Анна Тугаринова - …и кажется, что вот-вот выйдешь к морю. Рассказы о путешествиях вдаль и вглубь

Только тут я заметила, что мы всё время говорили шёпотом. По инерции, наверное: ночь, темнота. Её мужа мы трое не побеспокоили: всё происходило под аккомпанемент его храпа.

В половине седьмого я проснулась и решила, пока все спят, почистить зубы и умыться. А вернувшись, почувствовала, как душно у нас в купе. Вышла в коридор, поскреблась к проводникам и попросила чаю, пообещав заплатить попозже. Пристроилась у окна, поставила стакан в фирменном подстаканнике на перила, но держала его – перила-то круглые.

Пожалела, что оставила телефон в купе: хорошее фото можно было сделать на фоне лугов за окном. Ведь что нас привлекает в чае в поезде? Антураж! Муж бы надо мной опять поржал. Ой, ну что всё муж да муж!

Тут из купе вышла наша соседка. В длинной юбке и трикотажной майке – похоже, она в них и спала; непричёсанная. Встала рядом.

– У вас такой заботливый муж! А мой даже не проснулся. Никакой помощи, никогда.

Я открыла рот, чтобы сказать что-нибудь подобающее. Например, что мужа можно и попросить. Но она продолжала:

– Двадцать лет вместе, и каждый сам по себе. У нас очень интересная жизнь! Но у каждого своя.

– Ну, сейчас-то вы вместе.

– Вместе? Что вы! Мы просто едем в одном купе.

Она что-то ещё говорила. Я поняла, что мне необязательно отвечать: ей нужен был слушатель, а не собеседник. Под её щебетание я погрузилась в собственные мысли и вынырнула, только услышав:

– … а ваш такой молодец, сначала о вас подумал!

Сказать ей, что в этой поездке мы приняли решение развестись?

С самого утра Сергей засобирался на родительскую дачу. Надо, мол, забор достраивать. «Много вы сделаете в такой дождь!» – проворчала Нина, но муж только буркнул что-то в ответ и почти выбежал из квартиры.

Сергей почти все летние выходные проторчал на даче – ставил новый забор. Так бывало и раньше – стоило матери позвонить и с трагическим придыханием попросить его приехать, он тут же всё бросал и мчался к ним: помогать по хозяйству, что-то или кого-то перевозить, разрешать её споры с отцом. Раньше Нина из-за этого злилась на мужа. Отчаянно злилась, но молчала. Потом ей стало всё равно: уехал, и ладно. А потом появилось желание больше его не видеть. Пусть бы уже уехал и не возвращался. Исчез куда-нибудь. И опять она молчала, и опять злилась.

В какой момент это случилось? Когда их отношения, дружеские, весёлые и нежные, растворились? Не вспомнить. Все говорили Нине, что пора завести детей. Раньше Нина не торопилась, а теперь не верила, что дети что-то изменят. Может, всё-таки стоило попробовать?

К обеду весь дождь вылился, тучи растащило, вышло солнце. Нина распахнуло окно – как тихо! И такой тёплый воздух, но почему-то тревожно. Позвонила Сергею узнать, когда будет дома. Не берёт трубку. Подождала, позвонила ещё раз. Молчит. Позвонила матери Сергея, отцу – никто не отвечает.

Нечего паниковать: они, когда работают, на телефон не реагируют. Такое случалось постоянно. И всё-таки странно, могли уже перезвонить, хоть кто-то. Тревога росла. Через два часа Нина села в машину и поехала на дачу.

Уже темнело. Нина сосредоточилась на дороге, чтобы страшные предположения не лезли в голову. Но они всё равно её атаковали. А вдруг с Сергеем что-то случилось? Вдруг это она накликала беду? Хотела же, чтобы он исчез.

Калитка была заперта, на даче – ни звука. Непохоже, чтобы сегодня сюда кто-нибудь приезжал. Нина давила и давила на звонок, а по спине текла холодная струйка пота. Что происходит? Где Сергей? Все телефоны по-прежнему молчали. Нина вернулась в машину и поехала к свёкрам домой.

