Света Тень - Второе родильное отделение. Женский роман

А у Ольги тоже приключился конфуз, её послед вылетел и угодил акушерке прямо в лицо. Бывает.

В тот день я так и не увидела своего мальчика.

Утром пришёл наш врач Лариса Ивановна, мы прозвали её Чайкой, она очень походила на эту птицу, такая же крикливая, наглая и глупая. Она сразу начала нас строить.

– Девочки, не стирать, на подоконник и тумбочку вещей не ставить, полы мойте два раза в день, кварцуйте палату два раза в день. На осмотр приходите с пустым мочевым и т. д.

Уборщицы тогда не было, слишком маленькая зарплата, был один студент, он проработал ровно сутки и сбежал. А мы-то почему должны полы мыть? И почему нельзя стирать? Мы были возмущены, что же нам грязными ходить или отдавать родственникам стирать наши кровавые плавочки? У Ольги так, по причине нищеты, даже прокладок не было, вместо них она использовала кусочки марли, которые потом стирала и сушила на батарее. Её единственную из нас лечили за счёт государства, ну нет у неё денег на лекарства, сирота и муж у неё сирота, дед и бабка на пенсии, на которую не проживёшь.

Мне вообще непонятно, как человечество до сих пор не вымерло? Есть тут какая-то загадка. Роддома появились лишь последние двести лет, до этого рожали как попало: в поле, в бане, в чуме, в дороге, в кустах. Уровень смертности во время родов был высокий, но ведь не вымерли же! Значит не такой уж и высокий, а выживали сильнейшие. Одна моя приятельница рассказывала мне, что в Тибете новорожденного младенца кидают в ледяную реку, и если младенец выплывал, то его доставали, натирали травами, маслом, согревали и отдавали матери, а кто утоп, тот утоп. На тысячу младенцев умирал лишь один, зато у остальных – крепкий иммунитет и великолепное здоровье. А так как это в Тибете практикуется веками, то больных людей там просто нет, все сильные и здоровые, живут до ста лет без инфарктов и инсультов, не страшны им ни загадочный холестерин, ни атопический дерматит.

На следующий день мы наконец-то увидели своих детишек. Их принесли нам спящими, туго запеленатыми, как солдатики. Я своего узнала сразу, потому как он был больше всех раза в полтора – 57 см, богатырь. Он спал и улыбался, я пыталась его разбудить на кормёжку, но всё бесполезно. Наташа учила нас, как правильно давать грудь. У Шуры был настоящий джигит, младенец с одной бровью, он жадно схватил мамину грудь и начал активно и шумно сосать. Ольга носилась со своим Димкой, как с куклой. Она была из нас самой молодой, смешливой, задорной и оказалась очень нежной мамочкой. Таня тихонько ворковала в своём углу со своим малышом. Все дети активно ели, а мой спал. Я пробовала его пощекотать за щёки, подёргала за нос, нет, он был явно сыт – на щеке белело пятно засохшего молока. Будить его было жалко. Через час малышей от нас унесли в детскую.

У второго родильного отделения были свои плюсы. Например, дети не лежали с нами в палате, как в первом отделении. Конечно хорошо быть сразу с младенцем, но мне в моём плачевном состоянии было не до ребёнка. Нам приносили детишек только на кормление через каждые три часа, час они были с нами и мы могли вдоволь их потискать и посюсюкать, красота. Вторым плюсом был первый этаж. Ведь родных к нам не пускали, а так можно было подойти к окну, помахать рукой, показать малыша.

Вот и ко мне на второй день после родов пришли родные. А я белая, измученная, синяки под глазами, еле волочу ноги, подхожу к окну. Вот пришёл деда Женя (Сашин отчим, воспитавший его как родного сына). Я безумно рада его видеть. Он с цветами, показывает мне печенье, шоколадку, йогурт, я отрицательно мотаю головой, мне нельзя, ничего нельзя. Вот пришли довольные мама, папа, сестра. Им повезло, у меня как раз малыш. Я показываю это чудо, они улыбаются. По лицу сестры вижу, что вид у меня неважный. Потом она мне сказала, что выглядела я как смерть.

Принесли записку от Саши.

Алиса, привет. Я пройти к тебе не могу и я уже заколебался ждать врача (напиши его фамилию и И.О.) Если сможешь, позвони в 21:00 и подойди к окошку хоть увидеть тебя.

Тоже поглядел на сыночку.

Три дня подряд я питалась исключительно капельницами, я лежала под ними по девять часов. Еще были болючие уколы антибиотиков в попу и самый страшный и болючий укол в живот. Я сама себе напоминала игольницу, не было живого места, все руки и попа в синяках. Тогда ещё не использовали катетеры для капельниц и каждый раз кололи новую дырку, а вены у меня плохие, сразу попадает только профессионал, а обычная медсестра раза со второго, а то и с пятого. Один раз был случай, что медсестра, несмотря на все мои мольбы оставить меня в покое, сделала мне аж семь дырок за раз и только тогда прекратила свои тщётные попытки влить в меня дозу. Синяки и шишки на попе не проходили аж пару месяцев.

Абсолютно не понимаю людей добровольно идущих на кесарево, а ведь есть и такие. Мол, чего такого, заснул, проснулся, мучаться рожать не надо, глупцы! А то, что потом пять дней тебя будут колоть антибиотиками, которые попадут в молоко, об этом они не думают. О том, что шрам останется на всю жизнь, полгода нельзя поднимать тяжести и три года нельзя беременеть, они тоже не думают. Нет, кесарево сечение – это страшное зло и делать его надо только в крайнем случае. А мой случай был крайний.

Я узнала от врача, что, оказывается, у меня началась отслойка плаценты. И если бы меня срочно не прокесарили, то вначале бы умер ребёнок, а потом и я. Я должна быть благодарна врачам, что они спасли мне жизнь, но я даже не знаю фамилии врача, что меня оперировала, она ни разу ко мне так и не пришла, не поинтересовалась моим самочувствием, просто сделала свою работу и всё. Поэтому и у меня особой благодарности в душе нет, чего уж скрывать, но всё равно спасибо, жить так хорошо. Только вот для меня до сих пор загадка, отчего эта отслойка началась? Есть у меня необоснованная уверенность, что это дело рук заведующей, после которой все рожают. Если же нет, то остаётся вопрос, почему тогда на УЗИ эту отслойку не заметили, да и сама заведующая, получается, её проворонила, ведь беда со мной приключилась сразу после осмотра, и часу не прошло. Тогда встаёт вопрос о компетентности этого врача и соответствии занимаемой ею должности. Было у меня острое желание подать на неё в суд, да не стала, слишком хлопотно. Да вроде и чего обижаться, все живы-хоть и не здоровы, а после драки кулаками не машут. Ну да, я опять отвлеклась.

Кололи, значит, в меня все эти антибиотики, вливали физрастворы и глюкозу, и никак не получалось мне дитятко своё кровное покормить. То я лежу под капельницей, то он спит, то он тоже лежит под капельницей, много весу потерял. Страшное дело, мама дорогая, когда я всё это увидела. Лежит мой мальчик, а из головы у него торчит иголка, а он увидел меня и будто узнал, улыбнулся, смотрит так внимательно, сердце кровью обливается от такого зрелища. Это им новорожденным так капельницы ставят, венки то маленькие, а на голове побольше, у них и кровь на анализ из головы берут, изверги.