки. Сейчас дверка в ней была прикрыта, но было видно, что внутри мерцали раскаленные угли прогоревших дров. Как только Лёнька приоткрыл вторую дверь, то на него пахнуло жаром и невероятно вкусным ароматом распаренных берёзовых веников, поэтому он сразу же её прикрыл, чтобы жар зря не уходил.