Анастасия Королёва - Жизнь души

– Пока, Вика, рад был тебя увидеть! – Я отвернулся носом к стене и заснул.

На следующий день маме позвонила её тётка и сказала, что хочет к нам приехать, тем более что мы уже больше года не виделись, она соскучилась. Папа верно подметил, что Вика, похоже, рассказала ей о моих способностях, и тётка захотела увидеть своими глазами одарённого родственника. А это, скорее всего, приведёт к тому, что молва о необычном ребёнке скоро начнёт разрастаться. Родители не хотели, чтобы ко мне стали приходить люди со своими многочисленными проблемами, старались уберечь от переживаний, вызываемых чужими страданиями. Поэтому папа попросил маму, чтобы она как-то постаралась отсрочить приезд любопытной родственницы и предупредить Вику, чтобы та никому больше ничего не рассказывала.

Через две недели с меня сняли гипс и повязки, и я снова смог ходить в школу и гулять.

Но как ни старались родители уберечь меня от ненужных проблем, молва о моих способностях стала распространяться среди наших родственников и каким-то образом долетела до соседей по дому.

Спустя два месяца после приезда Вики, мои родители да и я сам уже окончательно убедились, что я могу видеть яркие моменты будущего и прошлого и соотносить их с людьми, а при большей концентрации и более конкретной постановке вопроса смогу и уточнить детали видений.

Однажды, вытащив свой велосипед на улицу, я уже было собирался запрыгнуть на сиденье и укатить в парк, как ко мне подбежала наша соседка с верхнего этажа, Мария Орлова. Уже немолодая и крайне любопытная особа, она одна из первых узнала, что в доме живёт мальчик, обладающий «даром предвиденья», как она это называла. Она затащила меня к себе домой под предлогом передачи мне журнала, который якобы просила у неё моя мама.

– Заходи, заходи, не стесняйся. Хочешь конфетку или пирожок? – дребезжащим голосом заискивающе произнесла она.

– Нет, спасибо, я только что пообедал, поэтому ничего не хочу. – Мне было неприятно ее обращение и тем более не хотелось у нее ничего есть. Я постоянно съеживался под взглядом ее хитрых маленьких глаз.

– Пойдём со мной в гостиную, я отдам тебе журнал. Нет, нет, обувь не снимай, – затараторила она, когда я постарался стянуть кроссовки.

Мы вошли в гостиную, заставленную непропорционально большой для такой маленькой комнатки мебелью, отчего та казалась тёмной и очень узкой. Мне стало неуютно, с первого взгляда было понятно, что здесь живут любители тащить всё в дом, потому что вся мебель была забита до отказа какими-то предметами. Это было видно сквозь приоткрытые дверцы шкафов и тумбочек. Я кинул взгляд на балкон, где скопилось много старья: кажется, это были старые лыжи, торчало ржавое колесо велосипеда, стояли необтесанные доски с торчащими занозами, когда-то давно покрашенные зеленой краской, которая давно облупилась. Я съёжился еще сильнее.

– Ты садись, садись, – скрипела она.

– Спасибо, вы бы мне дали журнал, и я пойду, наверное. – Произнес я, несколько раз обернувшись на входную дверь, проверяя не заперта ли она.

– Подожди, я хотела задать тебе один маленький вопрос, – ехидно сказала Мария, – ты и вправду можешь предсказывать будущее и видеть прошлое? А-то ходят такие слухи.

– Ну, мне, вообще-то, запрещено разговаривать на эту тему.

– Мне ты можешь сказать, я-то уж точно умею держать язык за зубами! Тем более что мы очень несчастны с мужем, нам некому помочь, у нас случилось такое горе!

В её глазах я увидел слёзы.

– Горе? Какое горе? – тихо спросил я и снова обернулся на дверь. Удостоверившись, что она не заперта, я немного успокоился и спросил: – и чем я смогу вам помочь?

– Понимаешь, у нас пропал близкий родственник. Родной брат моего мужа. Ну, ты, наверное, знаешь, что муж мой работает вместе с твоим отцом. Ну вот, Боря, его брат, тоже с ними работал. Последним, кто видел Борю, был мой муж, они расстались с ним на платформе станции метро, муж поехал домой, а Боря – к своей бывшей жене, больше его никто не видел. Мы уже полгода не знаем, что с ним.

– Дайте мне фотографию Бори, – прошептал я, мне стало жалко эту женщину, и я подумал, что постараюсь помочь ей, а потом просто попрошу ничего никому не говорить. Почему-то я поверил, что она меня послушает.

– Вот, держи, – она протянула мне помятую и заляпанную чем-то фотографию.

Я внимательно изучил лицо изображённого на ней мужчины. Потом перевёл взгляд на Марию и вздрогнул. Передо мной возникла картинка. Соседка со злорадной улыбкой, абсолютно уверенная, что ей уже ничего не помешает, шарила по квартире этого мужчины, сгребая в коробки всё, что попадалось ей под руки: какие-то золотые кубки, посуду, висевшие на стенах коллекционные ножи, картины. Потом прошлась по ящикам письменного стола, вытряхнув оттуда какие-то штуки, залезла в шкаф, обшарила карманы одежды.

– Что? Ты что-то увидел? Что с ним случилось? Он жив? – допытывалась она.

– Подождите минутку.

Я постарался сконцентрироваться на лице. Жуткая картина всплыла перед моими глазами: его пытали двое мужчин, жестоко и мучительно, а потом подошёл третий, стоявший до этого в стороне, и ударил его ножом в сердце.

– Он умер, умер, его убили! – закричал я, и слёзы предательски покатились по моему лицу. Я выскочил из её квартиры как ошпаренный и тут же рванул домой.

Уткнувшись в маму, которая бросила готовить ужин и с недоумением то заглядывала мне в глаза, то сильно прижимала к себе, я немного успокоился. Я чувствовал себя глупо, что разрыдался, но после всего увиденного, просто не мог остановиться. Когда картина убийства всплыла перед глазами, мне стало так больно самому, что закололо сильно в боку и в груди! Я очень испугался. Звериная жестокость людей, совершивших это деяние, не укладывалась в моей детской голове. Картины изнывающего от боли мужчины и злорадного выражения лица соседки Марии, которая по большому счету радовалась его смерти, стали жуткими воспоминаниями детства, которые открыли мне новое знание какой иногда может быть реальность, прочно закрепив во мне чувство страха.

С работы вернулся папа. Я уже не помню, что он говорил тогда, но ему удалось меня растормошить и узнать, что приключилось. Тогда он мне пообещал, что сделает всё возможное, чтобы никто меня больше не расстроил, и сдержал своё слово. Не знаю, что он сказал Марии и её мужу, но никто из соседей больше не пытался отловить меня и попросить о чём-либо, хотя, по рассказам моих школьных и дворовых друзей, эта история получила большую огласку. Люди всё же стали судачить о мальчике с «даром предвиденья». В скором времени среди детей и подростков эта история обросла небылицами и практически превратилась в сказку со счастливым концом, где, в довершение всего, я спасал мужчину от неминуемой гибели и меня награждали Государственной премией. Я был не против такого финала, почувствовав себя настоящим героем!