Ka Lip - Битва Цветов

– Классно, – Локи взял у нее помаду, повертел в руке.

– Короче, после заезда я тебя перехвачу. А твой где будет?

– Потом к нам подсядет… он понял, что я здесь не свечусь.

Дверь со стороны Лис открылась, в ней образовался Дик.

– Я пропустил что-то интересное?

– Да. Я уже отсосала у него, – Лис пальцами провела возле своих губ.

– А у меня отсосешь? – Дик стал расстегивать ширинку висящих на бедрах штанов.

– Нахуй пошел, – в этом ответе не было злобы. Лис нравился Дик с его подколами.

– Короче, детка, отсосешь потом. Я корейцев раскрутил на нормальные бабки. Они лохи и повелись. Поставили на Мисершмита. Помни – мои тридцать процентов. Давай, Лис, тащи свою худую задницу на старт. А ты не отвлекай мою детку, – Дик грозно посмотрел на Локи.

– Корейцы повелись на два моих проигрыша? – ответив на дружеский поцелуй Локи и смотря, как он вылезет из машины, спросила Лис.

– Не думаю… они как узнали, что Лис – это телка… ой, – Дик хлопнул рукой по своему рту, – ну ты сама поняла… так сразу на парня деньги и поставили.

– Козлы! – констатировала Лиз. Она ненавидела весь мужской род за то, что ее не воспринимали всерьез как стритрейсера только потому, что у нее нет члена в штанах.

Дик захлопнул дверь, и Мазерати стал медленно выруливать сквозь плотную толпу уже нетрезвой молодежи на линию старта.

Наблюдая за стартующими машинами, Мэй скучал. Он чувствовал профи за рулем на уровне инстинкта. Те, кто сейчас гонялись друг с другом, были дилетантами. Они не были ему неинтересны. Он не терпел подделки. И не терпел этого в гонках. И дело даже не в деньгах. Он хотел ощущать кайф того, кто гнал машину на пределе, не боясь брать от жизни все, также как и он сам.

Наконец Мэй увидел Феррари, на которого поставил нормальные деньги. Парень с татуировками на руках сказал, что это Мессершмитт.

Мэй хорошо знал историю, и в чем в чем, а в необразованности его нельзя попрекнуть. И сейчас, смотря на Феррари под кличкой немецкого истребителя времен второй мировой войны, он ждал проигрыша. Мэй знал, что Мессершмитт проиграет, и все же сделал ставку на него.

Мазерати цвета мокрого асфальта так искусно играл в поддавки два старта, что даже он был готов поверить в слабость того, кто за рулем. Только вот Мэй не подавался всеобщему обдуриванию. Он видел супер-профи за рулем Мазерати, вернее сказать, он его ощущал. Чувство, что машину ведет профессионал, было у Мэя всегда. Он наслаждался ездой Мазерати, и то, как он играючи обгонял соперника, а потом, как актер в театре, разыгрывал драму с проигрышем.

Уже тогда Мэй знал, на кого поставит, да только водитель Мазерати оказался женщиной. Женщины ничто в его мире, и он никогда не поставит на то, что не является важным. И он поставил на Мессершмитт, зная, что Мазерати сделает его.

Мэй стоял и наблюдал, как Мазерати и Феррари выезжают на старт. Этот Мазерати… он был точь в точь как тот, что лихо подрезал его сегодня на дороге. Хотя этот город слишком большой, и глупо думать, что он второй раз за ночь встречает ту же машину.

Прозвучал голос диктора; выстрелы хлопушек ознаменовали старт гонки. Девица без топа и в откровенных шортах, замерев на секунду, оказалась между двух ускоряющихся со старта машинах.

Он смотрел, как они ушли в точку. Мэй видел, что за рулем Феррари сидит профан, а вот водитель Мазерати поражал обреченным бесстрашием. За рулем этой машины та, кто не ценит свою жизнь.

***

Видя отмашку, Лис выжала педаль газа. Она всегда ездила на гонку в высоких берцах. Они хорошо лежали на педалях, и она чувствовала себя в них уверено. Темные прорезиненные джинсы в облип ее костлявых ног и объемная худи с капюшоном, а сверху косуха. Ей нравилось то, в чем она себя ощущала расковано.

Машина рвалась вперед. Лис жила этим. Свобода в скорости, свобода в пространстве. Только вот скоро нужно снизить скорость и крутануть руль, сделав разворот.

Если бы не Тая, она давно бы ушла в горизонт…

Грязно ругнувшись, Лис ударила по тормозам и повернула руль. А затем опять нажала на газ, и машина понеслась к финишу.

Значит, сегодня она продолжит жить. Она не воспользовалась шансом остаться в пространстве. Тая – та, кто держит ее на этой Земле. Все остальное для нее потеряло смысл…

Рев толпы и понимание, что гребаный Феррари с хваленным Мессершмитт в ее жопе.

Лис усмехнулась, высунув руку из окна, и показала фак проигравшему.

***

– Господи Хон, – Мэй перевел взгляд на стоящего перед ним со склоненной головой телохранителя.

Он видел открытую перед ним дверь Майбаха, только его взгляд еще держался за машину победителя. Серый Мазерати пришел первым, да еще с таким отрывом, что Мессершмитт должен был сгореть от стыда.

Впервые Мэю захотелось увидеть того, кто сидел за рулем Мазерати… но он вспомнил, что это женщина.

Брезгливое чувство внутри сменилось апатией. Ему уже было неинтересно, кто вел Мазерати.

Он сделал шаг к раскрытой двери и замер. Этот Мазерати проплывал мимо. Именно проплывал. Мэй устремил взгляд в тонированное стекло, за которым сидел водитель. Но ночь и отблески прожекторов не дали ему рассмотреть что-либо.

Лис вела машину сквозь толпу, чертыхаясь и постоянно матерясь на даунов, которые хотели попасть под ее колеса. Нужно было подъехать к месту, где тусил Дик, и забрать бабки. Там, наверное, и Локи уже ждет, а она ползет со скоростью черепахи сквозь толпу уродов.

Справа она увидела кортеж дорогих машины и поняла, что уже видела его сегодня. Корейцы… да, это машины тех козлов, которых она подсекла на дороге. Лис рассматривала их дорогие тачки, а потом зависла.

У открытой двери нереально дорогого Майбаха стоял «он». Лис медленно выдохнула и замедлила ход движение машины. Таких парней она еще не видела. Лицо было сложно рассмотреть – ночь, плохое освещение прожекторов и слепящий свет фар. Она лишь видела темные волосы, зачесанные назад, и несколько прядей, упавших на лоб. Высокие скулы в очертании луча света. Больше не рассмотреть, но то, что это не русский, сквозило в каждой черте этого парня.

Костюм, небрежно застегнутый на одну пуговицу, светлая рубашка, галстук, темное пальто, наброшенное на плечи. Это пальто, как предел понта, говорило о шикарном образе его владельца, а еще черные перчатки и трость.

И Лис зависла. Она даже открыла рот. У нее в прямом смысле этого слова отпала челюсть при виде парня, одетого настолько роскошно и дорого, что, казалось, он не принадлежит окружающему миру. И еще эта трость…

Лис захлопнула рот и утерла слюни, которые скопились в уголках губ. Не то чтобы он ей понравился, нет, наоборот – она просто была шокирована его видом.