Джой Моен - Когда кончаются цвета

Я умер осенью 1680 года. Сам. Сознательно привязал бечевку в деревянной балке у потолка, встал на скрипящий табурет и ушел из этого мира. Навсегда.

Не знаю, будет ли вам дело до всего этого, но я чувствую, что если не изолью своей печали хоть кому-нибудь, то боги разгневаются. А после смерти я превращусь в злого и мстительного призрака, и буду гореть в аду.

Да простят меня мои друзья, да запомнят меня враги мои. И ты, моя любимая, помни, как я полюбил тебя, и как расцвела в душе моей любовь к тебе, так и умрет она вместе со мной.

Я работал скульптором с 13 лет. Этому ремеслу меня научил мой отец. Его наставлял его отец и так дальше. Из поколения в поколение. Я работал в своей мастерской, день за днем. Не спал ночами. Кофе из старой турки отца – единственное спасение.

Мои работы почти не пользовались спросом. В 1680, во Флоренции, рядовых скульпторов вроде меня огромное множество, потому почти нет работы, а ту, что есть, таким как мы не доверяют.

Мне повезло было получить работу от человека благородных кровей. Спасало то, что про отца и деда ходили слухи. При самом королевском дворе скульптуры были возведены, различные кованы украшения и заборы мастерами из моего рода.

Я работал над очередной скульптурой, которую надеялся продать старому музею за копейки, как в мою лачугу зашел он. Мой спаситель.

В красивом, а главное чистом костюме с иголочки, гладко выбритым лицом и начищенными ботинками спаситель обошел всю мою мастерскую в два шага, трижды пристукнул новым каблуком блестящего ботинка по деревянному полу и только после того, посмотрел на меня.

Мои старые пыльные тапки, брюки, испачканные в глине, слегка порванные и зашитые на скорую руку рубашка и накидка, а так же давно забытая неухоженная поросль на подбородке и в подметки ему не годились.

Он искал мастера, проверенного поколениями, которому можно доверить свои самые непостижимые желания. И пожелал он, чтобы я сотворил ему для начала розу, самую искусно выкованную, идентичную самой настоящей пышной розе. Я очень обрадовался, ведь ковке я обучался у самого знаменитого мастера Флоренции, моего деда.

Я сделал то, что он просил пока он завтракал в соседней булочной. Он еще допивал последнюю чашку кофе, когда я, сбившись с ног, принес ему еще горячий цветок. Он был очень поражен моими способностями и сказал, что скоро отправит мне письмо, за которое я смогу выручить очень хорошую сумму.

Я поспешил домой, выспаться и привести в порядок голову. С полученной суммы за розу я смог купить новые инструменты для заказа господина.

Спустя пару дней мне и вправду пришло письмо. Будто игрушечным каллиграфическим почерком было написано, что хочет господин украсить свою спальню.

Хочет, чтобы в спальне его встречала самая красивая девушка, которую только можно было представить одинокому богатому мужчине. Я даже руки опустил поначалу, как узнал, что спаситель хочет, чтобы я выдумал и сделал ему из гипса красивую девушку. Где же возьму я такую диву? Я всю жизнь прожил без жены и детей. Были у меня конечно девушки, но так, чтобы самую красивую, я не встречал.

Я вновь открыл письмо, написанная сумма заставила задуматься. Вряд ли у меня был выход отказаться. Сумма помогла бы решить мне все мои долги и удовлетворить все мои нужды. Хватило бы даже моим будущим детям на хорошую жизнь. Не мог я отказаться.

Сроки он дал удовлетворительные. Целый год на создание скульптуры, за что мысленно я поблагодарил его. Я решил отметить эту чудесную сделку. На оставшиеся деньги я купил себе хороший ужин, достал из мешка вещи поцелее.

Вскипятил воды, набрав железную ванну, в которой хорошо отмыл въевшуюся в кожу краску и гипс. Гладко сбрил запущенную бороду. Хорошенько поужинал, запив отличным вином, которое делали из настоящего винограда на ферме поблизости. И лег спать.

На сытый желудок и отдохнувшую свежую голову выполнять заказ намного лучше. Но как не старался я заснуть, не мог. Я все думал, как же выглядит для господина спасителя идеальная девушка. Я должен был воссоздать идеальную девушку из собственной головы. Но ответного импульса мой разум так и не послал.

Мои мучения продолжались до конца года, и последние месяцы я уже не терзал собственный мозг в поисках образа. Последнее время я доживал словно тень. Вечный кофе, бессонница, закаты и вновь рассветы. Я полностью вымотался. Надевал носки наоборот или вообще без них, путал свои инструменты, где-то посеял турку отца.

Я перестал выходить из дома, за исключением раннего утра, за очередной порцией горячего кофе. До конца сдачи срока оставалось пара месяцев.

По уму нужно конечно было написать письмо спасителю и все ему рассказать. Я побоялся расплаты. Она, так или иначе, настигнет меня, но лучше позже, чем раньше.

Ранним утром в субботу я, как и всегда, отправился в соседнюю булочную. Купил кофе, табак, горячий хрустящий батон, свежую газету и еще не такую свежую, как хотелось бы, сельдь. Клюя носом, еле собрав все покупки в руки, я попрощался со старым продавцом и вышел на улицу.

Прямо перед глазами выскочил и мелькнул серый в яблоках мускулистый жилистый бок, да пара копыт, так быстро, что я сразу пришел в себя.

Я хотел было наругать паршивца, мол, не видишь куда прешь? Молодежь, носятся как угорелые! Хоть и самому мне всего-то немножко за 30.

Мне нравилось иногда притворяться стариком, вредным и противным. Это веселило детей по соседству, да и сам я так меньше людей привлекал к себе. Создавалось некое ощущение двоякости моей жизни. Я бы очень хотел прожить не только свою жизнь, но и многие другие. Что-то я отошел от темы.

Только я поднял газету в руке над головой, как с лошади спешился и повернулся ко мне ангел. Я и сам сначала не поверил. Девушка, точно ангел, уставилась на меня большими глазами цвета василька.

Я стоял, изредка двигая нижней открытой челюстью как рыба, и смотрел на нее. Она все интересовалась в порядке ли я, все ли со мной хорошо. Повезло, что она была только немая, ведь понимать жесты я мог, но изобразить точно никогда бы не смог. Руки мои давно огрубели от тяжелой работы.

Мне показалось, что даже конь смотрит теперь на меня так, будто меня удар хватил.

Я подумал, что просто не могу упустить ее, не познакомься я с ней сейчас, то жизнь моя прожита зря, и я так до конца дней своих не найду себе пристанище.

Я сказал ей, что последний раз, когда я видел так свободно и легко передвигающихся по городу лошадей, была «Кавалькада магов». Ну, вы знаете, такое праздничное зрелище, представляющее собой библейский сюжет о поклонении волхвов. Она продолжала смотреть на меня, будто я сильно ударился головой.

Ей нельзя было говорить с незнакомцами. Оказалось, что она приезжая. Но откуда она так и не сказала. Я шел за ней по пятам, пытаясь вытянуть из нее хоть какую-то информацию. Как можно больше узнать о ней. Я делал несмелые комплименты, боясь спугнуть, но все что я смог узнать это: совершеннолетняя, приезжая особа, родители которой остались на родине, а конь прилагался к старому дому, где теперь она и проживает.