Антон Кучевский - Доктрина спасения

– Броню.

«Он потребует облачиться в доспехи. Не обольщайся – там одно название. Каусс не особо заботится о соблюдении каких-либо защитных мер»

«Ты так говоришь, Чака, как будто каусс – некое живое существо»

«О-о-о… ты убедишься в этом сама, серая. Это не просто название боевой арены. Он живет, дышит, проверяет тебя на прочность»

Я и не особо обольщалась, спасибо однорукой сокамернице. Но лишь то, что за последние несколько минут я буквально выбрала весь предел удивления, отпущенный на ближайшие сутки, заставило сохранить каменное выражение лица. Раб достал из ящика в углу набор толстых кожаных лоскутов, лишь кое-где снабженных ремнями. Конечно, они были богато украшены и кое-где проклепаны металлом, однако суть их явно не в защите.

Вот это – определенно браслеты. Несколько полос дрянного металла на толстом кожаном наруче – можно отразить легкий клинок, а вот мощный удар разрубит вместе с рукой. Обуви нет и, видимо, не предполагается. Юбка… вернее, то, что можно назвать юбкой при наличии некоторой доли воображения – четыре лоскута кожи, закрепленных на плоском ремне с толстыми металлическими пластинами. На бедрах потолще, сзади и спереди совсем тонкая кожа, и просветы между каждыми двумя почти в два пальца.

Конечно же, незнакомый умелец особенно тщательно проработал то, что в обычной броне является нагрудником или кирасой. Две полукруглые чаши, едва ли не наполовину обнажающие грудь, поверх нее к рабскому «воротнику» идут еще два тонких ремешка. Дополнительные ремни под мышками и на плечах. Достаточно сложная конструкция, застежек тут едва ли меньше, чем на полном воинском доспехе. Жаль, что значительно уступает ему в практичности…

Я кое-как облачилась в эту сбрую. Подтянула кое-где, еще в паре мест ослабила. Гробовой задумчиво похмыкал, перекинулся парой слов с командиром конвоя и дернул какую-то веревку у дальней стены. В ту же секунду командир, щетинистый сержант с усталым собачьим взглядом, достал из наременной сумки миниатюрные песочные часы и перевернул их.

– Две минуты. Пошла, пошла! – заорал он на меня, погоняя, словно нерадивую скотину.

Метнулась в открывшийся проход справа. Раньше там была решетка, концы которой теперь исчезали в проеме сверху. Еще один длинный замкнутый коридор с плавным изгибом налево, без окон и почти без освещения – две-три маленьких лампадки на весь перегон вместо чадящих факелов.

Как только руки почувствовали недобрую тяжесть оружия, мелькнула мысль прирезать их всех и дать деру. Проблема в том, что подобный шанс мог появиться только один раз, а для этого я недостаточно знаю устройство рабской тюрьмы. Нужна какая-то схема, план или нечто вроде. Только тогда – мысли о побеге.

Здание, где нас содержат, совсем не похоже на провинциальную тюрьму – хмурый колосс в три-четыре этажа, иногда подземных, сложенное из грубых булыжников и едва-едва скрепленное глиной или раствором. Скорее, это чья-то бывшая крепость или резиденция влиятельного лорда. Лорд умер – к замку пристроили развлекательную арену, так мне думается.

А это, в свою очередь, значит, что замков, запоров и уровней защиты тут хватает.

– Вперед! – погонял меня сержант. Хотелось огрызнуться, но получить перед началом боя копьем в спину – плохое подспорье.

У открытой низенькой двери, через которую с трудом протиснулся бы и уличный кот, с мечами наперевес уже ждали другие. Их доспех немного отличался от тех тяжелых плащей, что я видела раньше. Видимо, отдельные солдаты, что занимаются исключительно кауссом. Нырнув внутрь и еще раз повернув налево, я обнаружила перед собой огромную металлическую решетку с прутьями в половину аршина. Сквозь квадратные просветы, от которых несло железом, маслом, кровью и прокаленным жарой камнем, виднелось пространство, залитое солнечным светом.

Широкие плиты из неизвестного мне бледно-желтого камня, расщелины между которыми тщательно вычищены, покрытые пятнами крови… и, судя по цвету, не только разумных существ этого мира. Напротив виднелась еще одна подобная решетка. Переведя взгляд выше, я обнаружила несколько ярусов, битком заполненных народом разной степени приличия. Одно в их поведении оставалось неизменным – жажда крови мощной одурью сшибала с ног.

Одновременно вспомнились сразу два места. Конечно же, арена хольстарга в городе Эрвинд – родина Игры и место для проявления доблести, где разыгрывались партии живыми фигурами, а за клетку приходилось сражаться. Впрочем, смертью там пахло редко, в то время как сейчас у меня голова кругом шла.

Второе – город ледяных элементалей. Несколько ярусов сияющей голубизны, заполненных откровенно враждебными существами. Есть что-то… родственное. И сравнимое по размерам.

– Когда начнет подниматься решетка, выжди. Выходить в каусс следует по сигналу боевого рога. В кругу допустимо все, кроме оборотничества, невидимости, затем… эээ, – замялся было сержант, но надменно ухмыльнулся:

– Да ты и сама не запомнишь всего этого. Выкинуть один из подобных трюков в рунных кандалах – ха-ха! – невозможно.

Я-то запомню, улыбающийся кретин. Я помню почти каждую рожу, которая имела наглость приставлять к моему горлу оружие, спасибо незаменимому дару от матери.

А толку?

Держа в опущенной руке длинную, уродливую глефу-серп, я закрыла глаза, медленно вдохнула, так же медленно выдохнула. Повторила еще раз. Времени полно, судя по внутренним часам – сюда мы добрались за минуту или полторы. В моем положении тридцать секунд означают почти вечность.

Механизм, щелкая недавно смазанными шестеренками, начал медленно выбирать цепи. Решетка поплыла вверх. До слуха доносились какие-то восторженные слова, многократно усиленные и обладающие каким-то металлическим призвуком, однако я не обращала на них внимания. Ожидание одного звука полностью исключает осознанное понимание всех остальных.

Мощно завыл охотничий рог. Вернее, он был бы охотничьим, если б его тональность была значительно выше. Так же он издавал нечто вроде рокота прибоя, шумящего и бесконтрольного… что неожиданно вызвало улыбку в едва заживших губах. Пусть и не кланяюсь морской богине Мившарату, но море не оставляет меня даже здесь.

Я сделала шаг вперед. Еще шаг. Еще через несколько шагов меня оглушила бушующая толпа. Они, ничуть не хуже рога, в унисон ревели:

– Ка! Усс!

С придыханием на втором слоге, так, что там почти слышалась иллюзорная «г».

И еще раз.

Ка!

Усс!

И еще.

Некоторое время позволив волнам звука омывать себя, словно соленые волны облизывают прибрежную скалу, я подняла голову и посмотрела на богато украшенную трибуну. Обычно, наверное, там сидит король. Сейчас она пустовала.