Алексей Александров-Листопад - Зима, которая не ты

– Меня зовут Сережа, а ты, наверное, Ромашка, такая ты белая, тонкая, просто чудо».

«Я рассмеялась:

– Не Ромашка, а Наташка, вот как зовут меня на самом деле!

Стало легко и весело, и я с удивлением обнаружила в себе прежнее хорошее настроение. Он зарылся носом в мои волосы, еле слышно повторяя:

– О, волосы! Просто не могу без них.

Он позабавил меня этим, и мы отлично провели вместе еще два часа».

«Вскоре мы увидели моторную лодку, которая отвезла нас в дачный поселок. Прощаясь на причале, Сережа сказал:

– До завтра, Наташка-Ромашка, я жду тебя в двенадцать у Синего Камня.

Это был тот самый камень, где я загорала! Ноги мои подкосились от счастья».

«Остаток дня тянулся томительно долго. Наступила ночь, но спокойно уснуть я не смогла. До самого утра я носилась по волнам недавних воспоминаний. Есть некоторые места, которые имели большое значение в моей жизни. Например, это Псков, где я училась в педагогическом, а это, понятно, еще то заведение».

«Я так увлеклась, что не заметила наступления утра, а открыв глаза, услышала:

– Сударыня, вы слишком долго спите… Я же ожидаю вас с самого рассвета.

И он протянул мне букет полевых цветов, ромашек, еще мокрых от росы. «Как ты нашел меня?» – спросила я. «По твоим следам», – и уже серьезно:

– Я не мог уснуть, извини, что потревожил тебя так рано. И мы побежали к реке».

«Или нет. Все было не так. После трех часов беспокойного сна я поднялась с постели и, сидя на веранде в домашнем халате, позавтракала нежными крекерами и кофеем. Есть оказалось совершенно невозможно, да и как можно глотать еду, когда у тебя в желудке тугой комок нервов. Я очень волновалась перед второй встречей с моим единственным. Около одиннадцати я надела легкое платье и лиловые чулки и слегка подкрасилась.

Я увидела в окне Его, стоящего возле калитки с велосипедом. Он тоже заметил меня и сказал, лукаво прищурившись:

– Сударыня, поедемте к реке».

«Я вышла из дому, повесила на дверь висячий замок и, подойдя к Сереже, обняла Его. Он невольно отпустил велосипед, тот брякнулся на дорогу, и на глазах изумленных соседей мы долго-долго целовались взасос».

«Он посадил меня на раму велосипеда, и мы поехали к Синему Камню. Там мы долго плавали, потом загорали, лежа на песке. Закрыв глаза, я снова почувствовала прикосновение Его нежных губ. Горячая волна страха и счастья затопила меня всю. И это было то, чего я раньше не испытывала…»

«Мы проводили вместе каждый день, и счастье, казалось, будет с нами всегда. Мы любили друг друга. Это была любовь, иначе невозможно объяснить все это. Любовь была видна во всех движениях Его гибкого мускулистого тела, в каждом жесте, взгляде, мановении руки. Я была на седьмом небе. Но мой отпуск закончился, я должна была возвращаться в город; месяц в деревне пролетел незаметно».

«В тот вечер мы простились рано, нужно было собирать вещи. Безумно душная ночь и горечь расставания не давали мне уснуть. Вдруг стук в окно. Он! Я не могла больше сдерживать себя и бросилась навстречу: люблю тебя, я твоя! Он осыпал меня поцелуями, взял за руку и повел к реке. Как во сне, я шла за Ним. В ночной белой рубашке, босая, я шла за Ним, ни о чем не думая, ни о чем не спрашивая. Мы были одни на всем свете. Только я и Он. И еще лодка, усыпанная ромашками. Голова моя закружилась, и я едва не лишилась чувств от Его ласк».

«Он вытащил из лодки крепкую веревку, связал меня, засунул в мой рот кляп. Затем он изнасиловал меня, истыкал ножом все мое тело. Он облил меня бензином, после чего выбрался на берег и бросил в лодку горящую спичку, безмолвно глядя на меня…»

«И теперь я тихо лежу в лодке, обгорелая и неподвижная. Ромашки, ромашки, погребальные цветы…»

Этого не смог переварить даже Гаккель. Но ящик пива, как всегда, был наш.

Юра Семен всегда поражал меня своей интуицией. Нашего ленивого ударника Зверева было трудно растолкать – любимым его занятием было только плевать в потолок. Но все же мы назначили репетицию.

В тот день мы с Юрой задумали было нечто существенное (а означало это выпить вина), но я сказал:

– Не могу. Репетиция со Зверевым.

То есть оделся, взял бас и двинулся на выход.

– Зря ты, – сказал Семен. – Ничего у вас сегодня не получится.

– Это почему?

– Не получится, и все. Ну вот знаю я. Я пожал плечами и ушел.

Действительно, окна нашей 206-й, где была сцена и ударная установка, оставались темными, несмотря на назначенное время. Только холодно мерцали звезды.

С гитарным футляром в руках, я принялся обходить все комнаты в общагах, где мог быть Зверев. Результат – полный ноль, а света в «Шайбе» так и нет. Я даже вспотел и решительно не понимал, что происходит. Зашел во все кафе, которых в ПУНКе не менее семи. Зверев часто бывал и там, подпитываясь кофе и коврижкой. Но нет, не в этот раз.

Окна репзала по-прежнему не подавали признаков жизни. Расстроенный двухчасовыми поисками, я пошел назад, к Семену.

– Видишь. Я тебе говорил.

– Но как? Ты, наверное, знаешь, где Зверев.

– Нет, понятия не имею.

Правда, Юра был особенный человек. Интуиция. Мне оставалось лишь провести вечер, как мы планировали.

Только потом я встретил Лешу и, естественно, накинулся с расспросами – где ты был и когда.

– А ты-то куда пропал? – спросил уже он.

– Тебя искал.

– Зачем?

– В 206-й не горел свет.

– Ты думаешь, чтобы играть на барабанах, необходим

свет?

Ведь он, оказывается, там и сидел. В алюминиевые окна светили уличные фонари, в них проступали контуры ударной установки.

Ну ладно, но что мог знать об этой истории Семен? Значит, ничего не оставалось, как пойти за спиртным.

И гонцы из нашей компании немедленно отправились. По дороге в ларек они внезапно обнаружили в сугробах кучу этого самого вина. Бутылки усеивали окрестность ларька радиусе двухсот метров. Сам ларек (студенты называли его «броневик») стоял потухший, был глубокий вечер. Что за сказка такая.

Парни вернулись замерзшие, но с полными руками алкоголя. Взяли все, что смогли унести. Мы долго недоумевали, как такое могло произойти, но затем выяснилось. Ларек, оказывается, разбомбил железными прутьями Коля Ледовский, некий матмеховский бандит (думаю, до сих пор по тюрьмам болтается, его скоро посадили, но уже за перестрелку с представителями власти).

Припоминаю этого парня. В свое время, я подрабатывал на вахте в общаге и как-то видел его, как в фильме ужасов – стоит в крови, в состоянии полного дауна. Ладно.

Наша вечеринка продолжалась. Приехали морозовские ребята. Привезли спирт. Танцевали нас столах. (Наверное, это видео никогда не появится на Youtube).