Кайрат Есжанов - Баянаул – Чимкент. История откочевщика

На стенах школьных коридоров висели стенды, с которых на детей строго взирали разукрашенные образы канонизированных героев Великого октябрьского переворота и братоубийственной гражданской войны типа Павки Корчагина, гайдаровского Мальчиша-Кибальчиша, а также предавшего своих родных пионера Павлика Морозова; киргизенка Кычана, которых зарезали озверевшие кулаки и баи, а также детей-партизан, героев Великой отечественной, как Леня Голиков с автоматом ППШ на груди, Марии Мельникайте, Зины Портновой, Вали Котика, Володи Дубинина и комсомолки Зои Космодемьянской.

Культовым цветом нашей жизни был красный: над нами реяли кумачевые знамена, везде были «Красные уголки», на демонстрациях трудящиеся несли красные флаги и транспаранты, мы повязывали на шее красные галстуки, советскому народу освещали путь рубиновые звезды Кремлевких башен. Нас учили, что красный цвет знамени – это цвет крови, пролитой жертвенными героями борьбы за народное счастье. Так что, наше детское воспитание базировалось на таких драматических понятиях и фатальных символах, как кровь и страдания, самоотречение с жертвенностью и мученическая смерть героев за коммунистическую утопическую идею. Как в песне 1918 года: «Смело мы в бой пойдем за власть Советов. И, как один, умрем в борьбе за это!»

В классе пятом или шестом произошел этот необыкновенный эпизод в обыденной школьной жизни. Даже самому со временем верится с трудом, но к нам в школу на практику приехали две юные выпускницы Ленинградского педагогического института. Две красивые учительницы из Северной Пальмиры. Одну из них, блондинку, особенно запомнил из-за ее красивого лица и голубых глаз. Имя ее было по-европейски изысканным – Альбина Игнатьевна. Она преподавала музыку. Альбина Игнатьевна ставила нам пластинки на электрофоне и доходчиво объясняла смысл музыкальных произведений. Это было для сельских школьников так интригующе-необычно и сказочно-восхитительно. Они были, как инопланетянки, высадившиеся в половецких степях Дешт и-Кипчак.

Советская песенная культура. Советское кино. Советская литература.

Через годы, через расстоянья

На любой дороге, в стороне любой

Песне ты не скажешь до свидания,

Песня не прощается с тобой!

«Песня остается с человеком».

Музыка А. Островского, слова С. Островова

Композиторы и поэты того исторического периода были страшно талантливые люди, в основном евреи-ашкенази, за исключением одного эль-Регистана, который, скорее всего, был бухарским жидом-жугутом. Они сочиняли такие проникновенные слова к необычайно красивым мелодиям композиторов, что эти песни вошли в нашу плоть и кровь и пережили и авторов, и свою эпоху.

Мы вдохновенно пели гимн СССР, «Марш авиаторов», про Москву,«самую любимую», «Врагу не сдается наш гордый «Варяг», «Волочаевские дни», «Вихри враждебные веют над нами…» и «Орленок» и многие другие мрачно-восторженные военно-патриотические песенные шлягеры. Позже я узнал из российской прессы и «Ютуба», что песня «По долинам и по взгорьям…» – есть гимн белогвардейской Дроздовской дивизии, так же, как и любимый нами «Орленок», который мы пели с увлажненным взором, оказался боевой песней казаков времен Гражданской войны. Третим же песенным плагиатом оказалась популярная песня «Там, вдали за рекой…». Это была печальная казачья песня «За рекой Ляохэ загорались огни…», рожденная в русско-японскую войну 1905 года. Просто большевики, разгромив Белую гвардию и вытурив ее остатки из России, переписали тексты этих замечательных песен на свой лад, и они стали красноармейскими на протяжении 70-летней эпохи. Обычный плагиат, который сотворили коммунисты по праву победителей и хозяев всей страны. Страшно популярны были в народе большевисткие песни и военные марши Красной армии, «несокрушимой и легендарной».

Нас учили распевать этот грозный песенный репертуар в школе, эти песни оглушающе гремели в центре поселка из репродуктора и лились потоком на зрителей в кинотеатрах, из домашнего радио и с экранов телевизоров.

До сих пор помню слова милой песенки про ребенка Володеньку Ульянова-Ленина:

«Светлоглазым мальчиком в детстве Ленин был.

Думал над задачником, песни петь любил.

Как цветы весенние звездочки горят.

Славный облик Ленина в сердце у ребят!»

Как можно было сомневаться, предаваться пагубному инакомыслию, когда вокруг нас кипела насыщенная школьными событиями всеохватная общественно-активная жизнь, которая должна была быть похожей на лубочные картины, которые изображались в популярных кинофильмах «Веселые ребята», «Кубанские казаки», «Свинарка и пастух», «Р.В.С.», «Тимур и его команда»?

Горящие глаза, сверкающие белозубые улыбки счастливых, здоровенных молодых рабочих и колхозников, идущих рука об руку твердой поступью, пританцовывая и распевая песни навстречу новому дню – символ той эпохи. Эпохи, воспитавшей наш народ оптимистичным и наивным, духовно богатым и оболваненным донельзя агитацией и пропагандой, который стоя, бешено рукоплескал всему сказанному вождями с трибун, страшно ограниченный в выражении искренних мыслей и чувств. «Нам песня строить и жить помогает. Она ведет и зовет нас вперед! И тот, кто с песней по жизни шагает, тот нкогда и нигде не пропадет!»

Творческую эстафету первых советских композиторов перехватила в свои руки удивительная маленькая женщина, композитор Александра Пахмутова. Она воспела и восславила период сладкого брежневского застоя. Мое отрочество прошло под ее романтические песни. Пахмутова отразила в своих шедеврах творческий порыв советских геологов, комсомольцев-добровольцев, строителей БАМа увековечив в песне пламенный лозунг советской молодежи – «Любовь. Комсомол и Весна!».

Моя бабушка Салима аже, наша мама и дядьки-нагашы были очень музыкальные и все любили петь. Двое из дядьев закончили учебу в Чимкентском пединституте культуры; старший Бекен, став профессиональным музыкантом-баянистом, преподавал в музыкальной школе в городе Иссык и позже возглавил ее; младший, Алмас, вернулся в родной Баянаул, где поработал несколько лет директором районного Дома Культуры. Младшая сестра моя, Фарида, ходила в музыкальную школу на фортепиано, а братик Канат – на баян. Я же почему-то выпал из круга охвата учителей музыки нашего райцентра. О чем жалею, поскольку мне передались по наследству музыкальный слух и какой-никакой вокальный дар от моих нагашы. Мне довелось только получить десяток уроков игры на трубе в школьном оркестре у однорукого руководителя-молдованина, который на прослушивании на уроке пения заметил наличие у меня музыкального слуха. Я, вначале заинтригованный возможностью овладеть искусством игры на этом пронзительно звучащем медном инструменте, не выдерживал напряжения, с которым приходилось дуть в мундштук (легкие оказались слабыми), и с помощью классного руководителя мне удалось покинуть оркестр.