Анна Тугаринова - …и кажется, что вот-вот выйдешь к морю. Рассказы о путешествиях вдаль и вглубь

Приехала Светка. Я выдаю ей подушку, одеяло и два полотенца и исподтишка наблюдаю за тем, как она раскладывает мамин диван. Не знаю, чего я жду. Что сложится диван и съест её? Что её унесёт на улицу через открытую створку окна? Что комната захлопнется, как ловушка? Похоже, на Светку всё это не действует.

Зато она долго рассматривает фотографии в рамках над маминым столом. Я уже забыла, как много их, цветных и чёрно-белых. Вот бабушка, мама и я между ними. Мы сидим в фотомастерской, я вцепилась в своего игрушечного медведя и так глаза раскрыла, вот-вот выскочат. На всех остальных фотографиях мы с мамой вдвоём. Перед торжественной линейкой в первом классе, в зоопарке, в ГУМе у фонтана, по колено в Средиземном море… А вот выпускной, а рядом – вручение дипломов. Мама не меняется – не полнеет, носит одну и ту же короткую стрижку. Светка знала мою маму. Она поворачивается ко мне, что-то хочет спросить, но у меня вдруг очень горячо становится в глазах, и я прячусь в кухне. Здесь всегда есть что помыть.

Я пишу отцу, что буду рада познакомиться, и приглашаю приходить завтра к 20.00. Пишу сообщение Лёне: «Случилось удивительное: меня нашёл мой отец. Завтра он придёт в гости к 20.00. Пожалуйста, тоже приходи». Через несколько минут высвечивается ответ: «А твоя квартира не маловата для всех? Подруга, которая поссорилась с мужем, отец, который знать тебя не хотел… Зачем ещё и я?»

Я не знаю, как реагировать. У меня нет опыта в таких разговорах, и трудно понять, что он имеет в виду. Он обижен? Расстроен? Может, он уже расстался со мной? Кажется, я должна бороться за своё счастье. Я бы и хотела бороться, но с кем?

Хорошо, что пару дней назад я постирала и погладила все шесть комплектов постельного белья. Я меняю простыню, пододеяльник и наволочку, стою под горячим душем, вытираюсь и заворачиваюсь в одеяло, подоткнув его со всех сторон и наслаждаясь тем, как прохладная ткань прикасается к коже. На несколько минут кажется, что у меня всё как раньше. Даже мама.

Следующим вечером я знакомлюсь с отцом. У Светки аж лицо вытягивается, когда она его видит. Приходится пригласить к столу, чтобы её не разорвало от любопытства. Отец принёс шампанское, и пока он аккуратно его разливает, я представляю их друг другу: Алексей – Светлана.

Мы не успеваем опустить бокалы на стол, как дверной звонок начинает биться в истерике. Муж Светки. Я не хочу пускать его в квартиру, но он видит Светку и бухается на колени прямо на пороге. В разгар этой нелепой сцены в дверях показывается Лёня. Он открывает рот, закрывает, так ничего и не сказав, швыряет букет, резко разворачивается и уходит.

Я выбегаю в подъезд и, прыгая в шлёпанцах через ступеньки, пытаюсь его догнать и объяснить, что происходит, но на площадке между 4 и 3 этажом правый шлёпанец соскальзывает, я спотыкаюсь и падаю. Сдираю кожу на ладонях и больно ушибаю коленку, но рыдаю не из-за этого.

Не знаю, сколько я сижу на ступеньках. Я хочу, чтобы за мной кто-нибудь пришёл. Кто-нибудь из тех людей, которые, кажется, у меня есть. Иначе зачем они?

Когда я поднимаюсь в квартиру, Светки и её ненормального мужа уже нет. Отец стоит у раковины и, закатав до локтя рукава белоснежной рубашки и перекинув галстук через плечо, обрезает под струёй воды длинные стебли роз. Его пиджак висит на спинке стула. Вазу он тоже уже приготовил – достал с верхней полки. Он оборачивается ко мне, улыбается:

– Я подумал: цветы-то причём. А парней вокруг полно, другой найдётся.

