Андрей Киров - Хроники Абитарамуса

Надев рубашку, свитер и джинсы – лекарь имел привилегии от принцессы в ношении во дворце простой одежды простолюдинов: джинсы, футболки и так далее, – зашнуровав «мартенсы», словно и в самом деле опасаясь, как бы кот их не попортил, собрал саквояж с необходимыми медицинскими инструментами и лекарствами, выгнав кота в огороженный высоким забором с сеткой садик, чтобы он не убежал на улицу, а то горожане и так сплетничали про него, что он проводит страшные эксперименты и создаёт искусственного человека, он сел в автомобиль и поехал во дворец.

Хоть и старался доктор приехать как можно быстрее, но появился в спальне принцессы через полтора часа. За это время в болезни её величества произошли странные непонятные явления. Температура вдруг резко подскочила и к его приходу была тридцать девять с половиной. Теперь принцесса вся пылала от жара. Бросив саквояж из настоящей кожи буйвола на свободный стул, Бадуль, надев белый халат, какой ему подала Констанция, присел на край кровати. Ещё не успев войти, фрейлины затрещали как сороки, пытаясь в общих чертах нарисовать картину начавшейся болезни принцессы, снабжая её множеством большей частью ненужных деталей и мелочей.

Слегка похмельный, с приятным туманом в голове, доктор ничего не понял из их объяснений.

– Не трещите! – слегка прикрикнул он на них. – Ваше высочество, объясните, что с вами случилось.

Аделаида повела носом, видимо, почувствовав пивное амбре от королевского лекаря, поморщилась, но промолчала. Она знала эту слабость своего личного доктора, но терпела, учитывая его талант врачевателя и личную преданность. Вкратце рассказала про болезнь. Фрейлины молча кивали головами.

Прослушав её стетоскопом, посмотрев горло серебряной ложечкой, специальной для таких случаев – она была у принцессы: «Люда, где ложечка?» – исполнив рядовой ритуал внешнего осмотра, Бадуль задумался.

– Если разрешите, надо бы вас осмотреть полностью.

Принцесса чуть покраснела – даже в такой ситуации стыдливость проявила себя, – промолчала, откинув одеяло. Фрейлины помогли ей снять ночную сорочку.

Доктор, как королевский лекарь, имел право на такие откровенные осмотры. Ещё посмотрел некоторые места на красивом обнажённом теле больной августейшей особы.

– Ничего не понимаю! – сказал Бадуль, когда закончил осмотр и Аделаида опять надела сорочку и накрылась одеялом. – Можно было бы подумать, что у вас, ваше высочество, обыкновенное ОРЗ или какая-то новая разновидность его вируса, если бы не несколько внешних признаков, ставящих под сомнение этот вывод.

– Каких?

– Вот тут у вас красные пятна на шее и аналогичная красная сыпь в подмышках и на внутренней стороне бёдер ближе… понимаете к чему, да? – отсутствующие при ОРЗ, и, извините, на языке какие-то высыпания, и цвет жёлто-зеленоватый! Ну и, конечно, такие резкие скачки температуры за короткий промежуток времени. Такого при ОРЗ не помню ни одного случая, чтобы было у кого-нибудь. Надо, ваше высочество, вас положить на обследование. И желательно созвать консилиум, я хотя и опытный врач, предан вам душой и телом, но, как говорится, кашу маслом не испортишь!

У принцессы во дворце была отличная клиника с современным оборудованием, где лечились придворные и нередко люди из простонародья с серьёзными тяжёлыми болезнями, несмотря на то, что в городе была прекрасно оборудованная новейшей медицинской техникой королевская больница, где подданных лечили бесплатно по электронному медицинскому полису, каждый житель королевства такой имел, не говоря уже о платных клиниках, в таких случаях бедолаг лечили за её счёт. Королевство и так было не очень большим по численности населения, тут каждый человек, особенно взрослый, работящий и непьющий, а также дети, был дорог, в отличие от многих иностранных государств, где правители только болтают и дают ложные обещания, а гастарбайтеров из других стран не привлекали: было неписаное правило, соблюдаемое королями на протяжении сотен лет со дня основания этого города-государства: не брать иностранную рабочую силу; другой народ, другие обычаи, другая религия, а с ними неизвестные новые проблемы и дополнительные расходы.

– Констанция, – обратилась принцесса к одной из фрейлин, – распорядись, пусть подготовят палату. Доктор, проследите, чтобы всё было в лучшем виде. А ты, Люда, или ты, дядя, скажите людям, собравшимся под балконом, только осторожно, в мягкой форме, что я слегка простудилась, где-то подхватила ОРЗ и сегодня выход отменяется. Пусть ярмарка начинается без ежесубботнего напутствия.

– Дорогая племянница, – поспешил успокоить её дядя Карл, взглядом приказав Людмиле, чтобы она не ходила на балкон, – я всё сделаю в лучшем виде!