«Господи, – думала Нина, не отводя стекленеющего взгляда от дороги, – сотвори чудо. Пусть с ним ничего не случится. Я же не всерьёз говорила об исчезновении! Пожалуйста, пожалуйста-пожалуйста, пусть всё будет хорошо, Господи!»

На полдороге, наконец, завибрировал телефон. Звонила Маша, младшая сестра Сергея: «Тебе уже сообщили? Сергей попал в аварию, он в больнице. Я еду, сейчас скину тебе адрес. Нет, не знаю, как он. Мать рыдает, я ничего не добилась».

К зданию больницы Нина и Маша подъехали одновременно. Поднялись по обшарпанной лестнице на второй этаж. В коридоре их встретила врач – высокая, сухая и тонкогубая женщина лет 60. «Вы кто? Сестра. А вы? Жена? Если вы жена, то кто в палате? Только не верещите, ради Бога. Сотрясение мозга и перелом левой руки. Перелом несложный. Но из-за сотрясения…»

Но Нина уже вошла в палату. Рядом с Сергеем на кровати сидела какая-то девушка и держала его за руку. Маленькая, бесцветная, с жидкими прядками волос. Пухленькая, или… Беременная? Она одна смотрела на Нину – смело, с вызовом. Муж и свёкры, которые перешёптывались у окна, старались не встречаться с ней глазами.

А на даче ведь нет никакого нового забора, поняла вдруг Нина.

В больничном дворе её догнала Маша. «Я хотела тебе рассказать! Но как такое расскажешь?» Она что-то ещё говорила, а Нина вспоминала, как делала Маше причёску на выпускной, как пекла вместе со свекровью «Наполеон», а со свёкром ходила за грибами…

В машине на неё навалилась усталость. Вроде ей полагалось рыдать, причитать, возмущаться. Но сил не было. И никак не получалось обозначить чувства словами. Потом и слова появились: боль и свобода. Как будто ей удалили зуб, который не поддавался лечению, и растревоженная десна болит, ноет. Но скоро всё пройдёт.

Нина потихоньку вырулила на шоссе. Полились слёзы – тихие, без рыданий. Спасибо, Господи, за два чуда подряд!

– Горь-ко! Горь-ко!

Он прижал свои сомкнутые губы к ее губам и досчитал до десяти. Чокнулись, выпили. Он переждал аплодисменты и пьяные крики гостей, коснулся её плеча: «Выйду, покурю».

Эта серебряная свадьба ему была не нужна. Но жена очень хотела. Именно так: в ресторане, чтобы гостей много, музыканты. Вечернее платье купила – длинное, а на спине глубокий вырез. Разве вырез не должен быть спереди? Неважно, её фигура позволяет и не такое. На неё до сих пор заглядываются.

Вообще она молодец, двух сыновей вырастила. Она, она! Пока он дело своё растил. Только с институтом сыновьям помог. А детские сады, поликлиники, кружки эти, репетиторы – всем она занималась, он ни к чему не касался. И она его ни разу не упрекнула. И детям объясняла: папа работает. Они его до сих пор уважают. Советуются.

А познакомились-то случайно, в компании одной. За пару часов до Нового года он приятеля на улице встретил, тот и позвал его. Сначала отнекивался: настроение на нуле. А потом пошёл.

У него была тогда девушка. Соня. Из армии его ждала. Ему отпуск дали на неделю. Дома как всегда – отец пьёт, мать плачет. Он у Лёхи чирик занял, купил бутылку шампанского и поехал к Соне. У самого её дома поскользнулся, грохнулся, бутылку разбил. Единственные джинсы все в сладкой жиже, руки липкие. В таком виде да без подарка нельзя идти к любимой девушке. Сунул руки в карманы поглубже и домой. Телефонов не было, да и не позвонил бы – стыдно такое рассказывать.