Александр Тришкин - До той ночи. Рассказы из жизни о знаках свыше

День, другой, третий, – пусто. Даже на глаза ни одной животинки не попалось. А следов, – как будто назло стало ещё больше, – будто нарочно дразнят, да не показываются. Неделю хожу, вторую, – шаром покати. Стали мне опытные охотники советы давать, подсказывать, – что и как. Бесполезно. Нет дичины и всё тут. Что-уж только не делал: – и солонцы-приманки ставил, и с подветренной стороны заходил, и в засаде сидел, даже с ночным прицелом до полуночи по тайге бродил, -пусто. Мои старания продолжались месяца полтора – два.

И вот однажды, как и каждый день, ранним утречком, иду по пройденному много раз маршруту.

Стояла прямо у трассы старая, мёртвая сосна. Ствол у этой сосны сухой и очень высокий, но, – мертва старая сосна, отжила своё, только сучья по стволу, – что-то вроде лестницы. Давно я поглядывал, подумывал взобраться на её вершину, да окинуть взглядом окрест. Вот уж с неё-то, наверняка, увидел бы я хоть одну козочку. Иду я, приближаюсь к этой сосне, и уже всерьёз примеряюсь, прикидываю, – как подняться, на какие сучья лучше опереться, где пристроиться вверху для наблюдения, а сам в процессе таковых рассуждений продолжаю идти. И получается такая картина: – иду вперёд, прохожу мимо сосны, продолжаю идти прямо, а голова поворачивается на оставшуюся уже позади сосну, при этом продолжаю размышлять о своём «героическом» восхождении на эту сосёнку. Когда сосна остаётся уже метрах в десяти сзади, – поворачиваю голову прямо по курсу и вдруг вижу такую картину: – метрах в пятнадцати в густой кустарник уходит зад крупной косули! ОП-ПА! Вот это да! Вскинул автомат, пальнул, но уже наугад, примерно туда, где могла сейчас быть косуля, в ответ услыхал быстро удаляющиеся скачки… м-да-а, охотник хренов… В общем, – получилось всё очень просто: – пока косуля прямо передо мной переходила трассу, я отвернулся, и любовался старой сосной, и отвернулся именно настолько, чтобы она смогла спокойно перейти и скрыться.

Всё! С того дня автомат я больше с собой не брал. Верите-ли, нет-ли, – но будто какой-то тяжкий груз с души слетел, – в один момент, – стало так легко и ясно. Больше об охоте я не помышлял вообще. Где-то на уровне подсознания, я почувствовал, – это был знак свыше: – не бери не своё.

Было дано годков, этак, – через шесть.

Нет, не охотился я, и не думал об охоте, ни до, ни после того случая с косулей, но вот подвернулась такая оказия: – служил я на одном из островов Курильской гряды, – Итуруп.

Вот уж где раздолье-то для разного рода романтиков, путешественников, любителей экстрим-отдыха. Вулканы, гейзеры, водопады, – с одной стороны океан, с другой Охотское море, – останки старых, деревянных кораблей, вросших в прибрежный песок. Едешь по дороге, а по сторонам валяются подбитые в войне японские танкетки. А морских жителей, – каких только нет, и тюлени, и дельфины, а одной зимой, кажется в восемьдесят пятом году, – прибилась к берегу посёлка Рыбаки стайка молодых акул. Подошли льды, и шуга закрыла акулятам выход в море. Не знаю как, – но спасли рыбаки акулят. А рыбакам-фанатам на острове вообще раздолье: – рыбы, -хоть руками бери, и не какой-то там пескарь, – а всё породы «именитые», – палтус, кета, горбуша, нерка, таймень, форель, есть и королевские крабы, в общем, – не перечтёшь. Очень много медведей, лис и крыс. И крысы-то, – такие здоровенные, как небольшие кролики. И ещё, – очень ярко запомнилось и впечатлило: – вороньи бомбардировки. Никогда-б не поверил, если бы не пришлось самому, неоднократно, изворачиваться от вороньих атак. На островах нам на паёк выдавали консервы. Тушёнка, горбуша, кальмары и разного рода консервированные овощи, салаты. Консервных банок на помойках было полно. И прикормились на этих помойках вороны, – огромные, крупные, – да не одна-две, а огромными стаями, можно сказать: – тучами. Даже жутковато бывало. Вот представьте себе: – идёшь выносить мусор на помойку, а они взлетают с пустыми банками в клювах, летят тебе навстречу и сбрасывают свои «бомбы», стараясь попасть в тебя. В общем, – зрелище, скажем так, – впечатляет. Много, очень много на острове интересного, но я сейчас хочу рассказать не об этом.

Три года службы пролетели, как в сказке, но, – всё проходит, прошло и это. Пришло время отправляться на новое место службы, на материк. И вот опять, – заела меня мысль: – увезу-ка я отсюда медвежью шкуру. Ну, когда ещё подвернётся такая возможность? В общем, беру три дня отпуска, – вроде как, – съездить в госпиталь, а сам, – взял у друзей колёсный вездеход ГАЗ 52, повышенной проходимости, два ведущих моста, пониженная раздаточная коробка, лебёдка самовытаскивания. Взял винтовку СВД, и ходу, – на Ветровой перешеек. Кстати: – там, на Ветровом, когда-то был аэродром японских камикадзе, и в восемьдесят седьмом году ещё валялись тележки-шасси от самолётов камикадзе. Кому интересно, – можете посмотреть в интернете виды из космоса, и на острове Итуруп, в самом узком месте острова, – чётко видна взлётная полоса камикадзе. Места там мало хоженые и труднопроходимые. Казалось-бы, – чего там трудного, – по бамбукам идти? Бамбук невысокий, всего лишь по пояс. Но попробуйте побродить по плотно растущему бамбуковому ковру высотой в половину роста человека. Ставишь ногу на землю, а со всех сторон ноге не дают встать крепкие, тугие бамбуковые стебли. Да, конечно, – ногу то поставишь, но с усилием. И ещё, – чтобы двигаться вперёд, ногу надо переносить с одного места на другое, и этому тоже препятствуют бамбуковые заросли.

И так совершается КАЖДЫЙ шаг. Конечно пройти можно, и ты проходишь, и идёшь, но процедура эта выматывает. Даже, если молод и силён, устаёшь очень быстро.

Приехал на Ветровой перешеек, остановился у товарища в избушке, взял в помощники двоих местных парней, ну и двинулись мы втроём. Побродили часа два – три, сели перекусить и вдруг, – опустился туман. Плотный, густой туман. Благо, – от машины мы отошли недалеко, да и парни дорогу знали прекрасно. Пришлось вернуться в дом. Три дня у меня было отпущено на это мероприятие, и эти три дня туман не уходил, а так и стоял плотной стеной. Пора возвращаться домой, – время истекло. Еду обратно. Погода – чудо, солнышко, лёгкий ветерок, и опять вспомнилось то самое ощущение несовершённого греха, – какая-то лёгкость на душе. Вспомнилась та, оставшаяся тогда в живых, косуля. Да, я уверен, это было второе предупреждение: – не твоё – не бери.