Федор Кумарин - Пустота

Я помню, как бутоны её покрасневших от печали глаз раскрылись, стекло треснуло, и из трещин пошли прозрачные, чистые слёзы. Полине было грустно покидать школу. Но перед ней лежала большая, счастливая жизнь. Жизнь, которую она заслуживала. Красивая девичья сказка… Принцесса поехала из мрачной деревни дураков в мир дворцов и принцев. А я смотрел ей в след и пытался сохранить в голове её образ.

Но сейчас её надо было выкинуть. Зачем мне о ней думать? Она давно обо мне забыла. Блин… Зачем я сравниваю её и себя? Голлума и Арвен. Бессмысленно.

Зачем я позволяю всем этим словам течь сквозь дыры в моём жирном, масляном теле? Ведь, вырывавшись из меня, слова берут в руки копья и прокалывают меня, создают новые раны, призывают помощников.

Наконец, я вошёл в свой тёмный, уродливый двор. Мимо пролетел синий магазинчик, около которого валялись целые кучи мусора. По краям от него стояли две урны, но они были доверху полны. Никто мусор не убирал. Магазинчик закрыли пару лет назад, когда я только поступил в свой сраный университет. С тех пор за ним почти никто не следил. Он потерялся в одиночестве, стал пустотой.

Раньше он выглядел лучше. Туда привозили хрустящий хлеб, и бабушки со двора стояли в очередях за свежей булкой. Когда я был маленьким, мой путь в школу каждый раз пролегал через этот магазинчик. Я шёл из школы вечером, а рядом с магазином сидел и пил водку дядя Володя с соседнего подъезда. Теперь дяди Володи тут нет. Он умер три года назад. Не успел дожить до закрытия своего любимого магазинчика.

Я вошёл в квартиру. Родителей уже спали. Тело медленно отходило от холода, оттаивало, сбрасывало с себя твёрдую ледяную шкуру. Надо было чем-то согреться. Я решил выпить, уподобиться мёртвому дяде Володе… Странно, а раньше мама пугала: «Учись в щколе хорошо, иначе будешь, как дядя Володя». И что? Я и так стал, как дядя Володя. Может, ещё хуже.

Я достал из холодильника бутылку водки и отхлебнул немного из горла. Водка чуть не вытекла наружу – настолько хреновой она была. Но я всё-таки затолкал в себя рюмку. Молодец, Фёдор, можешь собой гордиться! Горло обожгло. В голове помутнело. Я отхлебнул ещё. Согрелся. Поставил бутылку с отравой на место.

Мне пришла в голову идея получше. Я захотел набрать ванную. Не знаю, водка так на меня подействовала или метель, но мне захотелось полежать в воде. Когда я последний раз так делал? В классе третьем?

Ладно, Фёдор, я поддамся тебе, выполню твоё дурацкое желание. Я открыл кран, положил на дно ванны закрывашку, и вода полилась. Она кричала, падала вниз, принимала законы ванны, как мы принимаем законы общества, в котором живём. Я немного посмотрел на воду… Как она пузырится… Как от неё идёт пар. Может быть, вода казалась мне кипящей смолой. Может, я видел в ней отражение собственных мыслей, которые не имели формы, казались пустыми… Там, внутри меня, тоже легко можно было разглядеть самое дно… Как и здесь, в ванной, сквозь воду…

Пока ванна набиралась, я пошёл в комнату снимать с себя всю эту провонявшую потом одежду, прилипшую к моему грязному телу. Разделся. Посмотрел на себя в зеркало. Раньше всё было лучше. У меня было хоть сколько-нибудь нормальное, спортивное тело. А теперь что? Растёт живот, пресса уже не видно, на руках всё обвисло… Великолепно. Удивительно, что при таком образе жизни, как у меня, я ещё не покрылся жиром. Раньше я ходил в зал, но в одиннадцатом классе бросил из-за экзаменов. А потом… Зачем – потом? Потом саморазрушение показалось мне самым логичным вариантом развития событий. Что это за слово «саморазрушение»? Словечко для тринадцатилетних детей. Звучит по-дурацки. Тоже мне – юношеский протест. Идиот.

Я снял вонючие, дырявые носки, которые давно пора было зашить, потом стянул с себя трусы и положил всё в стирку. Из трусов вывалилось пара волосков. Завоняло мочой. Прекрасно. Главное, чтобы меня не стошнило в ванную.

Я посмотрел на свою опухшую розово-зелёную морду, заросшую россыпью прыщей, умылся и, сжимая зубы, залез в ванную. Вода была слишком горячей. Почти кипяток. Но я терпел, старался привыкнуть. Закрыл глаза и медленно стал растворяться в кипятке, как лечебный порошок… Или кофе 3 в 1 за 12 рублей.

На секунду я закрыл глаза. Вода стала холодной. Очень холодной. Ледяной. Почему раньше я ощущал её горячей? Может, водка палёная… Нет… Я начал дрожать. Я открыл глаза. И сразу увидел её. Фигуристка сидела на самом краю ванной и щупала воду своими тоненькими пальчиками с красными ногтями.

– Погоди… – нежно промолвила она. – Не делай этого с собой. Не смей. Что ты творишь?

– Пытаюсь привыкнуть к ванне, – ответил я ей.

– Зачем? – поинтересовалась фигуристка. – Тебе же холодно.

– Это не для меня, – промолвил я, – наверное, я сделал это для тебя. Я хочу, чтобы эта вода стала льдом… Хочу, чтобы тебе было, где кататься.

– Но твоя голова будет мне мешать, – улыбнулась она так, словно я был ребёнком, сделавшим какую-то милую глупость. – Нормально я здесь не покатаюсь. Если бы ты был красивым, то хотя бы можно было получить удовольствие, наблюдая подо льдом твоё голое тело. Но в твоём случае… Боюсь, меня просто стошнит. Потом всё растает, и твой белый трупик будет барахтаться в заблёванной ванне.

– Мне было бы приятно барахтаться в твоей рвоте, – честно признался я. – Жаль, что я понимаю это только когда вижу тебя так, как сейчас. Когда ты уходишь, я перестаю тебя ценить.

– Ой, я тебя умоляю, прекрати и вылазь отсюда, – сказала она, точно деревенская дурочка. – А то и я умру. Ты забыл, что я всего лишь твоя фантазия?

– Нет, не забыл, – улыбнулся я. – Но сегодня ты показалась мне реальной. Я встретил твою точную копию. Практически точную.

– И кто она? – ревниво спросила Алиса.

– Просто дура, – ответил я. – Она хуже тебя.

– Это ещё почему? – поинтересовалась фигуристка.

– На ней нет красной юбочки и коньков, – объяснил я. – Она не состоит из фантазии. Ещё ей нравится плохая поэзия.

– Зачем ты говоришь о ней?

– Ну… – протянул я. – Это – первая девушка, которая сама познакомилась со мной… Представь себе… Со мной. Господи, что у неё со вкусом? Из сотен нормальных парней вокруг выбрать меня.

– А как она это объяснила?

– Бездной.

– Чем?

– Ну, бездной, – сказал я. – Вроде как её привлекает то, что во мне есть бездна.

– Почему на увидела бездну в тебе? Ты и есть бездна. Знаешь… Мне кажется, что существуют такие люди, которых засасывает в темноту. Может быть, она из таких.

– Возможно, – допустил я. – Но ты лучше её. Ты – фантазия. Безупречная, идеальная фантазия, которая никогда не сможет меня убить.

– Это мы ещё посмотрим, – улыбнулась фигуристка. – Главное, чтобы ты не убил сам себя.

– Это сложно…