Владимир Леонов - «Искал не злата, не честей»

Глава 1

«Он царил над куполами России»

Его стихов пленительная сладость

Пройдет веков завистливую даль,

И, внемля им, вздохнет о славе младость,

Утешится безмолвная печаль

И резвая задумается радость.

(Пушкин о Жуковском. А разе не о себе!?)

Пушкин словно царил над куполами России, врезаясь своей божественной лирой в поднебесное пространство, нравственные и духовные истины излагая сильным и поэтическим образом, слогом цветущим и живописным. Он явил себя сильным духом, способный вынести всё с гордо поднятой головой и без жалких слов и сделок с совестью испить «жажду бессмертия». услышавшего и принявшего этот призыв природы, изложенный Мишелем Монтеном: «Освободите место другим, как другие освободили его для вас» («Опыты». Монтень):

Я дело стану петь, несведомое прежним!..

Я тайности свои и небеса отверзу,

Свидения Ума Священного открою.

В том, ему современном мире, Пушкину было тесно. Но из уст его раздавалась благодарность жизни, мужественному пути, прямому и простому, по которому он шел, помыслам, которыми горела душа, небу России, которое звездами грело надежду. Будто «семь громадных орлов», применяя античную хронику, парили над его судьбой, предвещая счастье: «Всякий мужественный, всякий правдивый человек приносит честь своей родине» – Ромен Ролан.

Как волшебник и чародей, он исторгал у современников одновременно и радость, и смех, и слезы; брал самые высокие аккорды чувств, очищая от зависти, алчности и уныния; звуками его лиры был изумлена вся Русь – она еще подобного никогда не слыхала, жадно прислушивалась и ощущала, как наполнялись все нервы ее жизни благоуханием чудесного, всех цветов и деревьев Армидина сада (Торквато Тассо – «Освобожденный Иерусалим»): «Невозможно обозреть всех его (Пушкина) созданий и определить характер каждого: это значило бы перечесть и описать все деревья и цветы Армидина сад» – (В. Г. Белинский, Литературные мечтания).

Вот только последний свой приют – свою « нетоплненую квартиру» – великий поэт с русскими корнями нашел на отеческом кустарном погосте с незатейливым холмиком, без мраморных колоннад и античных скульптур:

Где сыну огненного Феба,

Любимцу, избраннику неба,

Не нужно дров, ни камелька; – В. Кюхельбекер

А здесь и резкий протест Гоголя: «…плевал на презренную чернь, известную под именем публики; мне дорого было его вечное и непреложное слово»

К чему, несчастный я стремился?

Пред кем унизил гордый ум?

Кого восторгом чистых дум

Боготворить не устыдился?

И – сами проводы и похороны…Прощались с поэтом в небольшой Конюшенной церкви императорского двора, прихожанином которой был Александр Сергеевич. Вспоминал поэт Василий Жуковский: «В минуту выноса, на который собрались не более десяти ближайших друзей, жандармы заполнили ту горницу, где мы молились об умершем. Нас оцепили, и мы, так сказать, под стражей, проводили тело до церкви». В храм пропускали только по специальным «билетам» – вход только близким родственникам, друзьям и членам иностранных миссий.

Император Николай I («Блюститель правоверия» – по мысли верховников и храмовиков, по мысли Герцена – «холодный, ледяный, как петербургский климат») отпустил смертный («тяжкий») грех поэту, который нарушил честное слово, данное им императору 23 ноября 1836 г в Аничковом дворце, – обязательство не стреляться с Дантесом. Разрешил отпевание – ведь дуэлянты, по церковному ортодоксу, считались самоубийцами, то есть заведомо губили «душу – христианку» и потому запрещалось погребать их в освященной земле – « …камер – юнкер Александр Сергеевич отпет был в церкви конюшень Императорского двора в присутствии всего города…». В отличие от Лермонтова, чье тело не сподобилось отпеванию (хотя следственная комиссия об этом просила).

Выполняя волю Пушкина, его похоронили под стеной Святогорского монастыря, рядом с могилами предков по линии Ганнибалов. Писал Константин Паустовский о сакральности этого места: «Лучшим местом на земле я считаю холм под стеной Святогорского монастыря в Псковской области, где похоронен Пушкин. Таких далеких и чистых далей, какие открываются с этого холма, нет больше нигде в России».

Могила А.С. Пушкина.

Живой и теплой наградой стала для него неувядающая память потомков: «Ибо вечность – богам» (И. Бродский).

Из пушкинских героев такая судьба постигла Ленского:

Но что бы ни было, читатель,

Увы, любовник молодой,

Поэт, задумчивый мечтатель,

Убит приятельской рукой!

Есть место: влево от селенья,

Где жил питомец вдохновенья,

Две сосны корнями срослись;

Под ними струйки извились

Ручья соседственной долины.

Там пахарь любит отдыхать,

И жницы в волны погружать

Приходят звонкие кувшины;

Там у ручья в тени густой

Поставлен памятник простой.

Ему не было равного ни по роскоши формы, ни по ценности содержания. Поэтика полна той моральной силы, которая приводит к достойным человеческим деяниям, к просвещению – очищению. И идет она в том же направлении от мысли к сердцу, как в крестном знамении: крестное осенение осуществляется правой рукой («десницей»), от разума, и касанием пальцев («перстов») плеч (сердца и чувств). И стихи у Пушкина легкие и светые, как персты у серафима.

Поэзия, оформляющая лучшую цель на земле – рай. Ради добра – в мире, где много зла и цинизма. И одна и та же луна – новозаветная, пасхальная – заливала переулки пушкинского Петербурга, как во времена Иисуса – площади Ершалаима. Ведь говорил Екклесиаст: «Род проходит, и род приходит, а земля пребывает во веки. Восходит солнце, и заходит солнце, и спешит к месту своему, где оно восходит».

На всех стихиях человек

Тиран, предатель или узник.

Словно слышится далекий, но вечный, голос Христофора Колумба: «Открыл земли, неведомые рождения».

Обладатель самобытного и единичного дара видеть и передавать лишь самое главное, самое существенное. Поэтому его образы обладают такой впечатляющей силой, как рельефы Этрусских саркофагов, «битвы богов с гигантами» на «Пергамском алтаре» и панно римских памятников.

Тема «естественного человека» в русской просветительской поэзии. Палитра и поэтика доблести. Остановился Карамзин в написании «Истории Государства» о том, что при избрании Романовых шесть Пушкиных подписали избирательную грамоту…да два руку приложили за неумением писать: «Водились Пушкины с царями;//Из них был славен не один» («Моя родословная». Пушкин).