Доктор Кауфман - Квартира 203

– Нет, уйди! Брысь! – сказала Даша.

Девушка из телевизора подползла к ней и встала в полный рост. В правой руке появились ножницы, и она стала тыкать ими Даше в лицо. Боли не было, только неприятное чувство, едва ощутимые прикосновения холодного метала, казавшиеся совсем не настоящими, словно созданные воображением. Да и сама та черноволосая девушка не казалась реальной, будто видение, наблюдаемое сквозь туманную дымку.

– Нет, тебя не существует, – сказала Даша, держа себя в руках и сидя спокойно, неподвижно, как бы та девушка не старалась орудовать своими ножницами, – ты галлюцинация.

Потом, она просто закрыла глаза и легла на диване. Больше она не ощущала прикосновений ножниц к лицу, но поднять веки боялась, так как ей думалось, что если сделает это, то вновь увидит возле себя это чудовище из фильма ужасов. Немного погодя она повернулась на бок, чтоб свет от телевизора не проникал сквозь веки. Прошло ещё немного времени, и Даша заснула.

2

Ночью ей приснился кошмар. Будто бы она лежала на диване, пропитанном густой бурой ржавчиной. Вся комната была покрыта ржавчиной, воздух густой, давящий. Она лежала неподвижно, в том состоянии, что по ощущениям походило на сонный паралич. На стене, возле дивана росла густая чёрная плесень, становясь всё больше и больше, как лужа из-под пробитой картонной упаковки. Слух резал мерзкий отвратительный скрежет – медленно рвалась какая-то плоть. Из плесени возникла рука, бледная и скрюченная, за ней лысая облезлая голова мертвеца, потом вторая рука, плечи… Покойник лез из стены, нависая над Дашей, и издавал протяжный загробный стон. Девушка смотрела на него, по-прежнему не в силах пошевелиться. Появившись из стены по пояс, покойник свесился и потянулся к Даше. Она не чувствовала его прикосновения, только видела его безжизненные глаза, пугающее бледное лицо, слышала загробный стон…

Проснулась она с жуткой головной болью, которая, правда, быстро поутихла. Из комнаты в свете утреннего солнца была видна всё так же вмурованную в стену дверь. Смотрела на неё с чувством нереальности происходящего. Каждое утро, когда она, просыпаясь, видела это, ей с трудом верилось (если верилось вообще), что всё это происходит взаправду. Когда она посмотрела в сторону телевизора, то увидела валявшийся на паркете штекер. Сам же телевизор был выключен, в квартире царила тишина, и было стойкое ощущение, что кроме неё (Даши) здесь никого больше нет.

– Бред, – тихо произнесла она.

Снаружи послышался звук открывающейся двери, кто-то выходил из квартиры на лестничную клетку. Даша, внезапно охваченная призрачной надеждой, быстро вскочила с дивана и бросилась к коридор. Посмотрев в глазок, она увидела свою соседку, квартира которой находилась прямо рядом с её квартирой. Это была молодая девушка (примерно её сверстница, может чуть старше) с крашенными в пепельный цвет волосами, что ходила во всём чёрном, но совсем не походила на неформалку, хоть вид её был несколько необычный, какая-то сумасшедшинка сквозила в её взгляде, когда Даша увидела её первый раз, несколько дней назад, при переезде. Они даже успели мельком познакомиться, звали её Оля.

– Эй! Стой! Ты меня слышишь! – кричала Даша во всё горло, продолжая глядеть в глазок. Она пыталась барабанить в дверь, но стук ладонями об бетон оставлял лишь боль, звуки от ударов были глухи и неразличимы, – пожалуйста! Ты меня слышишь! Я не могу выйти отсюда!

И… Оля, уже собиравшаяся шагать к лифту, вдруг остановилась и обернулась, посмотрев на дверь Дашиной квартиры. Держа руки в карманах распахнутой чёрной куртки, в обе стороны оттопыривая её полы, она с любопытством вгляделась, наклоняя голову то в одну сторону, то в другую.

