Ав Жуковский - Элла Алекс

– Эли много о тебе рассказывал, – заявила Джорджия. («Вот тебе раз!» – удивился я.) Вы сегодня были на нудистском пляже? («Ну ничего себе!»)

– Да, так получилось. Когда это он успел рассказать?

– Мы переписывались весь день в мессенджере.

– О тебе он тоже рассказывал. Это ты звезда его видеоролика? Кажется, тебе пришлось немного пострадать от него.

Джорджия только расхохоталась.

– Тебе понравилось, да? Прикольный ролик получился, да? Эли хочет выложить его в Фэйсбук. Мне пришлось взять с него слово, что он хотя бы имя мое там не напишет.

Эли опять обхватил ее за плечи:

– Ты будешь знаменитостью интернета, дорогая! Тебе будут ставить лайки, а мне – писать: «Врежь ей еще!»

Джорджия только опять прыснула. Эли спросил:

– Итак, что ты хочешь делать, мон амур? Куда хочешь пойти? В ресторан, в бар, на танцы? В какое-то особое место? Ты так шикарно выглядишь!

– Нет-нет, давайте просто погуляем по Олд-тауну. Вечер такой классный!

– Окей, – удовлетворенно промурлыкал ливанец, и мы зашагали дальше по мостовой мимо зазывал ресторанов, настойчиво интересовавшихся, не желаем ли мы подкрепиться сегодняшними специалитетами или освежиться расчудеснейшими коктейлями в их заведениях. Бары тут и там врезались своими столиками, шатрами и оградками в шумную веселую толпу праздно гуляющих туристов. Джорджия начала рассказывать своему бойфренду, как прошел ее день – так быстро, что я не понял половины слов. По тому же, что удалось выхватить из ее болтовни, я пришел к выводу, что она где-то здесь работает в туристический сезон.

– Эй, Джорджия, так кем ты работаешь и откуда ты? – вклинился я вопросом, когда дождался, как она вывалила ливанцу самое главное о сегодняшнем дне и сделала маленькую паузу, чтобы набрать воздуха.

– Я массажистка в «Шератоне», это на той стороне острова, – махнула она рукой. – Я из Греции – с материка, – и приезжаю сюда, на Родос, летом. Я делаю разные виды массажа: расслабляющий, лечебный, косметический, тонизирующий… – Брюнетка говорила с интонациями, как на собеседовании в HR-агентстве, и умудрялась строчить словами как из пулемета.

– Тебе это нравится? – спросил я.

– Очень нравится, Алекс, я люблю свою работу. Так много клиентов приходит, столько разных интересных людей, у нас с ними быстро складываются прекрасные отношения, и с ними, то есть с этими людьми, так интересно разговаривать, они рассказывают столько интересных вещей!

– И ты не устаешь?

– А как же! Очень устаю! Вот сегодня я совсем устала! – Ага, по ее жизнерадостному лицу было видно, как она нечеловечески измождена. – А ты, Алекс? Чем занимаешься? Я имею в виду, что ты делаешь, кем работаешь?

Я ответил простым перечислением мест своей работы, как будто заполнил графы анкеты, и решил, что этого хватило, чтобы избавить ее любопытство от вакуума на мой счет. Ведь понятно же, что подробности ее не интересуют, а если она захочет узнать что-то особенное, непременно спросит. В то же время мне почему-то показалось, что даже если она и захочет узнать о чем-то, чего я не сказал, то возможно, пока повременит спрашивать. Что-то выдавало в ней и присутствие деликатности тоже, которое трудно было предположить с первого взгляда. Она была более мягкой и дружелюбной, чем заставляла думать ее внешность.

За спиной приглушенно ударил колокол. Когда я смотрел на башню, думал, что звук ее колокола совсем не такой. Но даже башня в этом городе смогла оказаться неожиданной. Так чего же удивляться, что удивить тут смогли и люди. Эти девушки Европы…

Новая подруга Эли – молодая гречанка Джорджия, работавшая в летний сезон массажисткой в одном из отелей Родоса, – продолжала без остановки болтать посреди гомона яркой туристической ночи в самом сердце Старого города.

– Так вы сегодня были на пляже?

– На нудистском пляже, моя любовь, – поднял палец Эли, – на нудистском пляже.

– Нашли там что-нибудь интересненькое?

– Не особо. Просто загорали. Я встретил пару приятелей.

– Ну-ну. Надо будет, чтобы ты как-нибудь взял меня с собой.

– Надо будет, – невнятно пробормотал Эли. Через пару секунд он добавил громче и с располагающей улыбкой: – Но ведь как тебя возьмешь на пляж, если ты все время занята? – Он потрепал Джорджию по щеке.

– Совсем скоро у меня будет выходной. Через день! И тогда бы можем поехать на пляж. На весь день! Можно даже большой компанией. Я возьму свое новое фиолетовое парео!

Пока они болтали, я улучил момент и сфоткал их пару раз на телефон. Несмотря на то, что я уже узнал о полигамии Эли, сейчас я бы ни за что не сказал, что Джорджия для него – одна из многих. Увидь я их в толпе туристов и не будь я с ними знаком, то подумал бы, что это одна из пар, весело проводящих совместный отпуск.

Проходя мимо одного из ресторанов, гречанка оставила нас ненадолго и скрылась в помещении – очевидно в поисках туалета.

– А знаешь, ты выглядишь с ней счастливым, – сказал я ливанцу. Он оценил мой задумчивый вид, и наверняка понял подтекст. Ведь это он сам несколько часов назад рассказывал мне на пляже о множестве своих женщин и о переживаниях по поводу той самой, одной-единственной. Эли хмыкнул в ответ что-то неопределенное, и я не стал развивать тему. Он наслаждался вечером, я тоже по-своему. А вот и брюнетка Джорджия вернулась – всё такая же двоякая: жизнерадостная, болтливая, и в то же время внушающая опаску своим выражением лица, когда оно было спокойным.

Лавировка втроем сквозь толпу гуляющих туристов становилась проще по мере того, как мы удалялись от площадей с ресторанами. Вскоре я вновь увидел крепостные стены и понял, что мы очутились у одних из восточных ворот. Здесь пролегала тихая дорожка, которую местные и приезжие использовали, чтобы выйти из Олд-тауна, но не задержаться на ней: за стеной, я знал, был небольшой парк с красивым видом на подсвеченные бастионы. Поэтому здесь, на ведущей к воротам дорожке, даже скамейки были сейчас пустыми. В одном месте булыжный тротуар сужался, чтобы просочиться под арку из темных неровных камней. Арка служила опорой старому массивному зданию из крупных темных камней – и в этой части постройки даже не было окон, хотя судя по ширине свода, над нами могла находиться целая комната. Сооружение было явно далеко не нынешнего века. Сразу за аркой справа была небольшая железная калитка, от которой вниз вели ступеньки. Они упирались в старую крепкую дощатую дверь, которая, тем не менее, не выглядела заброшенной. Никакой запрещающей таблички ни на калитке, ни на двери не было. Эли с интересом разглядывал железные прутья и даже потрогал дверцу.

– Алекс, ты ведь любишь старые камни. Что скажешь, вот эти очень старые?