Ka Lip - Битва Цветов

© Ka Lip, 2021

ISBN 978-5-4498-4756-0

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

Снежинки медленно кружились, оседая на траву и делая цвета не такими яркими. Белый цвет приглушал зеленый, смягчал его, и постепенно картина восприятия весеннего сада становилась мягче, изысканней.

– Твой ход, – раскосые глаза парня напротив внимательно следили за цветными картами, лежащими на невысоком столике.

– Йонг, я думаю, нам стоит отложить нашу игру, – привычным жестом убрав со лба черные как смоль волосы, молодой человек смотрел на выпавшие карты.

– Как скажешь, Мэй. Я не против, тем более мы всегда можем ее продолжить, – парень встал с подушки, на которой сидел по-турецки.

– Снег пошел, – Мэй перевел взгляд на кружащиеся снежинки за пределами ханока**. – Зима не хочет уходить с корейской земли.

– Ты поэтичен сегодня, – Йонг оправил свою чогори*** из черного шелка и взял лежащую на небольшой подушечке биту. – Думаю, у господина Со Ена было достаточно времени подумать. Ведь так?

Постукивая по ладони битой, Йонг спустился по невысоким ступенькам в сад. Там на коленях стоял сильно избитый мужчина со связанными сзади руками. Справа и слева от него находились крепкие парни в черных костюмах, белых рубашках и черных галстуках.

– Господин Ли Йонг, я ничего не знаю, – видя приближение Йонга, затараторил мужчина, всхлипывая. Из его носа текла кровь, окрашивая свежевыпавший снег красным.

Удар битой пришелся по лицу. Хруст носовых хрящей заставил Мэя поморщиться. Он сидел и наблюдал за происходящим через раздвижные двери.

– Пощадите! Я ничего не знаю… о переводе этих денег знали только вы и господин Самойлов.

Мужчина не успел договорить, очередной удар битой по голове отбросил его на снег.

– Я думаю, он больше ничего нам не скажет, – Мэй поднялся с подушки и также расправил черный шелковый чогори. Затем он взял стоящую у стены трость с серебряным набалдашником в виде пасти монстра.

Йонг отошел в сторону, зная, что хочет сделать Мэй.

Два охранника тоже поняли, что от них нужно. Они подняли мужчину и замерли, держа его под сведенные назад руки.

Приблизившись к ним, Мэй медленно вынул из трости острое, отразившее яркость снега лезвие металла и, замахнувшись, отрубил длинным клинком голову Со Ену.

Поглядев, как голова, упав в снег, делает его бурым, Мэй вынул из кармана белоснежный шелковый платок и медленно стер с лезвия кровь, а затем убрал смертоносное оружие в ножны, и оно снова стало обычной тростью.

– Я знаю, это Самойлов организовал пропажу собственных денег со счета, чтобы сейчас обвинять нас в том, что мы не заплатили за товар. Делать это было очень глупо. Мы все равно найдем тех, кто перевел деньги себе, и раскрутим всю цепочку, – Мэй повертел в руке трость, рассматривая хищную пасть в серебре. – Сегодня я еще раз сделаю перевод за поставку неодима****, а затем вылетаю в Россию.

– Ты знаешь, что мой клан Ли всегда был предан твоему клану Хон, поэтому можешь рассчитывать на мою поддержку, – Йонг склонил голову в учтивом поклоне. – Я приеду в Россию позже, – он поднял глаза. – наша игра в карты незакончена, Хон Мэй.

– Продолжим ее жизни, Ли Йонг, и теперь ставка в ней – все из рода Самойловых. Ему не стоило недооценивать противника.

– Русские поспешны в своих действиях и очень жадные до денег, – Йонг брезгливо поморщился, видя, что на паджи**** все-таки попала кровь. – Они не знают игры хватху, где главное – уметь просчитать комбинацию и разгадать замысел соперника.

– Знаешь, а я все же считаю, что для победы в хватху необходима удача. А она всегда со мной.

– Встретимся в России, Хон Мэй.

Ли Йонг опять учтиво склонил голову. Мэй ответил на поклон, держа в руке трость с хищным оскалом монстра в серебре.

Примечания:

* Слово хватху пишется в два иероглифа, означающих соответственно «цветы» и «бой». Таким образом, само название этих карт можно перевести, как «бои цветов». Национальная корейская игра.

** Ханок – дом, построенный в традиционном корейском стиле.

*** Чогори – это национальная рубашка, которую носят мужчины в Корее.

**** Паджи – мешковатые штаны свободного кроя, национальная одежда мужчин в Корее. Такие штаны специально делались широкими и свободными, чтобы в них было комфортно сидеть на полу.

Мокрый асфальт отражал блики ночного города и свет фар несущейся по его улицам машины. Лис нервно переключала скорость, бросая взгляды в зеркало. Полиция на хвосте не входила в ее планы. И в то же время ехать медленнее она просто не могла. Скорость давала ей жизнь, наполняя кровь адреналином, чувством кайфа. И она кайфовала от сливающихся в единый фон ночных фонарей, от машины, которая была продолжением ее самой, и от предстоящей гонки.

Телефон, небрежно брошенный на сиденье, звонил уже в третий раз.

– Да, – не отрывая взгляда от дороги, ответила Лис, ведя машину левой рукой и держа трубку в правой.

– Ты где? – прозвучал недовольный голос брата.

– А что? Или ты теперь в мои няньки записался? Перед отцом выслуживаешься? Так это зря. Он не перепишет на тебя мою долю наследства, как ни старайся.

– Прекрати так со мной разговаривать, – Глеб смягчил тон. – Я волнуюсь за тебя.

– Это ты родителям рассказывай, а мне заливать не нужно. Если братский долг заботы о сестренке выполнен, то пошел нахуй!

Лис нажала на «отбой» и швырнула телефон на сиденье. Пошарив освободившейся рукой по карманам косухи, нашла сигареты. Вытянула зубами из пачки длинную, тонкую, похожую на карандаш сигарету, дождалась когда отщелкнет прикуриватель, и, прижав к кончику сигареты раскаленный красный метал, затянулась спасительным дымом.

Он перебил привкус горечи от разговора с братом.

Все ложь. Даже этот звонок, мнимое беспокойство за нее, был пропитан ложью. Она давно рассталась с иллюзиями. Хотя никогда в них и не жила; возможно, только в детстве, в том далеком детстве, когда мир казался другим. Тогда в ее мире были папа, мама, старший брат, сестренка и она, самая младшая в семье. И все в ее мире было пронизано любовью. Вот такой наивной дурой она была, пока мир вокруг не стал проявляться в истинном виде. Папа жил ради денег, а на его деньги жили все. Но глупая дочка хотела отцовской любви, а он пихал ей купюры и уезжал. Потом она узнала о его любовницах, но было уже все равно. Деньги заменили ей любовь отца, и она приняла эту подмену.