Анна Тугаринова - …и кажется, что вот-вот выйдешь к морю. Рассказы о путешествиях вдаль и вглубь

И вот он снова появился.

Приехал из Рыбинска. Сказал, что обосновался там. И как будто всё воскресло – трепет внутри, ощущение полёта, сбивающееся дыхание, туман в голове… Кате казалось, что он вытащил её из болота. А они-то с Костей уже заявление подали. За дверью свадебное платье в чехле висит.

Андрей предложил попробовать ещё раз. Я, говорит, до сих пор тебя люблю. Хочешь замуж? Нет проблем, в Рыбинске распишемся. У меня знакомая в ЗАГСе работает.

За три дня до свадьбы с Костей Катя сложила в пакет свадебное платье, взяла сумочку с документами и поехала на вокзал. В метро получила от Андрея сообщение: «Можешь мне рублей 100 на телефон кинуть?» Туман в её голове начал рассеиваться. Она зашла в туалет на вокзале, открыла кран и сунула руки под холодную воду. Приложила мокрые руки ко лбу и попыталась сравнить варианты.

Выйти замуж за Костю – значит, быть обыкновенной скучной тёткой. Работать, откладывать деньги на отпуск, вязать перед телевизором, ездить на дачу.

Уехать с Андреем – значит, обсуждать с ним книги, петь под гитару, гулять до рассвета. Денег, правда, ждать не стоит, он и деньги несовместимы. А вот с алкоголем он очень даже совместим, да и на девушек других посмотреть не прочь.

Катя закрыла кран, кое-как вытерла туалетной бумагой окоченевшие руки, вышла в зал. Люди сновали туда-сюда, а она застыла. Что делать-то? Может, замужество вообще не для неё?

Вдруг телефон завибрировал. Сообщение от Кости: «Кать, ты где? Ужинать пора». И тут же Андрей звонит. Я, говорит, забыл тебе сказать, что мы сразу пожениться не сможем. Мне развестись сначала надо.

Катя отключила телефон, нашла на вокзале камеру хранения, сдала пакет с платьем и приехала сюда. Любуется горячими соснами и холодным морем. Здесь хорошо, спокойно, и за несколько лет вроде ничего не изменилось.

Катя мечтает встретить своего мужчину. У неё и билет обратный есть.

Могут ли женщина и мужчина быть друзьями? Раньше я считала, что могут. Кажется, и Денис так думал. Но есть другое мнение: если женщина и мужчина дружат, то кто-то из них наверняка хочет большего. А ещё есть такая точка зрения: любовь начинается с дружбы, и не надо с первой минуты строить отношения; просто общайтесь, узнавайте друг друга, привыкайте…

Я запуталась. Вспоминая прошлый год, я думаю, что не справилась. Не разобралась. Мне не хватило мозгов. Сил. Терпения.

Правда, Екатерина, мой психолог, говорит, что я очень сильная. Что я сделала лучшее из возможного. Ну, не знаю. Мы с ней только месяц встречаемся.

Прошлый год начинался трудно. Мама заболела, слегла. Мне пришлось вернуться к ней и подвести Тамару, с которой мы вместе снимали квартиру. Правда, квартиру эту я и так едва тянула: деньги, которые получила при сокращении, закончились, и на отдельное жильё, даже такое непритязательное, мне, как оказалось, не хватало. Мама смотрела на меня так же, как годом раньше, когда я вернулась домой после развода: одновременно жалостливо и презрительно.

Новая работа ожиданий не оправдала. Хотя нет, у меня ведь только одно ожидание было: зарплата не меньше прежней. Зарплату побольше я получила, а вместе с ней – кучу сложностей: все процессы нужно было налаживать с нуля, а помогать или хотя бы что-то объяснять никто не рвался. Ладно, если честно, было ещё одно ожидание: с кем-нибудь познакомиться, коллектив-то мужской. Но все оказались женаты.

Мне бы уволиться, найти что-то другое. Но на поиск обычно уходит месяца два, а мне и за институт платить, и за йогу, и жить на что-то… Да и вообще, так скакать – плохо для резюме.

Ещё и йога-студия в январе переехала, обосновалась в старом особнячке в переулке, в районе Мясницкой. С новой работы в новую студию приходилось почти час добираться на метро, а не 10 минут по парку, как раньше, и подниматься пешком на последний этаж – третий по порядку, а по высоте – пятый или шестой; все тогда шутили, что это вместо разминки. Но мне казалось, йога – последнее, что осталось стабильного в моей жизни, и я крепко держалась за эти ощущения. А чтобы держаться, нужно было ходить на занятия. И я ходила. Дважды в неделю: понедельник, четверг, 19.30.

В нашей группе каждый день появлялись на пробном занятии новые люди. Я раздражалась: у нас что, перевалочный пункт, зал ожидания? За этим мельтешением я не заметила Дениса. Но к концу месяца всё как-то устаканилось, и с нами остались четверо новеньких – две девушки и два парня. Денис был одним из оставшихся.

Постепенно я всех выучила по именам и понемногу искала к каждому свой подход.

А вот к Денису никакой особый подход был не нужен, мы как-то сразу поладили. Первый раз мы разговорились перед занятием в самом конце месяца. Он напоминал воробья-переростка, который выпал из гнезда и не хочет, чтобы кто-то наблюдал за его неловкими попытками летать. Обычно таких людей называют стеснительными. Мне его поведение казалось трогательным и хотелось помочь адаптироваться – может, ещё и потому, что я сама только начала привыкать к новому месту и новым людям.

Чем беспомощнее становилась мама, тем больше она капризничала. Одно и то же блюдо сегодня нравилось ей, завтра – нет. Она жаловалась, что я её плохо кормлю, и что она вообще-то всё делала для меня, а я не могу для неё что-то приготовить. Я злилась и иногда даже кричала, но весь мой гнев рассыпался о её безразличное молчание. Случалось и по-другому: она начинала плакать и просить оставить её в покое; чего, мол, я хочу от неё, она уже старая женщина, и если я считаю, что это она во всём виновата, то ради Бога.

Я не понимала, как разговаривать с ней, а главное – не понимала, кто из нас прав. Что мне делать, просить прощения или что-то доказывать? Ведь она вырастила меня одна, я должна быть благодарна! Я и была. Я чувствовала благодарность, но вместе с ней и вину, и гнев… Всё вместе.

Но больше всего пугало не это, в конце концов, мама никогда не была милой и доброй. Хуже было то, что она реально сдавала, силы её оставляли. К 23 февраля, когда выпало три выходных подряд, она сказала, что и в туалет вставать больше не может.

Я не представляла, что с моей матерью – деятельной, сильной, даже грозной – случится такое. Да что с матерью – со мной-то как это случилось? Я вдруг осознала, что привязана к ней и к дому, что не могу поехать в отпуск и даже в гости с ночёвкой.

В институте и преподаватели, и девочки из группы, когда узнали, начали смотреть на меня с сочувствием. Но домашние задания делать всё равно было нужно, а идея бросить всё на 4 курсе казалась невероятно глупой.

Тем не менее, эта идея мне приходила не раз. Совмещать работу с учёбой и до этого было непросто, а ещё ухаживать за вечно недовольной мамой… И не только еду готовить, но и мыть её, выносить судно, ох, ну, что говорить… Кто этого не пережил, всё равно не поймёт, не почувствует.