Елена Минькина - Тяжкий грех

– Меня зовут Кристина, я пришла на собеседование.

С первого взгляда кабинет поразил меня. Огромное квадратное помещение, высокие потолки. Стены обиты деревянными панелями, под ногами гладкие деревянные половицы. Четыре больших арочных окна достигали потолка и располагались на одной стороне комнаты. Мраморные подоконники находились почти вровень с полом.

Противоположную стену занимали книжные шкафы. Посреди комнаты красовался огромный стол со стульями, в его торце расположился большой старинный письменный стол, отделанный кожей, и кресло, в котором сидел Григорий Владиленович.

Это был мужчина, возраста приблизительно лет шестидесяти, небольшого роста, полный, с брюшком, гладко выбритый, без усов и бороды, с коротко подстриженными седыми волосами на большой круглой голове. Пухлое лицо с прямым носом было загоревшим, будто он совсем недавно вернулся с моря.

Он, как на троне, восседал в своем кресле, с совершенно прямой спиной. Больше всего меня поразили глаза: большие, миндалевидные, зеленые, обрамленные длинными белесыми ресницами. Цвет точь-в-точь, как у меня, у моего папы и у моей бабушки.

«Надо же, – подумала я, – если бы мой папа сейчас был жив, он бы походил на этого типа. Может, они дальние родственники? Надо спросить у мамы».

Григорий Владиленович предложил мне сесть.

– Будешь чай или кофе? – спросил он. – Я попрошу Игоря, он приготовит.

Я покачала головой.

– Нет, спасибо, ничего не надо.

– Прекрасно, – он язвительно улыбнулся, разглядывая меня. – Перейдем к делу. Как я понял из твоего резюме, опыта работы у тебя нет?

– Да, я…

– Знаю, ты готова учиться, владеешь двумя иностранными языками и согласна на маленькую зарплату.

Действительно, я была согласна на любую мизерную оплату, лишь бы меня взяли на работу. Специально включила такую фразу в резюме, и он клюнул. Хотя от денег я бы не отказалась.

Я провела языком по пересохшим губам, подбирая подходящие слова. Но прежде чем с этим справилась, его взгляд прошелся по мне сверху вниз, чуть задержавшись на моей груди, на сумочке и платье. На губах его промелькнула жалостливая улыбка. Он снова меня опередил, не давая и слова сказать.

– Насколько я понимаю, деньги тебе нужны, – сухо произнес он. – Но то, что ты написала в своем резюме, весьма необычно для твоего возраста. Тебе же двадцать один? По крайней мере, мне такие девушки еще не попадались. – Он откинулся на спинку кресла. – Отсюда вывод: ты либо врунишка, либо, наоборот, правдолюбка.

Я густо покраснела и опустила голову. Он прав, я правдолюбка и с пеной у рта доказываю людям их неправоту. Но разве это как-то связано с количеством денег, которые я хочу заработать?

Я набрала полные легкие воздуха, чтобы возразить, но он опять не дал мне и слова сказать. Махнул рукой, отметая мое замечание еще до того, как я смогла его озвучить.

– Ты знаешь, что только честолюбивые люди добиваются успеха? И если бы я отреагировал так, как ты сейчас, на любое замечание других людей, я бы до сих пор сидел в заднице, как почти все жители нашего городка. Итак, перейдем к делу. Я занимаюсь выпуском популярных дешевых журналов, которые пользуются спросом не только здесь, но и по всей России. И мне нужен секретарь, но не совсем обычный. Мне нужен секретарь, который умеет сочинять истории, выдавая их за правду, а также придумывать гороскопы для каждого знака зодиака на неделю. Сейчас это модно и пользуется спросом. Поэтому, если ты врунишка, я сразу беру тебя на работу с окладом тридцать тысяч рублей. Как ты понимаешь, для нашей дыры это большие деньги. Если же ты правдолюб, я тоже беру тебя на работу с окладом в два раза меньше – пятнадцать тысяч рублей. Работа с ненормированным рабочим днем. Я могу сидеть в офисе до позднего вечера, могу работать по выходным, ты всегда должна находиться рядом. И сейчас ты скажешь мне правду: кто ты – правдолюб или врунишка?

– Я правдолюб, – ответила я, не задумываясь.

Мой ответ был четким и недвусмысленным, но легкая дрожь в голосе выдавала мою жалость к себе.

«Ну, почему я не могу соврать? Ведь мне нужны деньги! И истории я легко могу написать. Только одно у меня точно не получится – выдавать их за правду».

– Я совсем не знакома с астрологией… – начала я осторожно.

– Я же сказал: гороскопы надо выдумывать. Никто не смотрит на звезды, когда составляет гороскопы. Их просто выдумывают, а дурачки читают и принимают за правду.

– Но люди верят им, как же так можно? – воскликнула я удивленно.

– Давай сразу договоримся: либо ты делаешь все, что я говорю, либо ищи другую работу.

– Хорошо. Мне нужна работа, и я готова делать то, что вы скажете.

– Значит, так. Я беру тебя на работу с окладом пятнадцать тысяч, с испытательным сроком на месяц и с таким условием: если научишься врать, твой оклад поднимется до тридцати. Мы будем работать вместе, проводить друг с другом много времени, поэтому я должен знать о тебе все. Я не намерен посвящать тебя в свои тайны, пока не узнаю твои. А тайн в моей работе много. Расскажи о себе подробнее. Чем ты занимаешься? С кем дружишь? Какие книги любишь читать? Как относишься к сексу?

Эти вопросы привели меня в замешательство, особенно последний. Побуждаемая неведомой силой, не имеющей ничего общего со здравым смыслом, я рывком поднялась со стула, повернулась и побежала к выходу.

– Эй, что ты делаешь? – крикнул он мне вслед. – Постой! Вернись, я сказал!

Я не замедлила шаг и добралась до выхода из комнаты, вцепилась в дверную ручку.

– Кристина, я хочу рассказать тебе одну историю…

Я толкнула дверь и уже собралась переступить порог, когда голосом, неожиданно охрипшим и будто испуганным, он выкрикнул слова, заставившие меня замереть на месте…

– Эта история обо мне и о твоей маме. И даже о тебе…

Когда эхо его слов погасло под сводами огромного кабинета, я не выдержала, обернулась и увидела в его руках лист бумаги, который только что выполз из принтера. Он впился в него глазами, его руки дрожали. Явно что-то произошло. Помедлив, я сделала шаг в обратном направлении.

За одну минуту Григорий Владиленович изменился до неузнаваемости. Смотрел на меня странным взглядом, словно видел впервые. Смотрел и молчал.

– Кристина, прошу тебя, присядь, – наконец, дрожащим голосом, лишь отдаленно похожим на голос прежнего Григория Владиленовича, попросил он.

Повинуясь все тому же неясному побуждению, я прошла обратно через комнату, села на стул.

– Простите, я вела себя как ребенок. Но мне правда не о чем вам рассказывать. Все свое детство я провела в библиотеке. У меня нет парня, я девственница и ни с кем не дружу.

Казалось, он не слышал меня, хотя его взгляд был направлен мне в лицо. В кабинете повисла тишина. Григорий Владиленович странным образом уходил в себя. Я не понимала, что с ним происходит.