Федор Кумарин - Пустота

– Алиса.

– Она красивая?

– Красивая, но глупая, – зачем-то ответил я.

– Ты трахаешь её?

– Это допрос?! – крикнул я. – Какого хера я должен тебе отвечать?

– Так трахаешь или нет?

– Отвали, – буркнул я в ответ. – Не трахаю я её. Это просто подруга.

– Значит, её трахает кто-то другой, – заключил он.

– Да какая мне разница?! – воскликнул я. – Может, и трахает. Мне пофиг.

– Нет, точно кто-то её трахает, – по-дурацки улыбнувшись, сказал таксист. – Так со всеми женщинами. Точнее, со всеми девушками. Сначала они кажутся тебе существами чистой, ангельской природы, недоступной твоему пониманию, они видятся чем-то высшим, чем-то, что большим, чем философия и любая религия, а потом… А потом оказывается, что это просто ложь, и каждая из них – просто кусок мяса, который трахают за гаражами.

– Ты слишком категоричен, – сказал я. – Нельзя про всех так.

– А ты слишком тупой, – не церемонился он. – Посмотри на себя… Нахер ты разделся… Метель усиливается, сегодня ночью упадёт пара деревьев. В этом году уже было три или четыре таких ночи… Людей с ног сбивает. А такие, как ты, могут упасть где-нибудь по пути домой и не дожить до утра. Ты этого хочешь?

– Возможно, – ответил я. – Ещё не решил.

– Ну вот. Кончать с собой надо, когда точно решил.

– Разве можно точно решить? – спросил я.

– Вряд ли… – вздохнул таксист. – Я вот не могу… Уже купил себе пистолет, зарядил. А всё не могу. Что-то держит. Кстати, куда тебе?

– Панфиловцев, 28, – сказал я. – Но я уже сказал, что у меня нет денег.

Таксист завёл машину и поехал. Но молчать он не планировал.

– Ничего, я – это ходячий благотворительный фонд, – продолжил он. – Супергерой, если можно так выразиться. Только не я спасаю людей, а они меня.

– Это как?

– Я подыхаю от одиночества, чувак, – сказал таксист. – День не может дать компании, днём люди ненастоящие, но ночью… В них просыпается что-то живое, какая-то тайна. Они пьянеют и становятся чуть более сумасшедшими. Ночь… Это среда обитания порока. Именно в это время суток начинаются пьянки, люди танцуют, целуются… На улицу выползают всякие шлюхи, наркоманы, гопники, воры, люди, которые хотят свободы, и дети, сбежавшие от своих родителей. Мы, таксисты, смываем с улиц всю эту падаль, то есть развозим её по домам, подготавливаем приход чистого и опрятного утра. Я всегда поражаюсь… Ночью всё выглядит так блекло, словно всё умерло, но приходит утро, и всё снова будто бы хорошо. Как по волшебству. И главное, неизвестно, кто всё убирает… Может, фраза «время – лечит» как раз об этом?

– Возможно, – пожал я плечами. – Ты всегда работаешь по ночам?

– Конечно, – усмехнулся таксист. – Я устроился сюда, потому что страдаю бессонницей. Практически не могу спать. Долго мучился, а потом забил, устроился на работу. Сначала в ресторан, но это не по мне. Там много людей. А в такси, как правило, ты везёшь одного человека.

– Ты не любишь людей?

– Смотря каких, – сказал он. – Вообще, очень люблю. Но когда они на картинках или в книжках каких-нибудь. Реальные люди вторгаются в твой мир и переворачивают там что-то… Это как червь, пробравшийся внутрь организма и пожирающий твои органы. Это не очень приятно чувствовать. К тому же, многие из них – те ещё свиньи. Несколько раз в неделю мне приходится оттирать заднее сиденье от блевоты. Недавно сзади вообще трахались. Но мне заплатили слишком много, чтобы их высаживать. Да и тёлка показалась красивой. Было, на что посмотреть.