– Я здесь! Помоги мне! Пожалуйста! – снова крикнула Даша, но теперь уже с меньшим усилием.

Она продолжала глядеть на соседку, видя, как её приближающееся к двери лицо становится больше от преломления света в линзах глазка.

– Я точно слышала что-то странное, – сказала Оля, – или у меня опять глюки.

– Помоги мне! Я заперта здесь! – кричала Даша ей в ответ.

Она отчётливо слышала Олю, и та, стало быть, тоже должна была её слышать, и слышать гораздо лучше, так как это был крик. Соседка протянула руку в сторону, и Даша услышала над собой звук дверного звонка. Оля позвонила несколько раз и поглядела вверх, явно прислушиваясь.

– Хм… я вроде давно не пила эти таблеточки, – сказала соседка, – с чего бы вдруг у меня такое, – потом она отошла назад и встала вполоборота к двери, – а ещё, Оля, тебе пора завязывать говорить самой с собой, а то опять загремишь в психушку.

Она постояла с пол минуты, подождала, потом, развернувшись, зашагала к лифту. Даша смотрела на неё и тщетно пыталась звать. Дверцы открылись и соседка исчезла внутри лифта. Кабина опустилась на первый этаж, снова донёсся звук открывавшихся и закрывшихся дверц. Потом закрылась подъездная дверь, и воздух вновь наполнила тишина.

Даша апатично сползла по вмурованной в стену двери, глядя в окно комнаты, за которым вдаль стлалось пасмурное небо. Может быть это у меня глюки, – подумала она. События вчерашнего вечера вполне наводили на такую мысль, даже более чем. Даша была студенткой медицинского колледжа и кое-что знала об этом. Она мысленно перечислила семь дней недели, с понедельника по воскресенье. Потом проделала по же самое, но только в обратном порядке, начав с воскресенья. На это не потребовалось больших усилий. Затем она умножила в уме одиннадцать на двенадцать, получилось это не сразу, но всё же после небольших усилий она смогла назвать себе ответ.

– Теперь от ста отнимаем по семь, – сказала она и стала мысленно считать: девяносто три, восемьдесят шесть, семьдесят девять, шестьдесят… нет, семьдесят два. Семью четыре двадцать восемь, сто минус двадцать восемь… точно семьдесят два. Всё верно.

Она вспомнила пару пациентов с расстройством мышления, что видела, когда её группу водили на практику, и, сравнивая себя с ними, чувствовала себя вполне нормальным человеком.

3

Даша провела рукой по татуировке на правом предплечье, потом отдёрнула короткий рукав белой футболки и убрала за плечи свои длинные фиолетовые волосы. Она уже давно хотела остричь их, сделать деловитое каре и покраситься в какой-нибудь жёлтый или рыжий, но всё никак не доходили руки. Лицо было бледное, не накрашенное. Даша редко выходила из дому без макияжа, и в такое время (одиннадцать утра) на ней уже был хоть какой-то минимум косметики. Уж брови и ресницы она подводили всегда.

Она осторожно подняла ручку крана. Помня события прошлой ночи, она опасалась, что опять услышит какие-нибудь голоса. Но этого не случилось. Из крана с привычным звуком полилась вода. Тёплая. Даша повернула кран, сделал похолоднее и умылась. Вновь глянула на своё отражение, сделала воду совсем холодной, так что от прикосновения к струе начало сводить руки, и парой пригоршней хорошенько себя взбодрила. С влажным лицом она вышла из ванной и направилась в кухню. Единственное, что она могла сейчас сделать, это приготовить себе завтрак. Раз уж она находится взаперти и нет ни единого основания полагать, что кто-то или что-то, проделывающее с ней это, выпустит её на волю в ближайшие часы, то можно не торопиться. Например, сварить себе овсяную кашу.