Дмитрий Шадрин - Граффити

– Стой! – прохрипел городовой.

– Отстань! – Саморядов дернул ногой и ненароком заехал городовому по лицу. Лязгнув зубами, городовой слегка разжал руку. Вырвавшись, Саморядов побежал вслед за девушкой.

– Стой! – прокричал городовой и засвистел в полицейский свисток. Трель свистка только подстегнула Саморядова.

Тщедушный тип похожий на человека в футляре сухонькой жилистой рукой схватил Саморядова за рукав куртки.

– Стой тебе говорят, – потребовал незнакомец и закричал.– Я его схватил! Схватил!

Саморядов резко оттолкнул субъекта, и тот повалился, опрокидывая стул, смахивая со столика чашки, роняя маленький остывший самовар. Испуганно взвизгнула моложавая женщина в вуалетке, сидевшая за этим столиком с плотным усатым мужчиной в сером костюме. Спутник женщины отшатнулся, спросил:

– Что здесь происходит?

– Держите его! Держите! – подслеповато щурясь, закричал субъект, указывая на удиравшего Саморядова, другой рукой он зашарил по мостовой, ища пенсне и котелок. Саморядов еще быстрее побежал, боясь потерять из вида девушку

Девушка шмыгнула в подворотню. Он кинулся за ней. Она забежала в заброшенное здание. Пустыми глазницами чернели окна. В сумрачных комнатах разгуливал сквозняк, разнося запах сырой известки, отбросов, мочи.

Из закутка высунулся испуганный человек в лохмотьях. Он увидел странную барышню, а потом странного господина, который преследовал эту барышню. Бездомный, решил, что все это сонный морок, игра теней и воображения.

Между тем, пробежав через анфиладу, девушка скрылась в дальней комнате. Саморядов оступился, – нога провалилась в дыру в сгнившем деревянном полу… Он быстро поднялся и, прихрамывая, кинулся за бомбисткой.

Саморядов ворвался в комнату… Девушка торопливо наносила на дальнюю стену краску из баллончика и что-то бормотала. Она рисовала пиктограммы и иероглифы, которые образовывали линии дверного проема. Под нарисованной притолокой девушка написала: «АКТ».

Саморядов схватил девушку за рукав куртки и сказал:

– Стой!

Она лягнула Саморядова. Саморядов вскрикнул, скорчился и задохнулся от боли в животе. Но все-таки не отпустил девушку.

– Отвали, придурок! – закричала она.

– Не надо насильничать, – раздался позади Саморядова глухой голос бездомного.– А то ведь я того… и ударить могу.

Навалившись на девушку, Саморядов попытался прижать ее к стене между боковыми границами рисунка, обозначавшие дверные косяки. Но теперь там темнел настоящий дверной проем. Как будто бы кирпичная стена уподобилась трухлявому полу и в ней образовалась прямоугольная брешь. Саморядов вместе с девушкой упал туда…

Растерянно оглядевшись, он увидел, что очутился в зале недостроенной гостиницы. Здесь было гораздо холоднее, чем заброшенном здании. И сквозняк был жестче. А в окно таращилась луна.

Ударив Саморядова по лицу, девушка отпихнула его и, вскочив на ноги, кинулась прочь. Кулак девушки встряхнул Саморядова и привел его в чувство. Он уже и сам не понимал, зачем он гонится девушкой. Но все-таки продолжил преследовать ее.

Девушка выскочила на балкон, Саморядов последовал за ней. Она обронила баллончик. Баллончик звякнул и покатился по каменному полу. Девушка остановилась, метнулась к баллончику. Но Саморядов оказался проворнее… Он схватил баллончик. Девушка отпрянула от Саморядова.

– Отдай! – потребовала она.

– Еще чего, – усмехнулся Саморядов, пытаясь отдышаться.– Что здесь, черт возьми, происходит?

– Ничего! – сказала девушка и накинулась на Саморядова.

Он резко оттолкнул ее. Она взмахнула руками, стараясь удержаться на ногах, перемахнула через низкий парапет и рухнула в темный провал атриума. Ее крик эхом разнесся по гостинице.

– Твою мать! – вырвалось у Саморядова, он подскочил к парапету, перегнулся, вытаращился в бездну. Девушка лежала на спине внизу. Ее руки и ноги были вывернуты как у куклы. Ее крик все еще звучал в голове Саморядова.

– Твою мать! Твою мать! Твою мать! – вырывалось из Саморядова, пока он сбегал по лестнице…

Тени, коридоры, ступеньки, пролеты, дверные и оконные проемы, рисунки на стенах, строительный мусор на полу – все это промелькнуло мимо Саморядова. Наконец он оказался на первом этаже, подбежал к девушке, склонился над ней, упав на колени.

Глаза девушки были наполовину прикрыты. Из-под век видны были белки. Он прислушался к ее дыханию и ничего не услышал. В отчаянье он встряхнул ее за плечи.

– Как же так, как же так, – запричитал он.

Она застонала, посмотрела на Саморядова. Ее взгляд был затуманен. Она схватила его за руку.

– Теперь он твой, – сказала она с трудом. Из ее рта потекла струйка крови. Девушка вложила в руку Саморядова баллончик краски.

– Да не нужен он мне до смерти. Не нужен. Забирай его себе, – сказал Саморядов, чуть не плача. – Я же только… Я же ничего…

– Теперь он твой, – настаивала девушка. – Ты должен их остановить.

– Кого их? – спросил Саморядов. Руки его дрожали. Он весь дрожал. Он был точно не в себе.

Девушка захрипела, выгнулась всем телом и, обмякнув, затихла. Ее глаза остекленели и остановились на стеклянной крыше, над которой висели подсвеченные луной облака.

– Кого я должен остановить? – Саморядов отчаянно затряс девушку за плечи, словно пытаясь вернуть ее и расшевелить.

– Что здесь, черт возьми, происходит? – раздался глухой голос. Саморядов вздрогнул и оглянулся. Неподалеку стоял тот самый бродяга из заброшенного здания. Он был ошеломлен и таращился во все стороны. – Где я? Что я? Это что ад? – Оцепеневшему, склонившемуся над девушкой Саморядову этот бродяга с косматой шевелюрой и бородой напомнил репинского бурлака. – Да. Это ад, – сам себе ответил бродяга и схватился за голову. – Мать моя родная, – бродяга стал тихо подвывать и покачивать головой, словно по ней ударили обухом.

– Кто здесь? – раздался из темноты сердитый заспанный голос. – Проклятые пачкуны. Все стены измазюкали… – В темноте заметался свет фонарика.

– А вот и дьявол собственной персоной! – бродяга отпрянул к стене и прижался к ней спиной. – О-о-о! – заревел бродяга и, кинувшись в темноту, растворился в ней.

– Проваливайте, хулиганье проклятое! – сказал голос из темноты. Мечущийся фонарик приближался.

Где-то рядом знакомо зазвенел смартфон. Похлопав себя по карманам, Саморядов понял, что это его смартфон голосит из темноты. Он бросился туда. Смартфон тут же смолк. Саморядов застыл, лихорадочно обшаривая глазами потемки.

Между тем свет фонарика неумолимо приближался, выхватывая строительный мусор, рисунки на стенах, углы. Наконец он машинально скользнул по Саморядову, споткнулся о пустую водочную бутылку, соблазнительно сверкнувшую на перевернутом пластиковом ящике, и, спохватившись, метнулся назад. Белесый луч поймал Саморядова, который стоял, наклонившись и упершись руками в согнутые колени, как рыбак на старой картине.