Ав Жуковский - Элла Алекс

– Любишь сноркелинг, Алекс?

– Чего?

– Ну, хочешь поплавать с маской?

– А, да, мне нравится плавать с маской.

– На, бери!

– А ты?

– Я уже наплавался.

– А зачем взял с собой?

– Для тебя. Она у меня в машине всегда валяется.

– Спасибо, поплаваю…

И вот неожиданно я в маске, плаваю и впервые вижу глубокое дно Средиземного так же, как его обитатель. И всех его рыб, рыбин и рыбешек – совсем не таких ярких, как в Красном море, не таких частых, гораздо более пугливых. А переведя взгляд от дна чуть в сторону, чтобы не наткнуться случайно на пловца, упираюсь глазами не просто в гребущие тела, а в чьи-то болтающиеся съеженные причиндалы. Да и мой собственный чувствует непривычную свободу передвижения и обтекание прохладной воды вокруг каждого волоска. Плавки остались на берегу! А дай-ка я поплаваю на спине? Ха, у меня есть перископ! Можно скрыть под водой все тело, и оставить загорать только лицо и то, что обычно не загорает! Прикольно! А как это смотрится со стороны? Хм, да вот так же, как у того парня в десяти метрах справа. А у вон той девчонки никакого перископа нет – зато издалека заметно, что за кессоны держат ее плаву.

Возвращаясь к полотенцам, я заметил, что Эли уже в компании – стоит, почесывая подживотие, и разговаривает с двумя такими же голыми мужиками. Один из них с седым ежиком волос и жесткими чертами лица, ему лет пятьдесят. Второй – в ковбойской шляпе и с серебряными побрякушками на шее и запястьях.

– Алекс, знакомься, это Закис и Дэнис, мои друзья, они тут знают все. Это Алекс из России – недавно приехал.

– Калимера. Найс ту мит ю.

– Найс ту мит ю ту.

Пока обсыхал, я послушал, как они обсуждают загорающих. И свои перспективы на день.

– Вон та парочка, – говорил Закис приглушенно, – ребята из Голландии. Приехали пару дней назад, не знают чем заняться. Я предложил им травы, они придут сегодня вечером. А там под скалой, в тени, видите? Играет со своей штукой. Кажется, турок. Приходит сюда уже неделю. С ним живут несколько мальчиков, но их он сюда не водит. Устраивает вечеринки с кальяном и пахлавой. Дэнис, давай сходим к нему в гости?

Голый ковбой таким же одержимым полушепотом поддержал предложение своего озабоченного товарища. Съеженный Голлум из «Властелина колец», который повторял «Моя прееелесць» – вот какая картинка пришла на ум, пока я наблюдал за их высматриванием, выбиранием и вышептыванием плана действий. Загоревшие до цвета прогорклого масла голые греки водили глазами из-под бровей и не замечали, как они озабочены. Тело голое – можно трахать, думали они. Просто решим, когда и как. Ну что тут скажешь… Стратеги – это ведь греческое слово.

Я снова пошел купаться. Когда вернулся, Закис и Дэнис уже отошли в конец пляжа и разговаривали с какой-то компанией студентов, только что спустившихся с парковки. Эли же, в чем родился, прохаживался вдоль вереницы шезлонгов. Там в этот момент были лишь двое светловолосых скандинавов, игравших в карты и потрепывавших друг друга по голым задам, дремала стройная девушка, чей купальник сушился на спинке шезлонга, и пила коктейли пожилая пара немцев, стриженных одинаково коротко и баюкавших одинаковое количество жира на теле. Кем интересовался загорелый спортсмен, было ясно. Я достал сигарету и нацепил солнечные очки. Увидев меня, Эли вернулся к покрывалу, залез в сумку, достал кучу разных свертков, уселся с ними на покрывало, и принялся размазывать сыр по булкам.

– Не пора ли подкрепиться, Алекс? Бери овощи, ветчину, что хочешь! Элла!

Я сел рядом и он протянул мне будущий бутерброд. Я последовал его примеру и стал накладывать на булку салат, дольки помидоров, ветчину… Ливанец кивнул в сторону своих знакомых-греков:

– Не обращай внимания на этих парней. Они больные. Закис приходит сюда каждый день, чтобы познакомиться с такими же как он.

– А чем они занимаются? Хотя бы работают?

Эли пожал плечами:

– Понятия не имею. Эти местные вообще мало работают. Если есть дом и сыр с вином, им больше и не надо. Вот и сидят вечно перед домом или слоняются по улицам и пляжам.

– А ты с ними зачем общаешься?

– Ну, они могут вывести на интересные знакомства. Они местные, в конце концов.

– Понятно.

– Я люблю знакомиться с людьми, ты уже заметил. И да, мой русский друг, я знал тысячи женщин, среди них было много-много прекрасных, реально классных женщин. Но была одна, – внезапно начал говорить мачо-мэн, – была одна, которая разбила мне сердце, и я бы лучше был с ней.

– А что случилось? – подтолкнул я, видя, что ливанец хочет дорассказать свою историю.

– Она замужем. Я знал об этом, но все равно хотел быть с ней. А вот когда она узнала о других моих подругах, сразу прекратила нашу связь. Сказала: или я, или они. Вот и все.

Я уточнил:

– То есть она изменяла с тобой мужу, но требовала, чтобы ты, неженатый мужчина, не изменял ей?

– Да, именно так мой друг.

– И она не думала, как странно ее требование?

Эли пожал плечами:

– Женщины – собственницы, она ревновала.

– А сама она не думала развестись, раз хотела быть с тобой?

– Нееет, я был для нее другом, любовником, развлечением, но не мужем.

– А если бы она все же развелась? Ты бы захотел жениться на ней?

– Не думаю, – косо глянул на меня Эли и перевел взгляд на горизонт. – Вряд ли. В любом случае, это было уже давно. Ну а ты, герой-любовник? Ты был женат?

Я ответил, что нет, и следующие полчаса мы задавали друг другу вопросы и отвечали о семье, работе, друзьях, потом о наших странах и о том, что мы знали о странах друг друга. Познания наши были, как обычно бывает, очень поверхностными, основанными на слухах, легендах и публикациях СМИ. В представлениях Эли о России, конечно, не было медведей в сарафанах, лакающих на Красной площади водку из матрешек. Эли горячо восхищался Путиным, говорил, какой тот молодец, что противостоит Америке и как блестяще превратил Турцию в союзника после того как турецкая ракета сбила российский лайнер. «Вот бы нам такого президента!» – восклицал Эли. Я отвечал, что иностранцы слышат о внешней политике России, но мало знают о внутренней, а внутри проблемы есть, как и у других стран. Эли зажегся и начал рассказывать о внутренних проблемах Ливана – про то, как хрупок мир в этой стране, нашпигованной группами людей разных национальностей и исповеданий, и что ливанцы давно перерезали бы друг друга, если бы религиозные общины не жили отдельно друг от друга, и не придерживались своих районов со строгостью, достойной древних племен. Оказалось, что в Ливане даже есть закон, который точно предписывает, человеку какой веры следует занимать ту или иную должность в государственном аппарате. К примеру, президент – всегда христианин-маронит, во главе правительства – мусульманин-суннит, а парламент возглавляет мусульманин-шиит, и это не может быть по-другому. Иначе будет вечная гражданская война – то есть в данном случае этническая резня.