После его заявления в окно послышались крики разочарования и даже недовольства. Толпа заволновалась. «Хотим видеть нашу любимую принцессу!» – послышались выкрики из толпы наиболее горячих её поклонников. Пришлось Аделаиде при помощи фрейлин и служанок встать с постели, накинуть тёплый халат, подойти к окну и помахать рукой людям.

– Всё-таки, – сказала Гортензия, когда дядя принцессы ушёл на балкон, – наш народ вас по-настоящему любит, ваша светлость. Это не то что в некоторых европейских странах… Не правители на текущий момент, а фуфелы какие-то без определённых признаков пола! Чего-то лопочут по телевизору невразумительное, а уж как одеты – у наших селян чучела в огородах и то лучше упакованы!

Через час прибежала служанка и доложила, что палата готова.

Сопровождали Аделаиду в королевские больничные апартаменты все, кто находился в это время во дворце: служанки, повара, горничные и родственники, на ходу бросая реплики соболезнования, поддержки и давая советы.

– Ну вот, ваше высочество, – сказал королевский лекарь, когда принцессу уложили в больничную койку, – теперь проведём полное обследование; если надо, я свяжусь с зарубежными коллегами, и мы точно выявим, что за заразу вы подхватили. А сейчас разрешите, я возьму вашу кровь на анализ!

И, не откладывая дела в долгий ящик, подготовив все нужные инструменты, взял у принцессы кровь из вены, запаковал в специальный пластиковый контейнер, собрался и ушёл, заверив Аделаиду, что через полтора-два часа, сделав анализ, он будет знать, в чём дело, в чём причина недуга с такими странными симптомами.

Тем временем маркиза-ведьма, ковыряя бородавку на подбородке, потрясывая головой в чёрном парике, излишне напудренная, чтобы скрыть жёлтую кожу на лице, обнажая жёлтые клыки в зловещей улыбке, исподлобья взглядывая на виконта, спросила:

– Ну что, Леопольд, получилось?

– Кажется, действует, ваша светлость. – Относительно молодой негодяй старую ведьму тоже называл вашей светлостью. (А попробовал бы он так её не называть! Она бы его живо в крысу превратила и кормила бы генетически модифицированным сыром, пока у бедняги крыса-Леопольда не вылезла бы вся шесть и не выпали зубы, как выпадают даже у многих людей, когда они не соблюдают гигиену полости рта, наевшись всякой гадости из сетевых больших магазинов.) Очень была мстительная особа. Особо-то ни с кем из врагов, которых она с успехом наживала, не церемонилась. Три года назад отравила одного из лучших вельмож принцессы, барона-толстяка, любителя выпить и хорошенько закусить. Особенно он любил паэлью с анчоусами, мог прямо не стесняясь съесть три-четыре, а то и больше блюд за обедом у принцессы, приговаривая в таких случаях: «Ну, что ж поделать, ваша светлость! У каждого человека есть маленькие недостатки!» Один раз съел даже десять тарелок подряд, запив пятью бутылками бургундского, и чуть не получил апоплексический удар. Упал прямо за столом; хорошо, в этот раз за обедом присутствовал Бадуль, вовремя сориентировавшись, приказал служанке принести шприц с нужной ампулой лекарства и успел сделать обжоре укол. На этом случае и сыграли маркиза со своим вассалом: по её приказу Рольбон лично умудрился подсыпать в паэлью с анчоусами, какую так обожал барон, ядовитого порошка, какой сделала по просьбе маркизы её приятельница, тоже ведьма, специализирующаяся на изготовлении всевозможных ядов. Несмотря на то что им Главный Чёрт и запретил их делать. Всё прошло гладко. Коварство этого ядовитого порошка заключалась в том, что он действовал таким образом, что если съесть одно блюдо с этим ядом, с человеком ничего не произойдёт: он был без запаха и вполне безобиден, но если съесть ещё два-три таких же блюда, даже вполне безобидных, не заправленных ядом, вот тут он начинал действовать. Включалась реакция обыкновенных ингредиентов, какие в желудке едока вступали в реакцию с отравленным блюдом и сами по себе становились ядовитыми. Или одного из них. В данном случае ядовитый порошок был запрограммирован именно на анчоусы. И расчёт отравителей был построен на том, что по привычке барон-обжора не ограничится одной тарелкой. Бедняга барон, ничего не подозревая, съел сначала паэлью с анчоусами, заправленными отравленным порошком; как всегда, он был в восторге: «Отличный, племянница, у тебя повар, как великолепно готовит!» Потом съел вторую тарелку паэльи, потом третью… Хорошо запил сухим красным французским вином. Шутил за столом, ведя светскую беседу. Когда съел половину четвёртой тарелки, лицо у него сделалось красным: «Что-то мне нехорошо, ваша светлость, пойду отдохну на диванчик в соседнюю комнату!» А через пятнадцать минут прибежала испуганная служанка и сказала, что господин барон умер!