Кайрат Есжанов - Баянаул – Чимкент. История откочевщика

Зимой на арену поселкового быта выходили незаменимые санки. На саночках из алюминиевых полупрофилей мы возили младших братишек и сестренок в детский сад, положив им на коленки свои школьные ранцы и сумки. На крепких самодельных санках, сваренных из труб ходили по воду к колодцу с пятидесятикилограммовыми флягами. Колодцы быстро обрастали ледяным панцирем снаружи и изнутри. Подойти к неочищенному ото льда колодцу было невозможно. Жерло колодца могло зарасти льдом до размера меньше диаметра ведра. Нужно было периодически очищать обледенелое отверстие колодца и прилегающую к нему площадку.

Буран заметал снегом двери и окна до половины высоты и выше. Поэтому наружные входные двери открывались только вовнутрь дома. Отец пристроил веранду с северной стороны нашего дома, а дверь ее открывалась наружу. И когда после бурана наружная дверь плотно запиралась наметенным за ночь снегом, нам приходилось маленького братика Каната выталкивать через форточку наружу с детской лопаткой или совком и он откапывал от снега дверь. Одновременно мы толкали дверь наружу, и так потихоньку отворяли выход из дома. После этой зимы дверь на веранде пришлось переделать.

А как мы играли в ясный погожий зимний день на улице! Катались по наклонной улице вниз, как с горки, на лыжах, саночках и коньках. Выкапывали длинные крысиные тоннели в спрессованной толще снега, который со временем под действием ветра становился плотным и покрывался твердым настом. Как радовались родители при виде здоровых деток, которые радостным шумом вваливались в дом с пунцовыми от мороза щечками. Вместе с ними со двора в жилище заходил с клубами пара бодрящий запах свежего зимнего воздуха.

Лыжи были в каждом доме. Обычные, не спортивные лыжи, промышленность выпускала без креплений; на них было только обозначенное для этого место в виде продольного углубления. Отец сам прожигал отверстие в этом месте и мастерил крепление из кожаных ремешков. С таким кустарным креплением невозможно было лавировать при спуске с горы: обязательно не впишешься в поворот и въедешь в сосну.

Любители экстремального спорта строили на Первой горе трамплин для прыжков на лыжах. Кустарный трамплин ребята монтировали из сосновых лап, перекладывая их снегом. После не трогали его, ждали пару дней, пока мороз не скует конструкцию как можно прочнее. Не забуду острые ощущения от своего первого и последнего прыжка с этого трамплина. Вот стою на вершине и собираюсь с духом, собирая волю в кулак. Наконец, с отчаянной решимостью отталкиваюсь и стремительно съезжаю по накатанной лыжне. И вот – прыжок, неуклюжий полет и падение плашмя на живот. Медленно прихожу в себя после удара о снежный наст под радостный смех товарищей. Горечь и боль от неудачного приземления утешает осознание того, что я это все же сделал, не струсил.

Она стоит, монументально возвышаясь на ровной площадке, видимая со всей округи. Школа, этот белый корабль, гордый авианосец, на высокий борт которого я, наивный и любознательный мальчишка, поднялся когда-то на заре своей жизни. Это был наш второй воспитатель, который в альянсе с природными родителями пестовал, давал знания и прививал вкус к будущей самостоятельной взрослой жизни. Школа обучала жизненно необходимым навыкам коллективистских поведенческих стандартов, учила жить активно в социуме.

На этом стратегическом плацдарме мы, будущие победители, приобретали непреходящие ценности, такие как: дружба, товарищество и верность высшим идеалам. Сейчас все больше ставится под сомнение система школьного воспитания советсткого периода. Мол, дескать, наша школа растила нас всех в стиле безусловного, рабского подчинения перед системой государства коммунистов. Якобы школьная система нивелировала личность ребенка, тиражировала штампованные винтики, лишенные полета мечты, умеющих только беспрекословно подчиняться жестким приказам.

Могу сказать, что в какой-то мере такое направление в методах нашего воспитания имело место в моем детстве в прошедшую эпоху развитого социализма. Тем более, что нас с первого класса муштровали в стенах школы, на школьных линейках; классы, начиная с третьего, назвали пионерскими отрядами, которые входили в состав школьной дружины. Мы приучались маршировать строем под барабанную дробь, как деревянные солдаты Урфина Джюса, выстраиваться на школьных линейках, где торжественно поднимали флаг дружины, которому под хриплые звуки горна истово отдавали честь. На этих линейках председатель совета отряда, скомандовав отряду: «Смирно! Равнение на середину!», лихо печатая шаг, выходил на середину школьного плаца и отдавал по-военному рапорт. Председатель Совета дружины, пионервожатый из числа старшеклассников, стоял под знаменем и, держа руку у виска, пристально глядя в глаза рапортующему, громко отвечал: «Рапорт принят. Вольно!» Этот полувоенный ритуал производил впечатление на юные умы и вызывал восторженное чувство у нас, ставших активными участниками необычного ритуального действа. Меня назначили председателем Совета отряда, потому я все так хорошо помню.

Нам нравились советские праздники с их общенародным размахом демонстрационных шествий трудящихся с транстпорантами и знаменами, под громовые звуки бравурных военных маршей и патриотические песни из репродукторов.

Особенно памятен нам весенний праздник – Всесоюзный День Пионерии 19 мая, потому что в эту долгожданную дату мы собирались на торжественное построение школьной дружины, которое традиционно проходило на живописной просторной поляне возле легендарного Кольцо-камня. Посреди этой удивительно красивой большой поляны, окруженного скалами, был выложен плац из побеленых камней в виде квадратного периметра. По периметру выстривались отряды, а в центре разжигали огромный костер из сложенных пирамидой смолистых сосновых стволов. На это сакральное торжественное событие собирался почти весь поселок. Время уже стерло из памяти, какие слова там говорили: думаю, что награждали грамотами отличников-школьных активистов. Звучали торжествнные речи взрослых, звенели детские голоса. Вдохновенно пели любимый нами гимн пионеров: «Взвейтесь кострами, синие ночи! Мы – пионеры, дети рабочих!»

Зрелище грандиозного костра, полыхающего с треском и разбрасывающего фонтаны искр в темное вечернее небо, переполнял радостью сердца школьников и их родителей. Это шоу было заменителем праздничного салюта наших дней.

Советских детей коммунистическая система держала в режиме тотального контроля, загружая наше сознание жесткими идеологическими штампами и поведенческими стереотипами. Одним словом, промывали мозги с младых ногтей, и прививали милитаристское сознание, пестуя нас фанатичными «патриотами своей советской родины», готовыми беспрекословно пожертвовать все свои силы, здоровье, а если надо и самую жизнь на алтарь защиты первой в мире страны победившего социализма.