Анатолий Репецкий - Маскарад для эмигранта

Полковник даже не взглянул на листок; он уже заканчивал свой обед, оставался только чай, который принесет ему сейчас этот живописный старик; он жестом пригласил поручика присесть.

– Владимир, у меня есть целый час для нашего разговора, думаю, что уже последнего. Насчет того, что было радио – правда, остальное, ложь, я в этом уверен. Пойми, Фрунзе хочет избежать ненужного пролития русской крови с обеих сторон. Это благородный поступок, и командующий красных, нужно отдать ему должное, сейчас действует искренне, следуя велению своего сердца. Но он, Володя, военный, и, следовательно, не он будет решать нашу судьбу после того, как мы сложим оружие, а кто-нибудь из политиков, тот же Троцкий, который уже провозгласил политику красного террора. Поэтому не верь этим пустым обещаниям, пойми, за ними наверняка стоит смерть. Я думаю, что уходить вам нужно всей семьей; для Лены с дочкой, придумаем что-нибудь с каютой, попытаюсь устроить вас на «Генерала Корнилова». Это пока в моих силах, и там им будет более-менее сносно.

– Александр Сергеевич, Катенька заболела, она простыла в поездке. Доктор говорит, что переход по морю убьет девочку, у нее начинается воспаление. Сколько мы пробудем в пути?

– Этого никто не знает, как и то, куда мы идем. Врангель обратился к странам, участникам Антанты, но пока никто из них не изъявил готовности нас принять. Но, боюсь, доктор прав, море для нее может быть смертельно опасно, корабль – это железная коробка, и неизвестно какая будет погода, мы ведь уходим в предзимье.

Повисла пауза протяженностью в несколько тяжелых минут, первым нарушил молчание поручик.

– Если я уйду, они не переживут эту зиму, я уже сейчас едва нашел дрова, а что будет в январе? Что они будут есть? Если я останусь, то погибну и потащу их за собой. Где же выход? Я совершенно не вижу его, что же мне остается? – Поручик не знал, как будет на французском « застрелиться» и сказал «tur me» – Застрелить себя? Но и это не выход…

И тут они услышали фразу на отменном французском.

– Я могу помочь вам, месье, так же как и вы, я уверен, поможете мне.

Рядом с их столиком стоял тот самый одетый под пирата старик, которым так восхищался совсем недавно майор Бибиков. Он принес чай для Полковника.

– Вам что, нужно место на корабле? – в упор спросил его Зайцев.

Старик отрицательно покачал головой. Да о чем он спрашивает, подумал Макаров, человек может помочь, он ведь так и сказал, я могу помочь!

– Да вы присядьте, – предложил поручик, – вы кто? Вы одеты как-то необычно, вы француз?

– Да, я француз, зовут меня Георг Дюбуа, – старик присел за их столик, – а одел меня так Николас, хозяин харчевни. Я ему немножко помогаю, вот он и решил, чтобы я выглядел так респектабельно…

У него загорелое лицо, голубые широко расставленные глаза смотрят приветливо. Волосы седые, но кое-где сохранились пряди, указывающие на то, что некогда они были иссиня черные и курчавые; нос с горбинкой, под ним коротко подстриженные усы еще не утратившие свой природный цвет.

– Простите, – обратился к нему Владимир, – вы сказали, что можете помочь, но в чем?

– Вначале я должен попросить у вас прощения за то, что подслушал ваш разговор, но это не из-за любопытства, нет, меня просто потянуло на родной для меня язык, на французскую речь. Я слышу о ваших проблемах давно, уже почти месяц, и я уже решил, как смогу вам помочь, если вы конечно того пожелаете.

«Если он француз, что он делает в Крыму? Хотя этой нации у нас и так было всегда предостаточно, а сейчас война пригнала сюда разного народа, размышлял поручик, а французы должны опасаться красных, как союзники по Антанте. Может прав Полковник, и этот старик просто намерен бежать с нами? И почему он подслушивает нас уже целый месяц? Кто же он такой?

– Помощь нужна, она крайне необходима. Но расскажите о себе чуточку подробнее. Что вы делаете в Крыму? – продолжил расспрашивать Макаров.

– Я живу здесь постоянно, причем уже очень давно, с 1856 года с момента окончания Крымской компании.

– Ого! сколько же вам лет? – поинтересовался поручик.

– В следующем году, если доживу, будет восемьдесят. Шестьдесят пять из них я крымчанин.

– Если вы военнопленный, почему вас не интернировали? – вмешался Полковник, – и как вы попали в армию, ведь вам тогда не исполнилось, если я не ошибаюсь, и пятнадцати лет?

– Да, вы не ошибаетесь. Мне было тогда всего лишь тринадцать, но я был рослый, сильный мальчик уже умеющий фехтовать и неплохо стрелять из пистоля и мушкета, и этого было достаточно, чтобы я стал юнгой на военном судне. Но никто, естественно, никуда бы меня не взял, если бы не одно обстоятельство: корабль принадлежал моему отцу, а капитаном на нем был мой дядя, младший брат отца. Как все мальчишки моего возраста я мечтал непременно принять участие в Крымской компании и совершил уже две попытки тайком сбежать с отправляющейся в поход армией. Мои родители понимали, что я на этом не успокоюсь, поскольку решительностью характера я был в деда, наполеоновского генерала. Кстати, и в Россию я отправился лишь с одной единственной целью: отомстить за дедушку Георга, которого обидели там еще в двенадцатом году. Опасаясь, что я так или иначе убегу, они решили вручить мою судьбу Самуэлю Дюбуа. Как оказалось впоследствии, это была роковая ошибка моего отца; из-за нее я навсегда остался в России. И произошло все это благодаря моему дяде, который вероломно бросил меня и десять таких же матросов на западном побережье Крыма.

– Дядя оставил родного племянника на чужбине, но почему?! – изумился поручик.

– Единственной причиной всему было наследство. В случае исчезновения законного наследника, то есть меня, это место после смерти моего отца занимал Самуэль. И позвольте мне ответить на ваш вопрос, – старик повернулся к Полковнику, – меня не интернировали потому, что брошенные там, в глухой степи мы не попали в плен, а просто потерялись. Но об этом потом, давайте сейчас о главном.

– Позвольте, какое наследство? Вы кто? – спросил Полковник.

– Я граф Анри-Жан Георг Дюбуа, – сообщил француз. Увидев, как переглянулись его собеседники, он протестующее поднял ладони, – ладно, к вопросу о моей персоне мы вернемся потом, а сейчас о вашей проблеме. Я живу в деревушке Кунан, не далеко от Ак-Мечети; место настолько глухое, что это трудно даже себе представить. После того как пройдут дожди, проехать туда просто невозможно. Более надежного места, где можно укрыться вашей семье, месье Макаров, вам не сыскать. Дорог там нет, до лета к нам никто не сунется, а к этому времени к вашей жене уже все привыкнут. Моя старшая дочь живет в Симферополе, ее детей в Кунане никто не видел, вот и выдадим вашу жену за мою внучку, думаю, что это cработает наверняка. Дом у меня большой, кроме меня и жены с нами живут сын с невесткой, на подворье есть коровы, овцы, кроме того полно всякой мелкой живности, так что проживем, я думаю, как-нибудь.