– Наверное, такие вещи отвлекают от дороги.

– Это отвлекает от одиночества, – ответил таксист, – и от мыслей о том, что надо бы поскорей покончить с собой.

– В чём твоя причина? – спросил я у него. – Ну, почему ты хочешь сделать это?

– Не знаю. Наверное, у меня нет причины. Нет вообще причин что-либо делать, о чём-то думать. Наверное, в этом кроется главная проблема.

– То есть, ты подвозишь людей просто так… Чтобы поговорить с ними?

– Да, – кивнул он. – Мне нужны истории. Я пишу роман.

– Днём?

– Нет, – помотал он головой. – Я пишу его ночью, а днём просто записываю на бумагу.

– Как это?

– Мой роман – это сборник историй, – говорил таксист. – У него нет единого сюжета, но есть одна тема, которой связаны эти истории. Все персонажи книги – одиночки. Да, в какой-то мере, эта книга об одиночестве. Настоящем, не придуманном одиночестве, ведь у меня есть одно обязательное условие… Истории, которые написаны в книге, должны быть настоящими, подлинными. И о них никто не должен знать, кроме меня, конечно.

– И на какой стадии твой роман? – поинтересовался я.

– Я почти всё дописал, – признался он. – Всего должно быть девять историй, сейчас у меня восемь.

– И ты находишься в поисках девятой, верно?

– Правильно, – кивнул он. – Её труднее всего найти. Эта история должна подвести черту под всей книгой. Она должна стать финалом. Это самое сложное.

– В таком случае, ты явно взял не того. Моя жизнь совсем не интересна.

– В этом и суть! – воскликнул он. – Мой роман не про «интересных людей». Он о другом.

– О чём же?

– О том, как у человека появляется тайное, но постоянно растущее желание съесть самого себя, а затем обглодать косточки.

– И ты увидел во мне это желание?

– Да, – улыбнулся он. – Я видел таких, как ты. Я вижу твой взгляд, который будто бы упёрся в тупик, я ощущаю твой страх, который соседствует с абсолютным бесстрашием. Ты – человек противоположных крайностей, а такие отрывают от себя куски и жуют, чавкая… Признайся, ты тоже увидел это во мне. Кем я тебе показался, а? Отвечай, не бойся. Со мной можно говорить правду.

– Я увидел в тебе безумца, – ответил я. – оскорблённого сумасшедшего. Ты с такой обидой и злобой говоришь о женщинах. У тебя была девочка, да? Совсем недавно, правильно? И она тебя кинула.

– Да, была, – слегка ударив ладонью по рулю, сказал он. – Я же не просто так вот это всё устраиваю. Я много раз пытался как-то выправить свою жизнь, сделать всё так, как у людей, чтобы не копаться в себе, чтобы не гнить заживо. Ну, чтобы друзья, девушки и всё такое. Но я не предназначен для этого. Девушки меня пугают. Я веду себя с ними нелепо, безобразно даже. Я ничего не могу им дать, а они считают меня каким-то монстром, призраком, быть может. Они существа холодные, гордые и иррациональные. Каждая из них вроде бы охотница, но все они желают быть жертвами. Каждая из них вроде бы хочет чего-то нестандартного и удивительного, но каждая, одновременно, упрекает тебя за любой уход от банальности. Мне это не понятно. А ты? Тебе нравится девушка, с которой ты ходил на концерт?

– Возможно, – сказал я. – Просто она похожа на фигуристку из телевизора.

– На кого?

– Недавно я увидел в телевизоре фигуристку. Она мне понравилась, показалась очень красивой, прекрасной. Ну ты понимаешь. Это лёгкое платьице… Как платочек. Брови-ласточки. Ножки. Коньки. Острые, как её носик… Всё это создаёт цельный восхитительный образ, и он впивается в голову, как клещ, и не даёт тебе жить. Но недавно я увидел девушку, похожую на неё. Мы познакомились совершенно случайно, в автобусе, а потом вместе пошли на концерт.