Ольга Арнольди - Мани манят

– Но всему можно научиться! – возражала Хельга.

– С этим надо родиться! – убеждал ее муж.

Но, в конце концов, под горячим и серьезным напором жены все-таки сдался. И на следующий же день сам стал искать шинели и обдумывать, как все это осуществить без ущерба для детей. А Хельга во сне уже видела Великую китайскую стену и слышала мяукающую речь людей самой многочисленной страны планеты.

Через неделю Алекс вернулся из Китая очень довольный и привез с собой много интересных и дефицитных по тем временам «шмоток». Рина удачно пристраивала их, раздавая продавцам, чтобы как можно выгоднее реализовать всю эту невиданную для Союза роскошь. Деньги лились рекой. И когда Хельга прибежала за пятым томом любимого поэта, муж Рины уже собирался в следующую экспедицию, к которой она, кстати, и решила присоединиться. Рина помогла ей купить недалеко от Казани, в поселке Пестрецы, всевозможные фетровые шляпы, командирские часы, а офицерские шинели они сами достали. В общем, все было готово к первой ее поездке за границу.

Так началась новая жизнь Хельги. Совершенно далекая от высоких материй, притязаний на интеллектуальную профессию и возможности отсидеться за спиной мужа.

Многие стремятся к достатку или богатству, некоторые избирают бедность в качестве суженой, но избери для себя и стремись только к Богу. Пускай он выберет для тебя королевский дворец или суму нищего.

(Шри Ауробиндо)

Начало радости – быть довольным своим положением.

(Прп. Амвросий Оптинский)

Китайская» группа состояла из двадцати пяти крепких мужчин из разных регионов и городов России. Среди них был и Алекс с компанией. Кроме Хельги, в группу попали две немолодые женщины. Одна всю жизнь работала в гастрономе и хвасталась, как ловко обвешивала покупателей на сливочном масле, которое тогда выдавалось только по талонам. Другая, сверкающая при улыбке двумя золотыми фиксами, – «завсклад-товаровед» при каждом удобном случае рассказывала, как важно собрать дочери достойное приданое, чтобы не оплошать перед сватами. «Веселое такое, приятное женское общество»?! А так как в гостиницах или купе поезда Хельге приходилось быть только в женской компании, невольно пришлось выслушивать их мнения на разные темы. Возникало, так сказать, вынужденное общение. Вот уж тогда она не раз вспоминала своего умного мужа, который предупреждал ее, что этим делом могут заниматься только люди определенного толка. Но ее путь уже начался, и, значит, предначертан ей. Очередное испытание «на слабо» необходимо было пройти.

В Хабаровске в один из свободных дней Хельга с радостью побежала по музеям, выставкам, и даже пошла в театр. Вечером, когда она возвратилась в гостиницу, обе компаньонки так издевательски прикалывались над ней и ее рвением к «культуре-мультуре», что Хельге стало невдомек: чего это их так разобрало? Тут же проснулась здоровая ирония. Если эти женщины, да и многие из их челноческого «сообщества» с таким невысоким айкью могут так хорошо зарабатывать, почему у нее, такой умной и энергичной, что-то может не получиться?! Ни за что не сдамся!

И вот впереди восточная граница Китая. Таможня. Со всех концов бывшего Союза сюда стекаются такие люди, которых впоследствии назовут «челноками», т.е. летающие туда-сюда. Практически никакой системы прохода через таможню тогда не было. Кто понаглей, тот и прорывался. Если на все это действо можно было бы взглянуть со стороны, то казалось, что снимается фильм об эмиграции белой гвардии. Толпы людей в шинелях и фетровых шляпах. У женщин наперевес несколько меховых манто. Доходило и до абсурда. У мужчин, например, на головах громоздились целые горки фетровых шляп, связанных веревкой между собой и под подбородком, т.е, столько, сколько каждый мог удержать на голове. Поражало неадекватное правило китайской таможни: всё, что надето на тебе, «легко» разрешалось провезти. А с собой можно было взять только сумки с личными вещами. Полный абсурд? Поэтому все руки сверху донизу под шинелями у «эмигрантов» были в застегнутых накрепко, чтобы нечаянно не слетели в процессе перехода границы, командирских часах. Эдакие киборги! Двигаться в подобном состоянии человек мог только гуськом и мелкими шажками. Время от времени все эти пирамиды у особо жадных рушились, и следующая счастливая группа тут же заступала на их место. Все происходило как в аттракционе «бег вокруг стула»: кто первый сядет – победитель, остальные проиграли. В маленьком помещении таможни набивалось столько людей в мехах, шинелях и шляпах, что нечем было дышать. И Хельга однажды чуть не упала в обморок! Поддержали плечи товарищей по сомнительному счастью. Пройдя, наконец, таможню, все выдыхали, спокойно расстегивали часы, снимали лишние шляпы, скидывали тяжелые шинели и со знанием дела складывали всё в сумку на колесиках, чтобы бодро двигаться дальше по намеченному маршруту.

