Федор Кумарин - Пустота

– Ты что в туалете устроил, дебил? – наехал на меня Артур.

– Иди в жопу, Никита… Простите… Артур, – бросил я ему, даже не смотря на этого придурка.

– Что ты сказал? – вроде как не понял Клык.

– Я те говорю, он больно борзый, – наконец, залаял Витя.

Я промолчал. В конце концов, их было двое. Плюс рядом стояло несколько фэнов Артура, которые в случае чего готовы были вступиться за своего кумира.

– Так что ты здесь делаешь? – кукарекал Клык. – В туалетах пришёл драться? Или захотел людям настроение испортить? Я видел, с какой рожей ты сидел за столом. У тебя, кстати, девочка красивая. Я бы её сегодня отымел! Ты её бросил там, да… Опасно оставлять такую красавицу в одиночестве. Тем более, если она прётся от какого-то парня. Портреты ему рисует, автограф просит. Она моя фанатка, а для любой фанатки её кумир – Господь Бог. Что он скажет – то она и сделает. Так что я спокойно смогу её трахнуть.

– Хех, – усмехнулся я. – Трахай. Кажется, у неё никого нет. Да и вкус у неё херовый.

– Ты о чём?

– Да стихи твои… – пояснил я. – Такого говна я в жизни не слышал. Даже у районных давалок получается лучше. Кстати, для кого эти эмоциональные прочтения Есенина? Не для них ли часом?

– Слышь сюда, сука! – подскочил ко мне Клык. – Не будь здесь людей, я за такие слова бы тебя…

– Что сделал бы, клюнул? – усмехнулся я. – Ну давай, петушара!

– Он, походу, камикадзе, Артур, – предусмотрительно остановил друга Витя. – Брось этого лоха, ещё разборки тут устраивать… Люди сфотают, выложат в сети. Тебе это надо? Он в нашем корпусе учится, так что вдарить ему в любой момент можно.

– Хорошо, – согласился «поэт». – Тебе везёт сегодня, сука. Но это не всё, ясно? Ты мне теперь личный враг, сволочь. Так что за свои слова ты ещё ответишь.

Он пихнул меня в бок и пошёл обратно, в клуб, к своим фанаткам, жаждущим автографов. Я ухмыльнулся ему, зачем-то показал ему фак и пошёл прочь.

Вновь обошлось без драки. Хотя меня было за что бить. Я снова перегнул палку и чуть не получил по лицу. А ведь хотелось сегодня подраться, да? Настроение подходящее. Разбить себе морду, а может, и ещё кому-то. Почувствовать боль. Уйти, как раненный зверь, а не как комнатный мальчик. Ладно. Проехали.

Я повернул на дорогу и пошагал домой, вдыхая холодный ночной воздух. Я чувствовал, как Сибирь, словно кит воду, выпускала из себя темноту, смерть и завывающий ветер, который сливался со мной, и мы с Сибирью опять были едины в своём перманентном безумии.

Я шёл по улице, видя людей… Их носы, похожие на дуло двустволки, их волосы, напоминающие мне о свисающих к земле ветках берёз, их глаза – заострённые клювы ворон…

Я проходил мимо сугробов и черо-зелёных многоэтажек. Мимо неоновых вывесок и торговых центров, на фоне которых снег блестел и искрился. Я замерзал, но, как и планировал, расстегнул куртку и кофту. Моё горло почувствовало настоящий, обжигающий холод. Хорошо… Теперь пусть на меня набросится лицехват холода и положит в моё тело эмбрион простуды.

По дорогам мчались таксисты – эти растворившиеся в затмении улиц странники. Вместе с ними шествовали одинокие, потерянные в метели машины, которые казались падающими звёздами, уходившими в пустоту.

Я шёл по обочине дороги. Наверное, мне даже было хорошо в этом бесконечном, недружелюбном океане, состоящем из ночи и холода. Или наоборот – из холода и ночи.

В банке, на пятом этаже большого, стеклянного здания ещё то-то работал. Одно окно тускло горело. Я присмотрелся. Там сидела красивая, взрослая женщина в коричневом пиджаке. «Наверное, ей одиноко, – тяжело подумал я. – Наверное, ей совсем не хочется возвращаться домой… Но что же поделать… Мы должны возвращаться туда снова и снова, чтобы перезагрузиться, получить обновление, подготовиться жить заново. Нет, мы должны возвращаться домой. Нам необходимо, чтобы каждый день круг замыкался. Снова и снова. Наши часы – круги, наши месяцы – круги, наши дни и годы – круги… Да и что, собственно, наша с вами жизнь, если не замкнутый круг? Путь от пустоты к пустоте.

Я быстро отвлёкся от окна этого дурацкого банка и пошёл дальше. По краю обочины.

Ветер подул яростнее. Метель становилась всё сильнее. Я щурился, но не закрывал лица. Мне нравилось всем телом чувствовать зимнюю сказку, которая обязательно должна быть страшной, сметающей всё на своём пути.

Я не застёгивался. Зачем останавливать разрушение?

Пальцы и нос медленно леденели. Под ногами хрустел снег. Словно это были кости убитых на какой-то из недавно окончившихся войн за судьбу всего человечества. Я дышал трупным запахом. Вокруг был могильный холод, да я и был всего-навсего трупом. Обычным трупом без претензий на что-то большее. Славься, Матушка-Сибирь, одна братская могила! Я люблю тебя всем сердцем, как только можно любить. Я люблю тебя за то, то ты – часть меня. За то, что ты настолько же обречена, насколько обречён я, за то, что ты настолько уродлива, насколько же и уродлив я.

Мои мысли текли зелёным болотом по белым просторам сознания, однако вдруг всё это, все эти мысли и фантазии, весь этот мир, разрушил один голос остановившегося у обочины таксиста:

– Эй! – воскликнул из парень чуть старше меня. – Тебя куда-нибудь подвезти?

– Нет, – буркнул я, – у меня нет денег.

– Да садись ты, задолбал, – сорвался он и посигналил мне, призывая меня потарапливаться.

– Что тебе от меня надо? – остановился я.

– Да сядь в машину, дебил.

– Сам ты дебил, – огрызнулся я.

– Сядь, кретин! – рявкнул он на меня, ударив рукой по рулю.

Он не был похож на маньяка. Просто худой, прыщавый парень лет двадцати пяти в мятой рубашке, чуть напуганный, с бледным лицом, заросшим щетиной. Под глазами – огромные синяки. Волосы свисают до самых плеч. «А что? – подумал я, – сяду к нему, узнаю, что надо этому педику. Может, он какой-нибудь маньяк. Возьмёт и грохнет меня. Тогда хоть весь этот бред прекратится».

Я остановился и сел в его чёрную «Волгу», на которой был написан номер такси. Несколько троек и девяток. Пахло сигаретами. И, пожалуй, рвотой. Видимо, кто-то недавно обрыгал всю его машину.

– Ну окей, – сказал я ему. – Что тебе нужно? Ты псих или кто?

– Замолчи… – вздохнул он. – Я… Куда ты идёшь? Почему не спишь ночью? У тебя бессонница?

Он дрожал. Его лихорадило. Возможно, этот чувак был каким-нибудь сумасшедшим убийцей. Только каким именно? Ведь разные виды бывают…

– У меня часто бывает бессонница, – ответил я ему. – Но не сейчас. Я просто возвращаюсь с концерта.

– Какого концерта?

– Какая тебе разница? – возмутился я. – Там… Выступал один поэт. Мы ходили смотреть на его концерт.

– Мы? Кто это – мы? Ты был с девушкой?

– Да.

– Как её зовут? – спросил он.