Мария Сараджишвили - Тбилисские истории

Придя домой, по наивности рассказала родителям о неожиданном предложении, которые с радостью поддерживали любую инциативу детей.

– Ну и? – спросили они с затаенной радостью.

– Я не смогу и потому сразу отказалась.

Папа долго ругал ее за нерешительность, но Вика только сжималась в комок. Нет, нет и нет.

Время катилось дальше. Мама как раз маленький магазинчик открыла. Ей была помощь нужна. На дворе 98-ой год.

И Вика после работы в школе переходила дорогу и забегала в мамин магазинчик. Она с головой окунулась в свою любимую работу и помощь маме. Магазинчик хоть и маленький. Двадцать метров всего, а дел выше крыши. В убане его греческим назвали, хотя из греческого ассортимента в нем ничего не было. Только мама гречанка и чистота, как в Элладе принято, стерильная. Люди перед входом ноги вытирали.

Зачастила к ним в магазин соседка тетя Лили, то одно купит, то другое. А иногда в день два раза зайдет. И настолько своим человеком стала, что варит, к примеру, Вика своим продавщицам кофе, и тете Лили чашечку за компанию. Потому как свой человек она уже в магазине.

Как раз за очередной такой чашечкой кофе тетя Лили неожиданно разговор завела.

– Вижу, сколько прихожу к вам, ты только и бегаешь туда – сюда, работаешь. О будущем не думаешь, деточка?

Вика, как всегда, промолчала.

Тут же последовало предложение.

– Давай, я тебя со своим сыном познакомлю, которому, кстати, ты нравишься.

Вика аж в лице переменилась.

– Я замуж не собираюсь, какие могут быть разговоры. Ни к чему это.

Тетя Лили все равно продолжала тактично делать намеки о своем…

– Что случится, если хоть по телефону с тобой поговорит. Давно за тобой наблюдает. Еще со школы. Вы ведь с сестрой в этой школе учились? Даже помнит во что ты одета была.

Вика еще больше испугалась. Зачем разговоры пустые с незнакомым человеком вести. Надежду подавать. Нет, ни в коем случае нельзя.

Даже мама ее вступилась.

– Вика, что с тобой. Поговорить с человеком разве это сложно?

Но как Вику переубедить, если она на себя тройной крест с жирной кляксой поставила. Правильно, все уговоры как горох об стену.

А работы в магазинчике даже под вечер много. Именно по вечерам отмечаются разные дестрибюторы, в том числе и Зура из фирмы «Ваке» обычно звонил и спрашивал по обыкновению, на завтра сколько кило сосисок везти.

– Алло, это Зура!

Вика, как услышала знакомое имя, так на автопилоте и продиктовала запланированое.

– Да, Зура, молочных сосисок три кило, Иверия – два…

А ей из трубки неожиданное продолжение.

– .. Какие сосиски?! Это я, Зура Галдава, Лилин сын.

Вику прямо как кипятком ошпарило. И сразу трубку на рычаг – бряк.

Мама увидела побледневшее лицо дочери и спросила:

– Что случилось?

Вика еле выдавила из себя кто именно звонил.

– Зачем ты ему трубку бросила? Может быть, человек просто хотел поговорить. Это же некрасиво.

А пострадавший снова перезванивает и говорит.

– Извините, это, наверное, у меня отключилось.

Ну Вика ему еле-еле с каменным лицом что-то ответила, сама не поняла как.

Чтобы завязать разговор, Зура начал подробно рассказывать, что он заочно знаком с ней и ходил на стрельбу с ее одноклассниками. Вика настолько любила своих друзей детства и не повесила трубку только потому, что ей хотелось узнать побольше о них со стороны от незнакомого человека. Ведь большое видется на расстоянии и потому ему особая цена.

Стали они так иногда разговаривать, не видя друг друга. Зура стал ей подробно рассказывать о том, как годами наблюдал за ней, живя напротив ее школы. Описывал подробно какого цвета были ее ботасы, какая была куртка, как вели себя ее одноклассники. И как он, бедный, напрасно пытался привлечь ее внимание.

– Я круги на своем мопеде вокруг твоей школы делал, на газ нажимал, а ты посмотришь искоса и идешь мимо. Если бы ты знала, как я старался лишь бы ты взглянула на меня. Я ведь тоже тогда был стеснительным и не решался подойти к тебе.

Вика слушала и не верила своим ушам. Кто-то пытался привлечь внимание ее, дурнушки? Да ей бы это ни в каком фантастическом сне не приснилось. От слова совсем. Начисто.

Зура не унимался. По партизански выяснил, что Вика романтик и неровно дышит на поэзию, делал невероятное. Он, закончивший грузинскую школу, за ночь выучивал наизусть какой-нибудь длиннющий стих Пушкина или Асадова и на другой день декламировал его на одном дыхании в трубку, нисколько не переживая за свой неистребимый акцент.

Вика слушала и опять не верила. Неужели все эти жерты ради нее? Нет, нет и нет. Этого не может быть, потому что потому.

А Зура не думал сдаваться. Он так же исподволь нащупал еще одно слабое звено в чугунной цепи, которым Вика сковала свое сердце – цветы и стал действовать по принципу ковровых бомбардировок.

Несколько раз в месяц у корпуса Вики в середине ночи останавливался грузовик и двое грузчиков выгружали корзины с цветами. Их было так много, что корзинки заполняли всю лестничную площадку и еще асфальтовую дорожку перед корпусом, на первом этаже которого жила Вика с ее бабушкой.

На седьмом жили папа с мамой.

Первый раз это было так. Папа с мамой спускались в восемь утра на работу и, увидев вдруг это благоухающее море цветов у двери дочери, мягко говоря, были немного шокированы. Через секунду папа (все ж милицейская косточка это вам не хаханьки) моментально оценил обстановку и стратегическое назначение объекта, тут же позвонил в дверь, чем и разбудил спящее женское царство, скомандовав:

– Ну-ка, быстро заносите, пока все спят! Соседи подумают, что у нас кто-то умер!

Потом грузовики приезжали еще и еще.

Кроме этого почти каждый день в их магазин курьер приносил в разное время дня Вике букет цветов с запиской «მიყვარხარ!» («Люблю!»)

– … Неужели тебе не интересно, какой я? – спрашивал Зура по телефону после очередной засылки цветочного десанта. – Мы говорим уже девять месяцев. Давай встретимся и просто посидим в кафе.

– Но я же не собираюсь выходить за тебя замуж. – искренне не понимала Вика. – Зачем сидеть в кафе?

– А кто тебя зовет замуж? – технично гнул свою линию Зура. – Я зову тебя просто пройтись по городу.

Вика отказывалась. Но в глубине души уже произошел переворот. Своим вниманием к ней Зура разбудил в ее сердце то самое, тщательно запрятанное и трижды запрещенное себе чувство – любовь к себе. Оказывается, не любя себя, невозможно полюбить другого человека. И Вика незаметно для себя уже мысленно представляла себе этот образ незнакомого парня и он ей нравился все больше и больше. Но сидящие в подкорке неписанные законы приличий тормозили развитие событий.

Второго января 2001 года, как раз на Бедоба, засиделась Вика в магазинчике до поздна. Решила с продавщицами устроить вечер поэзии, благо клиентов почти не было. Вика принесла из чуланчика свое любимое – сборники Николая Доризо и Михаила Пляцковского и стала читать с выражением. Вдруг открывается дверь, заходит парень слегка выпивший (как потом выяснилось он это сделал для храбрости) и просит две бутылки шампанского и бонбонерку. И просит открыть одну из них. Вика оторвалась от стихов и говорит культурно.