Стася - Бракованные

– Она моя мать. Кэссиди Вайз – моя мать.

Кайла слегка ошарашена. Этан продолжает:

– Я решительно настроен воплотить её мечты. Можете мне довериться.

Кайла глядит на Этана, на Пэйдж, снова на Этана.

– Кэссиди Вайз твоя мать? – она прищуривается – Этан, значит… – задумчиво протягивает она. – У меня есть к тебе предложение. Как насчёт возглавить наши ряды?

Пэйдж округляет глаза:

– Кайла!..

– Подожди, Пэйдж. Я серьезно. Так что ты думаешь?

Он отвечал так, будто готовился к такому повороту событий:

– Я бы с радостью принял это предложение. Я уверен в успехе и приложу все усилия для того, чтобы добиться своего. Проще говоря, я готов на всё.

Кайла довольно ухмыляется:

– Ты ещё и оратор. Что ж, поздравляю с новой должностью. Учти, я не останусь в стороне, тебе, в любом случае придется со мной считаться.

Этан кивает.

– Теперь ты не мог бы оставить нас на пару минут? Чуть позже мы разместим тебя и добро пожаловать.

Счастливый, он удаляется, и Кайла обращается к изумлённой Пэйдж:

– Где ты его нашла?

– Спас меня от чистильщиков, когда мы были даже не совсем знакомы.

– Не совсем знакомы?

Пэйдж отмахивается.

– Кайла, ты не поторопилась?

Она честно и легко отвечает:

– Нисколько. Он вдохнет в них жизнь. Верь мне, Пэйдж.

– Я всегда тебе верю.

Это правда.

Кайла и Пэйдж, будто, были знакомы ещё до того, как родились. Будто были плечом к плечу ещё в прошлой жизни, будто без их дружбы мир бы и вовсе не мог существовать.

Совсем разные, они притягивали друг друга с неимоверной силой.

Это всё так странно…

Кайла, помнит, как бежит по траве. Босиком. Она смеется и падает на спину, всматриваясь в синеву небес. Рядом падает Пэйдж. Или Эмили. Тогда ведь ее звали Эмили.

– Я устала играть в догонялки. Давай во что-нибудь другое?

Кайла кивает:

– Ага.

Какой же беззаботной казалась жизнь в восемь лет. Кайла задумчиво предлагает:

– Джонатан, из соседнего дома вернулся с отдыха. Может позвать его и других ребят? Чем больше человек, тем веселее.

Эмили передергивает. Ее глаза мутнеют:

– По-моему, вдвоем лучше.

«Какая она странная » . Девочки подружились недавно. Кайла заметила, что Эмили не общается ни с кем из класса. Она посчитала, что ей тоскливо и одиноко, поэтому подошла к ней, чтобы подружиться. Кайле было с ней интересно, в общем, как и с другими ребятами, но иногда Эмили казалась ей очень… Странной. Это не было ни хорошо, ни плохо, это было именно странно.

Она вспоминает, как подошла к ней тогда:

– Привет. У тебя красные волосы!

Эмили неуверенно откликается:

– А?.. Ну… Да. А что это плохо?

Она опускает голову, будто их разговор уже закончен. Кайла не сдается:

– Как тебя зовут?

Красноволосая отвлекается от разглядывания парты:

– Эмили.

– Меня зовут Кайла. Эмили, так почему твои волосы красные?

Та пожимает плечами:

– Я так захотела.

Кайла смеется:

– В смысле? Так сильно хотела, что они сами собой покраснели?

В пылу объяснения Эмили становится чуть более раскрепощенной, открытой:

– Да нет же, я их покрасила!

– Ого, а родители разрешили?

Эмили слегка грустнеет:

– Да. То есть… – Она вздыхает. – Папе было всё равно.

Теперь вздыхает Кайла:

– Мой папа никогда мне такого не разрешит…

Эмили кивает головой:

– Знаешь, это очень хорошо. Поверь мне, это намного лучше.

Кайла, в недоумении, выпучивает глаза:

– Ты странная.

– Может поэтому со мной никто не общается…

Кайла спохватывается:

– Разве я сказала, что это плохо? Обычных я встречала кучу, а странных совсем немного.

Эмили отрицательно качает головой:

– Запомни, пожалуйста: не бывает «обычных » или «странных » каждый уникален. Просто не все сразу же открывают свои странности, наверное, некоторых ты просто не знаешь достаточно хорошо.

«Какие странные заученные фразы».

– Кто тебе сказал это?

– Папа всегда так говорит.

Кайла задумчиво хмурится:

– Что значит «уникален »?

– Значит, отличается от других.

Она усмехается:

– Выходит, если все уникальны, то не уникален никто.

Эмили смеется. Оказывается, она умеет смеяться, как и другие дети.

Кто же знал, к чему приведет этот невинный союз.

Когда Эмили перестала быть Эмили, и превратилась в Пэйдж, Кайлу это удивило. Но она не перестала её любить. Ей казалось, Пэйдж лишь броня, защищающая Эмили. Они разные, но обе восхищают. Эмили своей нежностью, сладкой слабостью, а Пэйдж хладнокровием и силой.

Когда-нибудь её подруга почувствует себя в безопасности, и её сердце снова станет мягким и пылким. А пока она защищается. И это хорошо, потому что Эмили на восстание не хватило бы решимости.

Тогда, на перемене, в гимназии, сидя на подоконнике, болтая ногами, с ней разговаривала уже совсем не Эмили. Это была Пэйдж, с огнем в глазах и сжатыми кулаками. Пэйдж, готовая дать отпор.

Мэттью. Тёмные дни.

Потолок. Мэтт просыпается, или точнее приходит в себя, и первое, что он видит это потолок. Такой тошнотворно-белый, холодный и мерзкий. Такой же мерзкий, как перегар. Ему показалось, потолок вот-вот обрушится на него.

Мир вокруг какой-то рассыпавшийся, поломанный. Или же это он сам разбит.

Мэттью открывает холодильник, забывает зачем, закрывает, снова открывает. Он смотрит в зеркало, но видит там кого-то другого. Кого-то отрешенного, чей взгляд пуст и наводит ужас. «Вот и наступили мои темные дни».

Этан исчез. Ушел разжигать восстание. Глупо, самоубийственно, но зато не лишено смысла. Мэттью ловит себя на мысли, что завидует брату, у которого появилась цель.

Он любил мучить себя рассуждениями о смыслах и целях. Правда, они всегда приводили его к тому, что его существование лишено смысла, а досягаемые цели не позволяют его обрести, в то время как с недосягаемыми целями дела обстоят ещё хуже…

Мэтт вдруг замечает, что квартира превратилась в свалку: пустые бутылки, разбросанные вещи, осколки посуды… В одной из бутылок он обнаружил остаток виски и, морщась, вылил его в себя. На самом деле, он ненавидит этот вкус.

Но сейчас только алкоголь. От которого не станет легче, не-а, нисколько. Одиночество не исчезнет, в небе не появится радуга. Зато разум застелет туман, а по телу разольется тепло.

«Стоп. Какой вообще сегодня день?» Он тянется за пультом, включает телевизор, попадает на новостной выпуск. Голос в голове предлагает слегка прибраться и Мэтт, с трудом преодолев себя, с ним соглашается.