Анна Щербак - Ромашковое поле

Отделение, стараясь не привлечь к себе внимания вражеской стороны, успешно прошло к своим позициям и расположилось за холмом, недалеко от основных действий. Саша, выполнив первую задачу: приведя своих солдат на точку, начал выполнять вторую: определять часовых, следивших за передвижением врага и часовых, ожидающих сигнала о подмоге. Больше ему ничего не предполагалось делать.

Четыре человека стояли на часах, остальные четыре расположились на траве за холмом и начали о чем-то вполголоса разговаривать. Саша сделал резкое замечание по поводу разговоров. Любой шум мог привлечь внимание и рассекретить их положение. Солдаты притихли. Через некоторое время разговор возобновился. Начинали шепотом, потом все усиливали звуки, солдаты возбужденно перебивали друг друга. Саша стал нервничать и быстрыми шагами приблизился к срочникам.

– Что у вас там? – спросил он, заметив, как один солдат быстрым движением спрятал что-то себе в карман. – Ещё раз спрашиваю, что вы прячете? – командным голосом сказал он.

У Саши была способность всем своим видом и голосом воздействовать на человека, когда это ему было необходимо. И из него получился бы отличный офицер, если он бы он пошёл по стопам отца.

– Я приказываю показать мне, что ты прячешь в кармане, – скомандовал Саша и протянул руку к солдату.

Тот ещё мялся и нехотя залез в карман, вытащив из него гранату. Саша взял ее в руки. «Где чека?» – мгновенно пронеслось у него в голове, когда граната оказалась в руке. В какие-то секунды он перевёл глаза на солдата, который держал в руке чеку. И пока солдат начал кричать, что это учебная граната, Саша принял решение откинуть ее в сторону, где никому не грозила опасность, в случае взрыва. Но граната срикошетила об берёзу и упала у ног молодого солдата. Саша резко оттолкнул его и лёг на гранату животом.

В это время на основном поле разворачивались учебные бои. И не сразу заметили взрыв с той стороны, с которой не предполагалось его услышать. Граната была не учебная. Саши не стало в один момент.

Солдаты все остались живы. Никто серьезно не пострадал. Саша просто пожертвовал собой, не раздумывая.

Позже выяснилось, что парень помогал разгружать машину на складе и прихватил то, что «плохо лежало». Он был уверен, что граната учебная. И во время учений хвастал ею перед ребятами, говоря, что привезёт знатный подарок своей невесте.

Командир, который был в курсе подмены, вызвался сам сообщить семье о случившейся трагедии. Первой удар получила мама. Как она выдержала эту минуту, я и не представляю. Командир слезно просил не разглашать факт подмены, иначе под суд пойдут все, и я, в том числе.

Мама разбудила меня со слезами:

– Горе, какое горе случилось Паша…– еле выговаривая, сказала она.

Услышав мамин рассказ о произошедшем, в голове крутилась одна единственная мысль: «Я.... я убил брата! Как жить… как после этого жить?».

Мама плакала, смотря на фото Саши. Я не мог утешить ее и не смел подойти к ней, ведь я являлся злостной причиной, этого нескончаемого, необъятного горя.

«Как сказать Лене? – думал я, между мучительными, разрывающими моё сердце всхлипываниями мамы. – Она вот-вот родит. Я сам должен сказать ей. И пусть она выльет на меня все горе, всю ненависть, я это заслужил».

В больнице на меня посмотрели с подозрением. Я уж и не помню, во что был одет, но очевидно очень странно. Они подумали, что я Саша, и после долгой попойки решил навестить жену. Лену позвали сразу. Она шла ко мне на встречу очень тяжело, как будто предчувствовала что-то. Не дойдя несколько метров, остановилась, видимо не могла решиться, чтобы идти дальше. Я направился к ней сам.

– Что с Сашей? – спросила она, смотря на меня умоляющим взглядом.

– Лена, его нет. Он умер, – без промедления произнёс я.

Лена стала падать, я подхватил ее, к нам подбежала медсестра и врач. Ее погрузили на каталку и увезли. Я остался один.

Больше мне нечего было здесь делать. Я побрел по улицам города, еле волоча ноги. Мне было все равно куда идти. Сейчас все кругом не имело смысла. Я оказался на мосту. Людей было немного, лишь машины сновали туда-сюда на большой скорости. Резко начался ливень. Все люди словно исчезли, наверное, убежали искать укрытие. «У людей есть страхи заболеть. Как им хорошо. Они чего-то хотят, у них будущее… а у меня?» И тут появилась новая мысль. Интересно, откуда она берётся – эта мысль? Сам ли человек решает это? Или его кто-то подталкивает? Я повернулся к перилам, перелез через них и шагнул в никуда. Секунда, за которую я летел до воды, породила во мне страх. Затем ледяные зубы вонзились в мои мышцы, лишая меня сил двигаться. Я начал захлёбываться и тонуть. И тут увидел маму, плывущую ко мне на встречу.

Я очнулся… «Неужели жив? – мелькнула мысль. – Или так выглядит ад? Ну здесь так уютно и тепло. А может мне все приснилось? И не было смерти Саши, маминых слез, падающей в обморок Лены и прыжка в ледяную реку? Но тогда, где я?»

Я огляделся. Комфортная комната в тёмных сдержанных тонах. Хорошая добротная мебель гармонично сочеталась со цветом обоев. Гостиная была похожа на ту, которую рисуют на заграничных рождественских картинках в загородных домах. Не хватало только ёлки и чулков на камине, который все – таки присутствовал. Камин топился. Дрова приятно потрескивали и успокаивали своими манящими огоньками, которые игриво перескакивали с полена на полено, подмигивали и словно смеялись от радости, что наконец делают своё дело.

Я лежал на довольно просторном и мягком диване, стоящим рядом у камина, накрытый тёплым пледом. С правой стороны находилось кресло – качалка, слева столик с вазочкой и букетиком живых цветов, и чашкой какого-то напитка, от которого поднимался голубой дымок и бесподобный аромат. Я почувствовал, что очень голоден. Вся атмосфера располагала к спокойствию и умиротворению. Вдруг я услышал шум позади себя. Приподнявшись и выглянув за спинку дивана, я увидел ещё одно кресло у большого окна. На нем дремала девушка, лет 25. Она уронила книжку, этим и привлекла к себе внимание. Девушка обладала богатыми каштановыми волосами, аккуратно заплетенными в косу, которая непослушно спадала с кресла. Овальное, юное лицо, с удивительно красивой и ровной кожей, немного пухлые щеки, обрамленные легким румянцем, говорили о молодости и здоровье юной леди. Розовые губки чуть разомкнулись во время сна, а длинные ресницы цвета волос, подрагивали, очевидно от просмотра сновидений. На девушке были надеты свободные джинсы, водолазка, вязаные носочки и меховая жилетка с народным орнаментом. Одежда гармонировала с ее внешностью. Смело можно было назвать девушку русской красавицей.