Несколько остановок на поезде, и вот они уже на территории Китая – в знаменитом приграничном городке Суйфеньхэ. Теперь в их распоряжении на бизнес оставались в лучшем случае два световых дня. За это время нужно было успеть всё привезенное с собой продать за юани, а на них уже закупить приглянувшийся товар. Шинели и, правда, разбирали сразу на вокзале прямо у поезда. Из них богатые китайцы шили пальто, так как шинели были сделаны из качественного шерстяного полотна, которое тогда у них очень ценилось.

Хельга вспомнила, как, в первый раз приехав в Китай, совершенно легко и быстро избавилась от надетой на нее жаркой и тяжелой ноши, поэтому даже не торговалась с китайцами, смешно коверкающими русский язык и с радостью купившими у нее военное советское обмундирование. Итак, первый шаг бизнесвумен был сделан. Помнится, как чужие купюры, впервые появившиеся у нее в руках, произвели на Хельгу какое-то особенное, потрясающее впечатление. Она щупала и изучала их, рассматривая в деталях четкий портрет Мао Цзедуна вместо привычного Владимира Ильича. Как ей было не удивляться?! Эта «дикость» еще долго сохранялась у таких же, как она «комсомольцев», проживших часть жизни за железным занавесом. Надо же – другие деньги с чужим вождем!

Так закончился ее первый трудовой день, и наступила синяя-синяя китайская ночь. Хотелось отдохнуть и выспаться. И тут для всей группы возникла серьезная проблема: ни в одном отеле не было свободных мест. Вопрос, конечно, интересный и далеко не праздный: где после такого тяжелого дня переночевать усталым людям?! Из милости китайцы предоставили русской группе маленькую комнату на вокзале. Там они, сидя и лежа на полу, буквально вповалку, должны были находиться до утра. Для Хельги такая благотворительность со стороны китайцев представилась катастрофой. Без сна, без душа?! Какая она будет завтра и что сможет сделать в таком состоянии?! Пусть все как хотят, а она пойдет для себя искать хоть какой-то более-менее комфортный ночлег. Женщины стали ее отговаривать. В чужой стране ночью одной – страшно же! И как можно тратить деньги, когда еще толком ничего не заработали? Но Хельга была тверда в своем решении. И та первая заграничная ночь, словно страница из забытой сказки, навсегда врезалась ей в память. Иллюстрация была и правда какая-то сине-серая и туманная, с огромной фисташковой Луной и карликовыми пушистыми соснами, графическими штрихами выделяющимися на фоне нависшего над чужой землей круга. Хельгу удивляло, что всё здесь напоминало ей когда-то прочитанную и ожившую вдруг легенду: повозки с азиатскими раскосыми старичками, темные яйца в соусе, кипящие в котелках прямо на улице, неизвестные ей тогда сказочные фрукты и овощи, огромные разноцветные бутылки с газировкой, запахи совершенно иной еды. А до этого ее еще поразил необыкновенный разносольный китайский ужин, которым их соизволила покормить принимающая сторона. В то время, когда в Советском Союзе «процветала» талонная система, здесь, казалось, было полное изобилие. Хотя считалось, что Китай тогда голодал, даже всех воробьев, поговаривали, съели. Вертящийся же круглый стол за ужином был заставлен всевозможными яствами: первое, второе, третье, четвертое… Одно блюдо вкуснее другого. Хельга даже не могла понять, что ела: водоросли, орехи, морепродукты, тушеные по-особому овощи, фасоль, кукурузу, рыбу в кляре, свинину и всё это с какими-то неповторимыми сладко-солеными соусами и привкусом неизвестных трав. Сейчас уже только ленивый не пробовал китайскую кухню, а многие стали ее знатоками и любителями, но тогда для Хельги это представилось чудесным открытием. И ей было совершенно невдомек, что женщинам из их группы такая еда категорически не нравилась. Они предпочитали заморской вкуснятине привезенную с собой тушенку. Несмотря на то, что кто-то из доброжелателей издевательски ей сообщил, что она съела за ужином земляных червей и даже не поморщилась, Хельга все равно с первой ложки, с первых палочек, кстати, постоянно выпадающих из ее рук, навсегда полюбила кухню этой страны и до сих пор считает ее одной из лучших и здоровых в мире, как, впрочем, и японскую.