Стася - Бракованные

Это сказали как будто голоса, вовсе не он. Иногда они выходили из-под контроля.

Взгляд Пэйдж воспламенился раздражением, и Мэтт нахально улыбнулся. Красноволосая закусила губу.

– Я лучше пойду, не хочу вас больше утруждать.

Видимо ей тоже было важно, чувствовать себя в относительной безопасности, а наличие оружия весьма этому способствовало.

Этан перестал улыбаться:

– Ну, ладно. Если ты так решила…

Что-то внутри Мэттью опять не дало ему промолчать:

– Уходи, разумеется. Если есть куда. Прекрасная идея, учитывая тот факт, что синие фургончики усиленно патрулируют улицы, разыскивая тебя.

Голоса добавили: «И вас»

Этан посмотрел на него с осуждением:

– Мэтт!

– Разве я не прав?!

Пэйдж сорвалась с места. Так резко, что ему показалось, она вот-вот кинется на него и зубами разорвет на молекулы. Но она лишь, порывшись в карманах, выложила на стол складной нож и что-то наподобие пистолета.

– Хорошо. Я остаюсь.

Мэттью вновь довольно улыбнулся:

– Вот и славно.

Он сгреб оружие и потащил его в ящик, выполняющий у них роль сейфа. Затем вернулся в комнату и просто молча созерцал Пэйдж, пару минут. Голоса ненадолго замолчали, и он мог наслаждаться относительной тишиной.

Встречаясь с ним взглядом, она тут же отворачивалась, но продолжала молчать. Странно, но её красные волосы, так оттолкнувшие его в момент знакомства, теперь казались безумно привлекательными. Уходя из комнаты, он, невольно проронил:

– Красивые волосы.

Пэйдж вцепилась взглядом в его шею.

– Красивые шрамы. – Злобно ухмыльнувшись, ответила она.

***

Ах да… Шрамы. Мэттью прекрасно помнит тот день.

Когда изолировали родителей, Мэттью и Этан оказались под опекой Дяди Томаса. Через несколько лет они сбежали и, скитаясь, оказались в другом городе. Дела пошли не очень, когда их отловили и перенаправили в приют. Они притворялись, что не помнят ничего кроме собственных имён, опасаясь попасть обратно, к дяде… Братья успели побывать у нескольких опекунов, почти все из которых были ужасны. История со шрамами произошла на одиннадцатый день рождения Этана. Мэттью тогда было четырнадцать.

Он проснулся на жёсткой койке, и тут же, стремительно обошел весь дом. По отсутствию ботинок он ещё раз удостоверился, что мистер Эндрюс ещё не вернулся. Тогда он побежал наверх и принялся будить Этана. Он ласково трепал его по голове:

– Просыпайся. У меня есть что-то, что может тебя обрадовать.

Этан удивлённо распахнул свои огромные глаза.

– Давай скорее, Этан, пока мистер Эндрюс не вернулся!

Этан потянулся, и широко зевая, прошествовал за братом. Мэтт торжественно наклонился к духовке и достал оттуда ещё еле-пышущий жаром шоколадный кекс. Он ещё более торжественно воткнул туда свечку, заранее купленную в киоске напротив, и пафосно поджёг её своей собственной зажигалкой, которая была единственной вещью, доставшейся ему от отца. Да, зажигалка была очень красивая. Латунный корпус украшала гравировка: «Специально, для моего Алана». Вроде как, это был подарок отцу от матери Мэттью. Зажигалка ни разу его не подводила, и к тому же, работала на бензине. Мэтт было начал ностальгировать, но Этан не дал ему упасть в бездну воспоминаний:

– Ого! Шоколадный кекс? Мэтт, это всё мне?

– Однозначно, да. – Мэтт с гордостью произносит – Я сам его испёк.

Вчера он вытряс из карманов всё, что было, полетел в магазин, купил муку и плитку шоколада, яйца одолжил из холодильника мистера Эндрюса (хоть бы он не заметил), в ящике нашел какао. С наступлением темноты он побежал творить, благодаря высшие силы, за ночную смену мистера Эндрюса, что так удачно выпала…

Он долго колдовал над тестом, прежде чем поставить будущий кулинарный шедевр в духовку. Снизу он положил ёмкость с водой, чтобы сладкий кусочек счастья ни в коем случае не подгорел!

И всё ради того, чтобы Этан сидел перед ним и улыбался. Вот прям как сейчас. Этан тогда еще редко улыбался…

– Ну, как? – почти прошептал Мэттью, боясь нарушить благоговейное чавканье Этана. – Вкусно?

Этан поднял на него свои восхищённые глаза:

– Ещё бы! – пролепетал он.

Мэттью тоже улыбнулся.

Когда-то одна девочка спросила у него: «Почему ты так любишь своего брата?». Он долго думал. Он чувствовал, что так и должно быть, но никак не мог этого объяснить. Поэтому он просто ответил: «А разве это плохо?». Девочка пожала плечами. Больше он её не видел, но часто задавался тем вопросом, несмотря на то, что ответ был ему ни к чему. Какой-то из голосов злобно прошептал: «Любовь губительна», но Мэтт не обратил на это внимания. Вечно они несут какой-то бред.

Ближе к полудню вернулся мистер Эндрюс. Он явно не был трезв. Однако, сегодня он не слишком зол и просто выгнал их погулять на пару часиков. Братья были не против. На улице, увы, они чувствовали себя безопаснее, чем дома у этого человека.

Солнце прогрело асфальт, и он излучал волны тепла. Мэтт сорвал одуванчик и хотел вручить его брату, но тот отшатнулся.

– Прости, Эт, я забыл.

Этан страдал боязнью цветов. Это может показаться странным, но у всех ведь свои страхи.

На провинциальных улочках пусто, люди прячутся от зноя. Мэттью отмечает, что небо сегодня особенно ясное. Его насыщенный лазурный цвет напоминает цвет глаз матери. Мэтт не так много о ней помнит, но её голубые глаза….

– Эй, Мэттью? – окликает его Этан, подставляя солнцу лицо.

– Что? – откликается Мэтт.

– Какой мистер Эндрюс по счету?

– Давай посчитаем вместе…

Мэттью начал припоминать всех, кто когда-либо брал их под опеку.

– Первой была женщина, что чуть не огрела тебя сковородкой. Она отказалась от нас через две недели.

Этан загнул один палец.

Голоса засмеялись: «Целых две недели, удивительно, что не в первый же день!». Мэттью продолжил:

– Потом семейная пара. Он постоянно пропадал, а она на всех срывалась. Они ещё запирали нас в подвале, в качестве наказания. Их лишили родительских прав.

Второй палец. С каждым пальцем улыбка стиралась с лица Этана, а голос Мэттью становился серьезнее.

– Потом добрая женщина, что научила меня готовить. Жаль, что она не смогла нас оставить.

Третий палец. Голоса с наигранной грустью издевались: «Действительно жаль, ведь она была единственным твоим шансом, вырасти нормальным». Мэтт понимал, что тот, кто с детства слышит голоса в голове, уже вряд ли вырастет нормальным. Он завершил подсчет: