Анатолий Репецкий - Маскарад для эмигранта

– Тише, я Дубровский! – сказал старик по-русски и взвел курок, который издал звук, напоминающий крик ворона. Цыган кулем вывалился из телеги, возница же сидел с отвисшей челюстью.

– Скажи ему, Федор, пусть подтолкнет, а не то…

– Да мы сами, – охрипшим вдруг голосом сказал Федя, – как изволите… – И хлестнул лошадь. Георг от всей души расхохотался.

Ночью, когда они уже проходили створ бакена на Булганаке, стоявший у штурвала Андроник указал Владимиру на северную часть небосвода. Где-то далеко за невидимым горизонтом, в сплошной черноте ночного неба вспыхивали и гасли крошечные язычки пламени, иногда они сливались вдруг в единый сполох и так же внезапно исчезали, отчего ночь становилась еще темнее. Это отражение той артиллерийской дуэли, что вели между собой белая и красная армии; дуэли, где победитель уже заранее предопределен, и единственным ее секундантом было высокое таврическое небо.

На рассвете барк подошел к Евпатории. Проснувшееся где-то за кормой солнце, ослепительно заиграло первым лучом на золотом куполе Свято-Никольского храма, на стенах мусульманского собора Джуми-Джами, осветило пустынную набережную. На якорь стали метрах в трехстах от берега и спустили шлюпку; осадка позволяла подойти намного ближе, но капитан решил не рисковать. Пришвартовались у причала рыболовецкой артели. Город еще не проснулся, в трамвае кроме них и кондуктора был один единственный пассажир – рыбак с ночным уловом. Было слышно как рыба шевелилась в его мешке, вскоре под ним набежала лужица. Кондуктор громко выразил свое неудовольствие и апеллировал к Макарову, назвав его господином офицером, хотя тот был в штатской одежде. «Прав был Полковник, говоря, что Евпатория большая деревня», с горечью подумал поручик, засветился я здесь в первую же минуту.

– И в какой же стороне ваш дом, – поинтересовался Георг, когда они вышли из трамвая возле мечети.

– Прямо напротив ремесленной синагоги, только нужно пройти через двор старого караима Кискачи. Наш следующий.

Георг остановился, от его обычной невозмутимости не осталось и следа.

– Нет, вы представляете, насколько тесен этот мир! Я уже не раз бывал в этом дворе, там жила семья наших французов из Кунана.

– Не может быть, – теперь пришел черед удивляться Владимиру, – это были наши соседи! Я постоянно играл с их внуками, мои родители поощряли нашу дружбу, у них я учился французскому, они больше говорила на нем, чем на русском. Тогда вы свободно найдете мой дом, вы поворачиваете здесь, а я пройду еще сотню метров, попрошу своего товарища помочь нам тачкой перевезти вещи к лодке. Жену зовут Лена. Ах, впрочем, вы это знаете. Скажите ей, пусть собирается.

Как только Георг вошел во двор, его взору открылась неприглядная картина наглого грабежа. Подросток вырывал из рук плачущей молодой женщины простыню, вернее, из одной руки, так как второй она прижимала к себе ребенка. Малышка, напуганная происходящим, тоже громко плакала.

– А ну брось! – приказал старик парню, но тот не обратил на его слова никакого внимания. Тогда он вытащил свой пистоль, взял за ствол и стукнул юного мародера по плечу; тот выпустил свою добычу и присел на корточки, схватившись за ушибленное место.

– Вы Елена? – Георг шагнул к женщине, та испуганно попятилась, прижимая к себе ребенка; можно было догадаться, что сам вид неожиданного спасителя с пистолем напугал ее намного больше, чем грабитель. Он спрятал оружие и объяснил, что он от Владимира, который придет с минуты на минуту и начал собирать разбросанные по двору вещи. – А это кто? – кивнул он на все еще сидящего на корточках юношу, – вставай, молодой человек, помогай собирать то, что разбросал, зарабатывай прощение, которое ты получишь, если за тобой нет других грехов.

– Там, в доме второй, главный, – Елена кивнула на открытую дверь, – они уже второй раз пришли, добирать, что осталось…

Она не успела договорить; в дверном проеме появился мордастый парень, в руках он держал швейную машинку, которую осторожно поставил на порог, затем исчез за дверью и тут же появился снова с большим узлом. Парню лет под тридцать, такому по лбу не стукнешь, и Георг наставил на него пистоль.

– Ты что, дед? Ополоумел? – он опустил свою ношу и шагнул к Дюбуа. – А ну, брось! Ты думаешь, эта штука может выстрелить?

– Тебе куда, в живот или в ногу? – Георг взвел курок; ужасающий звук заставил парня побледнеть, он остановился, быстро наклонился и вытащил из голенища сапога большой кухонный нож.

– Васька, а ну, возьми там в углу палку, да заходи сзади, сейчас мы этого дедушку…

– Сам заходи, – огрызнулся Васька, явно решивший не принимать никакого участия в происходящем.

– Кому говорю, заходи, – продолжал наступать парень, угрожающе подняв нож.

– Стоять или я стреляю! – воскликнул Георг.

В этот, критический для обеих сторон, момент, стукнула входная калитка, во двор вошел Владимир с высоким мужчиной в морском кителе. Мордатый спрятал за спину нож и попятился, но было поздно; высокий в два прыжка пересек двор и влепил грабителю такую затрещину, что тот, выронив нож, отлетел в угол.

– Вовремя мы явились, – сказал поручик, обнимая супругу, – я вижу, что ты уже собрала вещи. А что это за люди? За что вы его ударили, Иван Петрович?

– Так это же ворюга евпаторийский, тезка мой, по кличке Ванька-Прыщ! думаю, что это он вещички собрал, а не хозяйка. Ты что скажешь, Лена?

– Он самый. Сегодня пришел уже второй раз; позавчера теплые вещи забрал, а сегодня за бельем явился.

– Лена, нужно было бы сразу ко мне. Ну ладно, что ж теперь остается? Я тачку беру и этого гада заодно, пойдем к нему домой, посмотрим, что там еще осталось.

Через два часа они погрузили на судно нехитрые пожитки, и шлюп двинулся вдоль побережья в сторону Ак-Мечети.

– Сейчас мы повторяем путь «Шарлотты», – задумчиво промолвил Георг, – того самого злополучного судна, которое лишило меня родины.

Андроник высадил их возле деревни Джанбаба, оттуда знакомый татарин телегой доставил путников до места. На землю уже опускались сумерки, когда перед ними открылась деревушка Кунан: четыре десятка небольших под кустарной черепицей домиков, огороженных заборами из дикого камня, вокруг пожухлые акации.

Во дворе их встретила невысокая женщина. «Знакомьтесь, это моя жена Нина» и Георг представил молодых людей. Хозяйка обрадовалась гостям, особенно девочке, которую сразу же сама внесла в дом. За ужином, в котором приняла участие вся семья, строили планы на будущее, причем самые радужные. По тому, что для них заранее была приготовлена комната, Владимир пришел к выводу, что их приезд для семейства не был большой неожиданностью. «Да, – призналась хозяйка, – Жора мне прислал письмо, что вы должны приехать к нам, вот мы и приготовились». Жора, это было уже совсем по-русски. За столом кроме Георга и его жены, сидели их сын Константин, невестка Татьяна и внук Вася. В большой комнате было достаточно тепло, и Катю посадили в колыбельку еще совсем недавно безраздельно принадлежащую двухлетнему Василию; теперь он, нахмурившись, с точки зрения собственника, у которого явно пытаются отобрать его имущество, спрашивал у мамы, что это за девочка, и почему она сидит в его колыбельке?