Анастасия Королёва - Затворница

О старинном замке Гордан-Гри ходят разные слухи. Один диковиннее другого. Самым забавным кажется тот, где упоминается чудовище – безобразное и кровожадное, – которое живёт за высокими стенами, что окружают родовое гнездо именитого семейства.

Почему забавным? Потому что Элизабет и есть чудовище, разве что не кровожадное, а вот безобразное – вполне. По крайней мере, именно так она приветствует себя каждое утро:

– Вот и настал ещё один день, чудовище. Переживём?

И подмигивает своему отражению в потрескавшемся зеркале.

Эта фраза не менялась вот уже десять лет и ничто бы не заставило Эли изменить её, если бы в одно такое утро на стол с тихим хлопком не упало письмо, наспех перетянутое серой лентой. Письмо от старшей сестры, которая так же неизменно хранила молчание на протяжении долгих лет.

Путанные объяснения про сына, про маленького мальчика, который получил незаслуженное наказание из-за неё, из-за чудовища. И хлёсткие слова о том, что если через месяц целители не смогут ему ничем помочь, то…

Месяц прошёл слишком быстро, и вслед за первым, на стол упало второе письмо. То, которое Элизабет боялась получить больше всего на свете.

«Грэгори».

Пляшущие в разные стороны буквы, следы от слёз, что не успели высохнуть – сказали девушке больше, чем десяток лишних фраз. Совсем скоро в замке появится ещё один затворник.

Сутки спустя

Я долго стояла за стволом огромного дерева, не решаясь выйти на пыльную дорогу. Шумные голоса селян манили и пугали одновременно, хотя пугали, конечно же, гораздо больше.

В тысячный раз поправила шаль неопределённой расцветки, что так и норовила сползти с плеч, и сделала маленький шаг вперёд. Сделала и вновь остановилась.

Десять лет я не выходила за ворота замка. Почти столько же ни с кем не общалась, разве что со своим отражением. И тут выйти в люди. Да не только выйти, нужно ещё и заговорить первой. Нанять рабочих и впустить их в своё логово.

Сердце то замирало, то ускоряло бег. Как же это сложно…

Но выбора у меня не осталось. Грэгори нуждается в том, чтобы замок был пригодным для жилья, а не напоминал склеп с привидениями.

Шумно выдохнув, удобнее перехватила клюку и направилась в деревню. Сегодня у меня очень много дел.

Первые шаги давались тяжело – и руки дрожали, и ноги, и то и дело хотелось махнуть на всё и вернуться в замок. Но я не позволяла себе пойти на поводу у собственной слабости.

Селяне, которые шли по дороге в деревню, бросали на меня любопытные взгляды, но тут же отводили. Действительно, что интересного в горбатой старухе? Впрочем, мне их внимание ни к чему.

В деревне я сразу направилась к дому старосты. Надеюсь, за столько лет ничего не изменилось.

Постучала в дубовую дверь, не оставив себе времени для сомнений, и принялась ждать. Открыли мне сразу, правда, на пороге стоял вовсе не староста, а его жена – дородная тётка Дили, почти не изменившаяся за эти годы. Разве что стала шире в талии и на пухлом лице появились лишние морщинки.

Женщина окинула меня внимательным взглядом и, вытерев руки о белоснежный передник, недовольно поинтересовалась:

– Чего надо?

Я, конечно же, оробела. Захотелось, как в детстве, потупить глаза и пролепетать тихо, что мне нужно увидеться с её мужем, но… Образ у меня вовсе не тот, чтобы лепетать и краснеть. Вовремя я об этом вспомнила.

– Чего-чего, – бросила ворчливо, удачно справившись со своей ролью, которую репетировала почти весь прошедший день. – Староста мне нужон, для разговора важного!

И клюкой громыхнула по ступеням, чтобы женщина прониклась серьёзностью моих намерений.

Но тётка Дили всегда была не из робкого десятка, а потому на мою просьбу, больше похожую всё же на приказ, и бровью не повела.

– А он всем нужон, да по важному делу, – усмехнулась полными губами, – вот только важность важности рознь. Говори, старая, чего пожаловала? Ежели за подаянием, так ты дверью ошиблась, не подаём мы больше на этой седмице, а то больно много вас тут ходит.

Отчего-то от её отповеди стало стыдно, будто я и в самом деле милостыню просить пришла. Но потом появилась злость: с чего это она решила, что может оскорблять меня? Вот ещё!

– Не нужны мне твои крохи, – брезгливо передёрнула плечами, – работников нанять хочу, староста подсобит?

Женщина не сразу мне поверила, пока я демонстративно не звякнула мешочком золотых монет. Тут-то она моментально засуетилась, торопливо одёрнула фартук и бросила взгляд себе за спину:

– Так бы сразу и сказали… – она замялась, не зная, как обратиться ко мне. Потом решила, что лесть лишней не будет, и расплылась в «приветливой» улыбке, – льдэра. Проходите, я вас молоком угощу, пока староста занят. У него гости… важные.

Слова «гости» и «важные» она произнесла с паузой, словно не была в этом уверена. Вот только войти в дом я не успела, хоть и приняла приглашение хозяйки. В дверях показался седой мужчина в длинном бордовом плаще и надменно кашлянул:

– Позвольте?

Голос его был скрипучим, как несмазанная дверь в моей комнате.

Тётка Дили подскочила на месте и тут же шарахнулась в сторону, словно её ветром сдуло. Да и я посторонилась, почувствовав какой-то странный холод.

Мужчина вышел, за ним показался ещё один, но тот был гораздо моложе. Высокий, подтянутый, улыбчивый, правда, добродушие его мне показалось фальшивым, потому что чёрные глаза смотрели по сторонам цепко, подмечая каждую деталь, и вовсе не улыбались.

Старик бросил на меня равнодушный взгляд, а вот тот, что шёл за ним, остановился. Осмотрел с головы до ног, отчего я вспыхнула против воли, и учтиво поклонился, хотя его учтивость больше напоминала издёвку:

– Вам помочь, льдэра?

Парень не сомневался, выбирая обращение, словно знал, кто стоит перед ним.

Трусливое желание отчаянно затрясти головой подавила и, придав лицу недовольный вид, коротко махнула клюкой:

– Помоги, коль вызвался, – и подала ему сморщенную руку. Правда, немедленно об этом пожалела, потому что мужчина не побрезговал прикоснуться к старухе и тут же ухватил мою ладонь своей огромной лапищей.

Я было дёрнулась назад, но не тут-то было – он держал крепко. И улыбался при этом, заглядывая мне в лицо.

Тётка Дили, смотря на это представление округлившимися глазами, икнула, да так громко, что седовласый старик остановился и нетерпеливо прикрикнул:

– Долго ещё ждать тебя, Алекс?

Мои хрупкие старческие пальцы в мощной мужской руке хрустнули – этот самый Алекс сдавил их так, что я всерьёз забеспокоилась, не переломит ли. Но на вопрос старика он ответил вполне дружелюбно, даже с каким-то необъяснимым весельем, будто его хозяин не поторапливает, а предлагает пойти пропустить по одной-другой кружечке сидра: