Светлана Рычкова - Синий летящий остров. Повесть моей жизни

Первая моя лагерная донельзя платоническая любовь была очень тощей, очень косоглазой и с огромной шапкой соломенных волос на голове. Ходил особняком, молчал. Разочарование в этом загадочном принце таки наступило. Он как-то очень грубо и злобно парировал другу, и я поняла, что парень-то не отесан – просто озлобленный на весь мир тупица.

После случилась уже и школьная, не менее платоническая влюбленность. Этот уже был очень славненьким, миленьким, с длинной челочкой по-мироновски из «Брильянтовой руки» – ха! – ее с лобика. Голубые глазки, длинные реснички, в одном классе в музыкалке…И такой остолопище! Учился так се, соображал так се – посредственность. Но я уже вела толстенную тетрадку, в которой ежедневно фиксировалось это мое ресницчатое половое созревание. И ведь года полтора я потратила на описывание взглядов и фразочек этого обалдуя! Тем временем формируясь, округляясь, хорошея…

Однажды, сшив себе не очень удачно скроенное, но облегающее фигурку зелененькое платьице, я себя увидела в нем в зеркале в каком-то ДК перед очередным выступлением не то с хором, не то с танцевалкой – и меня поразило, как я вдруг стала ладно сложена. Ну, да – слишком миниатюрна. Ну, да: и грудочки – фигушкой, и попка – горсточкой, но все это очень так пропорционально и как-то фарфорово-пасторально миленько-изящненько. Только шляпку с розочкой надеть – и с трубочистом на крышу. Мечтать…В общем, и в пионерлагере у меня был роман длинной в два месяца (с отрядным барабанщиком) и в школе я самоутвердилась по полной: в меня влюбился самый крутой парень, который был годом старше – в десятом…

Гл. 6ИНАКОВОСТЬ

В принципе, я еще с раннего детства понимала свою инаковость, непохожесть на других, только до подросткового возраста это было не болезненно. В раннем детстве слегка, пунктиром ставились знаки вопроса, а ответы пришли уже гораздо позже. Естественно, все началось с моего неважнецкого здоровья. Здоровые физически дети инаковостью не грешат. В мои пару месяцев сельская медсестра (ну, дура тетка!) сказала моим родителям, что я не смогу никогда ходить. Испугавшиеся родители завернули меня в одеяльце, и – в районный центр на мотоцикле, ранней весной. Ходить-то я спокойно в год пошла, а вот хроническое воспаление легких – нате-с. И каждую зиму меня, малявку, на пару месяцев упекали в больницу, нашпиговывали антибиотиками. Само собой, я научилась читать в три года и глотала сразу толстые книжки, выучивала наизусть сказки Пушкина. В первом классе читала уже тома без картинок. Предпочитала афонасьевские сказки и всевозможные сказки народов мира. Всякие там современные авторы меня не впечатляли. А в то, что сказки – больше чем наполовину реальность, я до сих пор свято верю. Само собой, раз нельзя было зимой бегать, кататься на горках, я рисовала днями напролет. Все тех же фантастических принцесс и царевен. Естественно, мои деревенские подруги и половины того, что знала и умела я, не знали и не умели.

Но мне было обидно, что я не умела того, что умели они! У меня руки до сих пор растут невесть откуда. Хозяйство сначала – тяжкий крест, потом – пошло оно нафиг. А деревенские подруги в пять лет уже доили коров, варили супы и варенья (а иначе б подохли с голоду: родители пили, и хозяйством приходилось заниматься детям. В пять лет – взрослые. Тоже ничего хорошего). А главное – умели искать грибы! Вот этот факт меня добивал наповал. Я ни груздей, ни белых грибов в упор не видела, поганок от съедобных не отличала. Лес или понимал, что все равно я все это не ем, или не принимал мою панику. Отличалась я от ровесников и гипертрофированным стремлением к свободе, желанием уединиться. В три года, обидевшись на кого-то из родственников, решила уйти от них жить в лес. Далеко идти не надо было: лес был «на задах», сразу за огородом. Искали меня всей деревней с факелами. А я, наевшись до пуза земляники, прилегла у пенька поспать. Помню, что видела медведя. Во сне или наяву – неведомо. Но не тронул меня Хозяин. После, начитавшись трудов Максимова, я придумала для себя байку о подменыше. Мол, вот взял мишка мою душу человеческую да заменил на нелюдя, душу лесную, нетутошнюю. Потому и болела-не росла, потому и все эти заморочки пожизненные, инаковости эти…

Второй акт сопротивления обществу случился со мной в пять лет. Вся родня была на покосе. А я отчетливо поняла, что больше в детсаду время проводить нет моченьки. Втихоря пролезла в дыру в заборе, и – сигать, домой, на свободу без ненавистного сончаса… Нянька нагнала меня у реки. Предатели-гуси перегородили дорогу, а с тех пор, как гусак цапнул меня за мягкое место и в покрытую ледком лужу уронил посередь деревни безлюдной, в клюв к этим мерзким существам мне попадать было просто страшно. Реву было, когда нянька меня волокла в садик – сами понимаете…

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.