Эли Фрей - Школа над преисподней

Но на вечеринке Север буквально поймал свою неуловимую птичку в клетку.

Когда все гости были в комнате, Витя сказал, что Север зовет меня на кухню, помочь. Придя туда, я увидела, что Панферов сидит на столешнице и ничем таким, где бы требовалась помощь, не занимается. За мной захлопнулась дверь. Я дернула ручку, но дверь заперли на засов снаружи. Тогда я повернулась к Северу.

– И что это значит?

Он слез со столешницы и подошел ко мне.

– Теперь не убежишь, Орлова.

– От кого не убегу? – Я делала вид, что недоумеваю.

– Не от кого, а от чего. От моего вопроса. Да или нет?

Я упрямо молчала. Север повторил вопрос. Разозлившись, я с новой силой стала долбиться в дверь, затем развернулась и приказала:

– Выпусти меня!

Север развел руки в стороны.

– У меня нет ключа.

– Скажи им, чтобы выпустили.

Он с самым высокомерным видом улыбнулся.

– Скажу, как только дашь ответ. Будешь моей девушкой?

– Нет, – отрезала я напрямик и посмотрела ему в глаза.

Север явно не ожидал такого ответа. Он даже стушевался, но тут же взял себя в руки и спрятался за прежней маской надменности.

– В смысле нет?

– Я лучше буду встречаться с Кощеем, чем с тобой.

Похоже, это был меткий удар. Север вскипел.

– Да? Что же я тебе такого сделал, что ты поставила меня ниже Кощея в своем списке? А может, ты уже встречаешься с этим психопатом Ерофеевым?

Я мгновенно завелась:

– Да Ерофеев куда лучше тебя! Ты самовлюбленный и высокомерный. Ты что, правда можешь что-то к кому-то чувствовать, Север? У тебя же везде один расчет. Все это гадко. А теперь скажи им, чтобы меня выпустили.

Север выглядел так, будто я ударила его. Он достал из кармана ключ от двери и молча швырнул мне под ноги. В мои глаза он больше не смотрел.

Первое, что меня так отталкивало в этом парне, – его нарциссизм. Да, самолюбование не было беспочвенным; Панферов во многом казался идеалом: красивый, отличник, староста класса, занимался плаванием, выиграл множество соревнований, любил книги. Но вместе с тем… он был отвратительно черствым. Его уверенная бесстрастность порой граничила с бессердечностью. Но на вечеринке Север, наверное, впервые в жизни почувствовал себя униженным и оскорбленным. До самого конца он смотрел на меня волком.

Конечно, Женю в тот вечер не позвали, но он все равно появился. На него даже не обратили внимания; никто не заметил, что Женя выглядит и ведет себя странно. Он сильно нервничал. У него тряслись руки. Север удивился, что Женя пришел без приглашения, но выгонять его не собирался. Провел в комнату, предложил напитки.

И тогда Женя достал пистолет.

Я не видела всего этого: как раз заперлась в туалете со Светой и жаловалась ей на наглость Севера. А потом мы услышали крики. Света была жутко напугана и рвалась остаться в убежище, но я выпихнула ее наружу, и мы пошли на шум.

В большой комнате жались к стенам ребята. Женя, стоя спиной ко мне, переводил пистолет с одного на другого и кричал. Он был в ярости. Но одновременно я ощущала, что он жутко, панически боится. Его рубашка вся была мокрая от пота, рука тряслась.

– Я знаю, это все вы! Вы убили его! Вы всегда ненавидели его и захотели избавиться. Это вы должны гнить в тюрьме, а не моя мама! Вы мне жизнь сломали! Ты! Ты и ты! Горите в аду вы все! Я ненавижу вас, всех вас!

– Женя, успокойся. – Север сделал шаг вперед, заслоняя других ребят собой.

– Назад! Встал туда, где стоял! – Женя нервно дернул пистолет в его сторону.

Север примирительно поднял руки и отступил.

– Кто из вас это сделал?! Или вы все? Ему нанесли сто семь ударов! Вы передавали друг другу нож, или его резал кто-то один?

Голос Жени звучал страшно. Он будто принадлежал психопату.

– Женя, это бред. Прислушайся, что ты несешь! Ты не в себе! – Панферов снова попытался вмешаться и тут же оказался под прицелом.

– Заткнись! – рявкнул Женя.

Не знаю, откуда вдруг во мне взялись безрассудство и смелость. Возможно, я решила, что Женя не тронет меня и мой вид сразу успокоит его. Я подошла сзади, мягко окликнула Женю по имени и положила руку на плечо.

Он подпрыгнул как ошпаренный, резко развернулся – и ударил меня стволом. В ухе зазвенело, в черепе вспыхнула боль. Я схватилась за место удара и почувствовала на ладони что-то теплое, а потом посмотрела на Женю, веря, что он одумается. Он же, наверное, даже не понял, кого бьет!

Он действительно какое-то время ошарашенно, виновато глядел на меня… но затем изменился в лице. Выражение стало еще безумнее: губы скривились, в глазах загорелась ненависть. Тяжело дыша, он поднял пистолет. Дуло уперлось мне в лоб. Стало ужасно страшно. Его рука дрожала – холодный металл ритмично стучал мне по лбу.

– Женя, что ты творишь? – Я заставила себя заговорить. – Это же я.

– А чем ты лучше них? – Женя не опускал руку. – Ты такая же и даже хуже.

– Никто из нас не виноват в смерти твоего отца. Ты просто в отчаянии. – Я пыталась говорить ровно и мягко, избегая слов вроде «сумасшедший», «психически не здоров». – Тут у каждого алиби на тот вечер. Вот Рома, например, был в бассейне, и его тренер может подтвердить. Ира ездила с родителями к родственникам. Таня и Карина были в торговом центре. – Чужие алиби я придумывала на ходу, но Жене мои слова показались убедительными. – Разве я тебя когда-нибудь обманывала?

Женя колебался. Надеясь на лучшее, я осторожно дотронулась до его ладони. Сердце гулко колотилось.

– Я хочу тебе помочь… – Я мягко опустила Женину руку.

Он не сопротивлялся, выглядел растерянным, напуганным.

– Давай уйдем, – наконец, прошептал он.

– Хорошо, давай.

– Только ты и я. Давай уедем куда-нибудь. Отсюда, навсегда. – В его голосе звучала мольба.

Женя смотрел только на меня и будто больше никого не видел. Казалось, он забыл, как и зачем тут оказался, и не замечал, что мы стоим в центре толпы.

– Мы подумаем об этом, когда выйдем на улицу, – пообещала я, чтобы не выдать откровенную ложь. Ложь Женя чувствовал. – Пойдем на улицу, тут очень жарко. Дай мне его, ну же.

Как послушный ребенок, Женя отдал мне пистолет. Как только это произошло, несколько человек накинулись на него и скрутили. Осознав, что я его предала, Женя вскинул голову. Он с отчаянием и обидой посмотрел на меня, а потом захлебнулся криком:

– Двуличная тварь! Ненавижу! Ты хуже их всех! Гори в аду! Ненавижу, ненавижу, ненавижу!

Пока Женю привязывали к стулу собачьим поводком, он все кричал и кричал, в основном проклиная меня. Но я ничего не слышала: Север, встав сзади, закрыл мне уши ладонями, за что я была ему очень благодарна. Потом Север позвонил родителям, они сорвались с работы и скоро оказались дома. Приехала и полиция.

Пистолет оказался ненастоящим – просто муляж, который Женя купил по интернету. Но вскоре вся округа знала о том, что произошло.