Максим Салос - Ладони ангела

Я все также стоял рядом с кроватью Наташи, мне даже было немного неловко, что слова Маргариты Александровны доносятся до меня. Она говорила очень тихо, но обрывки ее слов я помню прекрасно.

– Зачем ты дал ей это?.. неужто я мало натерпелась… хочешь, чтобы она стала такой, как я?… но, зачем, скажи мне, зачем? – шептала бабушка в темноте.

Маргарита Александровна повторяла эти слова снова и снова. Я, кажется, понимал, что они значат. Мне захотелось той ночью коснуться Наташиной головы еще один раз – избавить ее от того, что делает девочку непохожей на других и там беспокоит ее бабушку. Я даже поднес свою ладонь ко лбу малышки, задержал в нескольких миллиметрах над кожей, почувствовал тепло, а потом… убрал свою руку.

Нет, сегодня не время! – решил я тогда. Создатель дал мне всего три прикосновения. Одно я уже потратил в той холодной комнате, где новорожденная Наташа была оставлена умирать. Нет, не сегодня.

Пусть сейчас девочка просто спит. Пусть засыпает бабушка. Я верю Создателю. Никого и никогда он не наделял даром по ошибке. Значит, и моя маленькая подруга неспроста видит то, что не дано другим. И не мне забирать этот дар у нее. Я просто буду рядом. И, если случится так, что нужно будет ее спасти, я спасу. Но спасу такой, какой ее направил в этот мир Создатель. И никак иначе. Спи, моя подруга. У тебя все будет хорошо.

Наверное, я не первый и, далеко не последний, кто задается вопросом – почему в этом городе постоянно идут дожди? Мне доводилось слышать, как капли стучат по жестяному карнизу окна в комнате Маргариты Александровны на третьем этаже. Я помню стук колес трамвая, когда многотонный вагон разрезает лужу, возникшую на путях. Помню тот непередаваемый запах, когда рано утром стоишь на крыше и смотришь, как солнце дотягивается до земли своими лучами сквозь редкие промежутки в темных облаках.

В тот день дождь кончился за мгновенье до того, как Наташа с бабушкой вышли во двор. Там их ждала машина. Маргарита Александровна села на заднее сиденье, посадив внучку на колени. Автомобиль тронулся в сторону кладбища.

За несколько дней до этого момента скончалась соседка со второго этажа. Забавная старушка, которая любила рассказывать анекдоты из своей молодости. Их мало кто понимал. И, если люди старшего поколения еще могли уловить в них смысл, то соседи помладше обычно смеялись над самой рассказчицей – уж очень забавно она хохотала, закончив очередной анекдот.

Я слышал, как в коридоре, рано утром, Маргарита Александровна говорила с кем-то по телефону:

– Наташеньку, конечно, не хочу брать, но, что поделать? Не с кем ее оставить…

Я чувствовал, как бабушка волновалась, слышал удары ее сердца, когда они с Наташей шли по кладбищу. Девочка все спрашивала:

– Бабуля, а что значит умерла? А где она теперь будет жить?

Маргарита Александровна лишь ворчала в ответ:

– Наташенька, теперь она на облаке будет жить. Детка, ты вырастешь и сама все поймешь.

Но настойчивая девочка не отступала:

– Бабуля, бабуля, а на каком облачке она будет жить? На этом? – Наташа показывала пальцем в небо, и задумчиво бормотала. – Нет, это слишком маленькое… наверное, на том? Да, бабуля? А что она там будет делать? А кто будет жить с ней? Ей ведь одной будет скучно?

Когда началась церемония прощания с усопшей, Наташа замолчала вместе с остальными. Печальные лица собравшихся угнетали девочку – я это почувствовал. Вскоре гроб опустил в землю, рабочие засыпали могилу землей и установили надгробие. Люди быстро разошлись – у старушки не осталось родных, попрощаться с ней пришли только соседи, у них не было повода оставаться надолго.

Чуть в стороне ото всех Маргарита Александровна разговаривала с мужчиной, живущим на пятом этаже. А я стоял рядом с Наташей. Девочка ходила вдоль могил, вертя головой во все стороны. Она словно внимательно рассматривала что-то, чего не мог увидеть я. Наконец, бабушка окликнула ее:

– Наташенька, детка, пойдем!

– Бабуля, бабуля, иди скорее сюда! – ответила девочка.

Маргарита Александровна подошла к Наташе.

– Что такое, Наташенька?

– Бабуля, а почему они не уходят? – девочка показала рукой в пустоту.

– Кто? – вздрогнула бабушка.

– Вот эти люди!

– Детка, скажи, кого ты видишь? Как они выглядят? – тихо произнесла побледневшая Маргарита Александровна.

– Вот этот дядя, он какой-то серый. И вот эта бабушка тоже! – Наташа указывала пальцем куда-то в сторону могил.

Маргарита Александровна опустилась на колени рядом с Наташей и заплакала, обнимая девочку.

– Бабуля, бабуля, зачем ты плачешь? – спросила девочка.

– Наташенька, детка, я так боялась, что ты станешь такой же, как я…

Хочешь, я расскажу тебе как рождается жестокость? Расскажу о несбывшихся мечтах, о надеждах, которые рассыпались вдребезги, о снах, которым не суждено стать явью. Тебе приходилось когда-нибудь видеть жестокого младенца? Глупо, правда? А теперь попробуй закрыть глаза и представить новорожденного малыша. Ты видишь в его взгляде желание причинять боль? Сможешь уловить наслаждение липким ужасом чужого страдания? Конечно же, нет.

Я расскажу тебе, как рождается жестокость. Если мы не понимаем кого-то, или кто-то другой не может понять нас, внутри возникает обида. Ты можешь громко кричать, хватая за руку уходящего человека: «Эй, ну что же ты! Почему ты не понимаешь меня?!». Но он все равно уйдет. И вот тогда в твоем сердце и поселится обида. Потом она станет злостью. И это чувство будет переполнять тебя до той поры, пока ему не станет тесно внутри. И тогда оно вырвется на свободу. Станет жестокостью. И я не могу сказать точно, какая жестокость страшнее – к кому-то другому или к самому себе.

***

После похорон, на которых Наташа побывала вместе с бабушкой, Маргарита Александровна стала еще более серьезной и задумчивой. Нет, конечно, она старалась, чтобы внучка ничего не заметила. Бабушка все также ласково улыбалась, отвечая на детские вопросы, порой способные поставить в тупик любого взрослого человека. Вот только на один их них Маргарита Александровна не могла найти нужные слова.

– Бабуля, бабуля, а почему ты сказала, что боишься, что я буду как ты? А, бабуля? Тебе что, страшно? – после похорон Наташа ежедневно в течение нескольких недель изводила бабушку этим вопросом.

– Нет, Наташенька, конечно, мне не страшно, – отвечала Маргарита Александровна.

– А почему тогда ты сказала, что боишься, бабуля? – не унималась любопытная девочка.

– Детка, – вздыхала бабушка, – я обязательно расскажу тебе все, хорошо? Но позже.

– А почему позже? А когда расскажешь?

– Наташенька, тебе пора спать.

Как-то вечером Маргарита Александровна накрыла внучку одеялом, погасила ночник и, посидев несколько минут, тихонько вышла из комнаты. Едва она закрыла дверь, послышался Наташин голос: