Диана Горбач - Время перемен

Ночной теплый ветер нежно трепал подол ее тончайшей шелковой комбинации. Запах специй окутывал и дурманил.

«Пожалуй, не стоило брать духи в эту сочно пахнущую страну…»

Таис закрыла глаза и снова вдохнула всей грудью воздух с запахом водорослей и карри. На открытой террасе ее номера было темно. Она устроилась в широком удобном кресле, принесенном специально для европейских гостей. Тканый цветастый плед был лишним в такую теплую ночь.

«Как здорово, что я все-таки приехала на пару дней раньше группы!..»

Таис не любила спешки. Точнее, ей она порядком надоела. Большую часть своей жизни ей приходилось быть собранной и организованной, потому так сильно она ценила такие моменты тишины и спокойствия. Она так часто бывала на виду, что в какой-то момент стала замечать, как ее профессиональная улыбка устроителя праздников не сходит с уст даже тогда, когда в комнате уже никого не было.

«Милая моя, держи лицо! Лицо и осанка – это наше все! Слезы?! О, ты хочешь, чтобы тобой восхищались или жалели? Жалость – это так пошло…» – слова ее матери тысячами маленьких молоточков, словно устройство фортепиано, стучали в ее голове каждый раз, когда естественная тревога или подкатывающие слезы грозили испортить идеальный тон ее лица.

Таис потянулась за аккуратно выложенными на тарелочке бурфи, привезенное с собой вино она пить не стала.

«Ммм… странный сладковатый вкус. Пора завязывать со сладостями…»

Она потянулась в кресле как кошка, грациозно соскочила, подошла к зеркалу и потянула комбинацию за тонкую лямочку вниз. Тусклый свет лампады высвечивал сочные округлости ее тела. Красивая полная грудь еще держала форму, но уже не как прежде, покатые мягкие плечи, крутая линия бедер и мягкий наметившийся животик над тонким бледным шрамом от кесарева сечения – следа ее неудачной попытки изменить ход своей жизни.

«Да… шрамы красят только мужчин. А женщин они выдают, как друзья-болтуны».

Она повернулась в профиль и критично окинула свое изображение. Предательски защипало в кончике носа, и на глаза накатились слезы…

«Нет-нет же! Мое тело все еще великолепно. Но освещение поярче уже не стоит делать. Только и всего».

Таис открыла чемодан и достала со дна белую рубашку Александра с длинными рукавами. Надела и застегнула ее на себе под самый ворот. Она забралась на кровать и свернулась калачиком. В глазах стояла смешная и трогательная сцена их прощания перед поездкой. Ночь накануне была совершенно бессонной. И временами она уже не знала, его ли это рука или ее, чьи мысли сейчас высказываются вслух, и кто из них шевелит пальцами ног, оплетая попутно друг друга…

Когда первые лучи коснулись их теплого клубочка и их тела стали оживать, ощутима стала ее затекшая шея, его онемевшая рука. Грусть и тоска от предстоящего расставания повисли в воздухе. Александр встал во весь рост и, не стесняясь, уже привычным жестом стал выуживать из-под кровати свою одежду, одеяла, подушки… А потом, хохоча, натянул пиджак на голый торс, оставив эту рубашку на кресле. И так, не попрощавшись, нежно поцеловав в плечо, отправился в свою контору работать.

Таис лежала и провожала его взглядом до самой двери в полном молчании. Ей не хотелось портить этот момент полного единения шелухой избитых фраз. И лишь потом, когда он позвонил узнать, как она добралась до отеля в Унаватуне, сказал:

– Милая моя, я надеюсь, что моя рубашка в твоем чемодане не позволит тебе соблазнять скромных жителей Шри-Ланки! Ну и если ты соскучишься по моим объятиям, то тоже пригодится. Ты же ее взяла с собой?..

– Санечка, я не понимаю, ты о чем? Какой сентиментальный, однако! Целую, милый! Я же не на год, всего на месяц! Ты и соскучиться не успеешь! – ответила она беззаботным голосом, на какой была способна. О, конечно, взяла… Просто так… приятно касаться. Она еще хранила запах его тела.

«Какой же маленькой девочкой я становлюсь, надевая его рубашки… Будто мне 17 и это мой первый парень, в которого я пылко влюблена… И нет этого странного чувства дежавю. Нет ощущения, что я это уже где-то видела, чувствовала, знаю этот самый вкус… и почти уверена, что сценарий и развязка мне знакомы и известны тоже… И ничего хорошего это знание не предвещает. И еще нет этой всепоглощающей усталости и скуки».

Мысли возникали и пропадали, как актеры-новички, смутившись и позабыв свой текст. Занавес то распахивался, то плотной линией сжимались портьеры, когда не хотелось видеть уже и так знакомые сцены, сюжетные линии, развязки… и снова первые фразы ее отношений.

«Мне кажется, я прожила три жизни за одну!.. И вот опять… аплодисменты!!! На сцене новый актерский состав! Прошу любить и жаловать!!! Собственной персоной – мужчина моей мечты – Александр!» – пронеслось у нее в голове.

«Да, милый мой… нежный, забавный такой… еще юный… Мои 37, твои 26… Но разве мы не одногодки, когда вместе? Нет, я становлюсь 19-летней рядом… Ты старше, гораздо старше. Твоя рубашка до середины бедра мне, и рукава на целую ладошку больше. Мой высокий красивый мужчина… Я – маленькая девочка рядом с тобой… Что же нам с тобой делать, как продлить это маленькую пьесу? Я не хочу больше ничего не с кем начинать, я хочу продолжения, хочу на всю жизнь!.. Но возможно ли это с тобой?! Возможно ли это вообще?!»

Она лежала долго, сон не шел совсем… Ей хотелось быстрых решений непростых вопросов, хотелось сразу, сейчас же…

«Я взяла тайм-аут на целый месяц… Это самое большое, что я могу сделать для нас. Где же ответы? Вот она, эта страна. Этот остров вечно юных танцующих людей, с буддийскими храмами, бесконечными песчаными дюнами и безумными волнами».

Стало тоскливо и одиноко. Одиночество навязчиво мерцало на горизонте собственных ожиданий.

«Или окончить, не начиная. Вот так, просто, по приезду расстаться. По приезду из Шри-Ланки… где всегда лето и ничего не увядает…» Эта мысль уже не в первый раз приходила ей в голову. Она стянула с себя неудобную мятую мужскую рубашку, надела новую шелковую сорочку, еще пахнущую любимым сладковато-цитрусовым парфюмом, закуталась в плед и уснула.

За окном робко забрезжил нежный персиковый рассвет.

– Прошу прощения, мисс… миссис… ээ… Вы просили разбудить вас в полдень! – в телефонной трубке раздался голос с сильным акцентом, и человек нервно закашлялся. Таис узнала администратора – вежливого ланкийца, говорящего на русском языке, любезно предложившего накануне разбудить ее по телефону в любое время суток.

– О, бла-го-да-рю! – сладко потягиваясь на тонких простынях, нараспев отозвалась Таис.

– У меня маленькая просьба: я хотела бы отобедать в кафе напротив гостиницы. Не могли бы вы заказать для меня что-нибудь легкое, из местной кухни, на свой вкус? – она улыбнулась своей необдуманной идее и отсутствию элементарной определенности в просьбе. «О, что-то новенькое!»