Олег Колмаков - Непрошеные, или Дом, с которым мне «жутко» повезло. Книга вторая. Жизнь продолжается?

Потому, он прямиком и отправился в свой офис, где мы его благополучно и повязали. Вот такой, Жорик, у него был расклад… – Сирота ещё раз прошелся по кабинету. И вполне удовлетворённый своим логичным умозаключением, обратился уже ко мне. – …Что, солдат?.. Отвоевался?..

– Для меня война уж давно кончилась, – ответил я, едва сдерживая эмоции.

– Чего же тогда вновь за оружие взялся? Руки зачесались или в жопе засвербело?.. – не дождавшись ответа, Сирота обратился ко мне чересчур официально. – Олег Владимирович, не поясните ли нам: где, когда и на каких воинских должностях вы проходили срочную, либо контрактную службу?

– С 1997-го по 2003 год, в должности стрелка-снайпера отдельной мотострелковой роты. Служил, на Северном Кавказе.

– Где именно? Кавказ большой.

– В Грозном и в окрестностях Ведено.

– Если я правильно тебя понял, ты воевал?

– Конечно.

– И награды правительственные, наверняка имеешь?

– Медаль «За отвагу» и орден «За личное мужество».

– Могу ли я, из всего вышесказанного, сделать вывод о том, что ты отлично стреляешь?

– Не жаловались…

– Это очень хорошо.

– Что вы имеете в виду, под словом: «хорошо»? – поинтересовался я.

– Лишь то, что в нашей армии был высококлассный специалист по имени Олег Кузнецов, и не более… – майор продолжал подленько улыбаться. – …Ну-с, дружище… Ты и сейчас не понимаешь, в чем тебя обвиняют? Фактов и улик против тебя, целый воз и маленькая тележка. На десяток уголовных дел хватит. И все же, учитывая твой боевой опыт и заслуги перед Отечеством, я предоставлю тебе шанс самому повиниться. Дабы облегчить наказание и избежать никому не нужные многочасовые и изнурительные допросы с пристрастием. Вот тебе лист бумаги. Вот авторучка. Уж поверь мне. На суде, оно тебе зачтется.

«И как же складно, они все обставили. Комар носа не подточит… – я мысленно порадовался за ловкость и оборотистость своих противников. – …Против данного железобетонного и предельно аргументированного обвинения не попрёшь. Какой-то поганец укокошил директора. А Сирота, используя все предоставленные ему факты, сажает меня за решётку… И, похоже, вовсе неспроста он напомнил мне сейчас о проститутке…

Ну, конечно. Она так же должна была стать неким звеном в логической цепочке, подготовленной мамонтовскими хлопцами.

По расчётам всё тех же бандитов, привезённая Ильёй шалава, скорее всего, должна была задержаться в моей квартире именно до семи утра. И я, просто обязан был зацепиться за нее, как за единственного свидетеля, который и мог бы подтвердить мое алиби.

Ну, а уже во время следствия, проститутке предписывалось окончательно меня утопить, сообщив о том, что ушла она от меня не в семь, а часиков, этак, в пять. Могла она сказать ещё и том, что я обещал ей деньги, если та солжет на суде о своем действительном времени ухода. При этом и Илья весьма предусмотрительно перестраховался, попросив меня самого перезвонить ему, если вдруг что-то пойдет ни так… Да и гранаты с патронами в мою квартиру наверняка подбросил именно он… Или нет… Данные предметы, скорее всего, подбросили именно менты. Если бы это сделал Илья, Надька, непрерывно присматривающая за моей хатой, наверняка бы о том доложила…

Именно Надька, по своей потусторонней наивности обварив проститутку, невольно и спутала им все планы… Потому и я, вопреки всякой логике, не стал бить себя пяткой в грудь, мол, есть у меня свидетель. Хотя Сирота и упорно подталкивал мне к данной зацепке…

А впрочем. Так или иначе, с признанием проститутки или без него – один хрен, они упекут меня в кутузку. Им, действительно, необходимо быстрое раскрытие. И мое чистосердечное признание в значительной степени ускорит данный процесс. А раз так, то данной возможности я им уж точно не предоставлю. Пусть потрудятся, попотеют над доказательной базой… Авось и мне, нежданно-негаданно перепадет, какая удача…»

– Гражданин майор… – я обратился к Сироте. – …По-моему, в ваших обвинениях имеются кое-какие недочёты. К примеру, вы так и не «откатали» мои пальцы. При этом беретесь утверждать, будто бы на снайперской винтовке обнаружены именно мои отпечатки. С чем вы их сравнивали? Отчего такая уверенность, будто бы оставил их именно я, а не кто-то иной?

– Ага!.. Значит от снайперской винтовки, мы уже не отказываемся?.. – рассмеялся майор. При этом, невзирая на показную весёлость, я все же различил в голосе Сироты нотки лёгкой паники. Однако очень скоро он взял себя в руки и быстро нашелся с ответом. – …Извини, но кроме твоих отпечатков, разбросанных по всей хате, никаких иных там обнаружено не было… А сравнивали мы их с идентичными отпечатками, взятыми в твоем рабочем кабинете. Ну, доволен? Теперь будешь писать «чистуху»?

– Повторюсь. Без адвоката, ничего подписывать, и уж тем более в чём-то сознаваться я не собираюсь… – для наглядности я сбросил чистый лист, положенный передо мной, на пол.

– Умным себя считаешь, засранец?.. Или любишь смотреть американские детективы?.. – наблюдая за тем, как брошенный листок парашютирует вниз, майор заскрежетал зубами. – …Что ж… Давай поиграем в копов. Жорж, будь другом, зачитай нашему гостю его права.

Тот, к которому обратился Сирота, стоял у меня за спиной. Потому и не видел я, чем именно саданул меня этот бугай: то ли кулаком, то ли ногой… Уверен я был лишь в том, что мощнейший удар, сбивший меня с табурета, пришелся мне точно в правое ухо.

– У тебя, сука, есть право утереться, подняться на ноги и отвечать «да», на все вопросы майора… – надомной навис вышеозначенный Жорик. – …Вот и все, паскуда, что может быть тебе здесь позволено.

– Ну, так как?.. Будешь писать «чистуху»?.. – повторил свой вопрос Сирота, когда меня вновь усадили на табурет.

– Нет, – ответил я коротко.

И тотчас, под дикий смех ментов находившихся на ту минуту в кабинете, я поймал очередной удар Жорика, как две капли воды схожий с первым. Надо полагать, приём этот был у него отработан до автоматизма и демонстрировался он здесь с регулярным постоянством. Потому и ожидали его сотрудники убойного отдела с нескрываемым азартом.

– Для особо тупых и упертых, повторяю… – вновь наклонившись надо мной, заорал Жора. – …У тебя есть право утереться, подняться и, утвердительно отвечать на все вопросы нашего командира…

А вот в третий раз, уже наученный горьким опытом, сказав своё «нет», я успел-таки увернуться от очередного удара костолома. Чем окончательно вывел из себя: как Жорика, так и его сослуживцев. Все они накинулись на меня, как стая шакалов набрасывается на раненого и беззащитного льва, проявляя при этом особую (если не сказать изысканную) ненависть и жестокость…

Считаю излишним посвящать читателя в подробности тех экзекуций и откровенных пыток с использованием клещей, электрического тока и раскалённых предметов, коими в течение последующего дня издевались надо мной сотрудники убойного отдела. Могу лишь констатировать то, что, по моему мнению (сугубо субъективному), гестаповская методика выбивания показаний вполне могла быть адекватной изобретательности и рвению наших доморощенных служителей правопорядка…