Так вот почему, да, мам?

Море здесь холодное. Высокий сезон, середина лета, а купаются единицы. Остальные стоят по щиколотку в воде и делают вид, что именно об этом и мечтали. Пытаются скрыть разочарование: на море ведь приехали!

А сосны горячие. Кажется, прикоснёшься к стволу – обожжёшься. Но Катя знает, что они только так выглядят: солнце как будто отражается в стволах. Особенно вечером, перед закатом.

В этом маленьком балтийском городке Катя была несколько лет назад, задолго до истории со свадьбой. Потерянная, одинокая, она мечтала встретить своего мужчину.

Вернулась в Москву и встретила Костю.

Такого серьёзного, основательного. Он говорил, что как только её увидел, понял: Катя – его будущая жена. Это казалось Кате очень романтичным. Никакой другой романтики, впрочем, не было. Они встречались, как все – ходили в кино, гуляли, ездили на дачу к его родителям. Они и жить-то вместе стали, потому что вести общий бюджет выгоднее.

Костино объяснение в любви напоминало билль о намерениях. Но Кате всё это нравилось. Наконец-то о ней кто-то заботился. Наконец-то жизнь стала ясной, стабильной. А что не романтик – ну, что ж. Зато надёжный. И у них всё по-взрослому.

Мать Кости торопила со свадьбой. У неё был свой интерес – внуки. Думала, стоит сыну жениться, как невестка тут же бросится рожать. Но Костя купил машину, они сидели в долгах, какая свадьба? Она даже денег им предложила: чего ждать? Возраст же! Но Катя с Костей три года только отшучивались.

Потом всё-таки решили пожениться. Катя решила. Ей просто нравилось слово «муж». В русском языке для предыдущих стадий и слов-то нормальных нет. Опереточное «жених»? Молодой человек? Сожитель? Или вот это – мой парень. Выбрали дату и стали ждать лета.

Но тут её накрыло. Появилась навязчивая мысль, что всё в её жизни предопределено. Вот её мужчина, выйдет замуж – и навсегда. Ничего нового, захватывающего её уже не ждёт.

И Катя погрузилась в воспоминания. Их было много, в основном, о невзаимных влюблённостях, об отношениях, которые не сложились. Она этими воспоминаниями прямо жила, все они казались романтическими, а из-за скорой потери свободы у них появился дополнительный флёр. Она нашла коробку с письмами и записками, которые хранила ещё со школьных лет, и каждый день их перечитывала. И, конечно, она ничего не говорила Косте. Да и вообще никому.

И тут появился Андрей.

С Андреем Катя встречалась в институте. Любила его как сумасшедшая, даже думала, как было бы здорово от него родить. Ей всё время казалось, что с Андреем может что-то случится. Вдруг его не станет, а у неё ребёнок – частичка его.

С ним было ярко, дерзко, нервно! Интересно. Он читал ей наизусть целые страницы из Довлатова. Когда он что-то рассказывал, Катя не понимала, где правда, а где вымысел, и спрашивать было бесполезно. Они ходили на рок-концерты, до ночи слонялись по Москве, а потом искали, где переночевать. Иногда не находили: однажды спали на вокзале, в другой раз приехали к его сестре, а она их выгнала. А Катю ещё и шлюхой назвала. Иногда Андрей пропадал. Она волновалась, тосковала. Потом он возвращался, и Катя забывала все обиды и недоразумения.

Он стал говорить о свадьбе: мол, женюсь на тебе, чтобы ты от меня никуда не делась. Катя хихикала – ей было приятно. Потом Андрей уехал работать куда-то на Урал. Они переписывались, но её это стало тяготить. Катя вымучивала, выжимала из себя каждое письмо и всё яснее понимала, что больше Андрея не любит.