Елена Минькина - Тяжкий грех

– Вы уже уходите?! – удивилась я.

– Да, ухожу, – он пожал плечами. – Мне здесь больше нечего делать. Ты и сама все понимаешь. Ты, девочка, еще не выросла, ты слишком материальна, не готова принять необычность этого мира. Ну и ладно. Я и так потратил на тебя много времени, а тратить свое время впустую нельзя, оно мне очень дорого.

Я не возражала и молча проводила его до дверей, не пытаясь остановить. Потом, много месяцев спустя, очень жалела об этом.

Как только выпроводила гостя, я бросилась к письму. Вскрыла конверт, извлекла оттуда книгу в ярко-синей бархатной обложке, на которой золотыми тесненными буквами было написано ее название – Книга Жизни.

Книга была старинная, в тяжелом кожаном переплете, страницы золоченые, обложка кое-где затерта до дыр. Я вспомнила, что Лидия Федоровна как-то рассказывала об этой книге. Но пока я сомневалась: о ней ли она говорила?

Я знала, что в иудаизме и христианстве это название связано с книгой Господа, в которую внесены все достойные для жизни люди, а кто вычеркнут из нее, тот обречен на смерть. В исламе считается, что в этой книге записаны все деяния человека, как добрые, так и злые. Книга Жизни запечатана до Страшного Суда, и ее невозможно прочесть. Она откроется в будущем, перед приходом мессии. Но я всегда считала, что на самом деле такой книги не существует.

Лидия Федоровна читала мне цитаты из Откровения святого Иоанна Богослова, где тоже говорилось о Книге Жизни. Но тогда я не слушала старушку, считала эти цитаты бредом, и сейчас очень жалела об этом.

Я бросилась к прилавку, там хранился ее дневник. Открыла его и быстро нашла интересующий меня отрывок Откровения Иоанна Богослова, гл. 20. 12–15: «И увидел я мертвых, малых и великих, стоящих перед Богом, и книги раскрыты были, и иная книга раскрыта, которая есть Книга Жизни; и судимы были мертвые по написанному в книгах, сообразно с делами своими. Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и ад отдали мертвых, которые были в них; и судим был каждый по делам своим. И смерть, и ад повержены в озеро огненное. Это – смерть вторая. И кто не записан в Книге Жизни, тот был брошен в озеро огненное».

Неужели та самая книга? Не может быть! Ее не существует! Это просто старинная книга.

Волнение нарастало. Дрожащей рукой я попыталась открыть ее, но не смогла. Обложка словно приросла к страницам. Тогда я засунула ножницы между обложкой и первой страницей. Яркая вспышка перед глазами, и больше ничего не помню.

Очнулась на полу, за окном уже было темно. Я взяла телефон и ужаснулась – шесть часов вечера! Я пролежала без сознания почти целый день! С опаской взглянула на книгу, понимая, что она стала причиной моего состояния. Или не она? Возможно, со мной что-то не так, и я больна?! Эта мысль пронзила меня, вызвав панику. Я очень боялась заболеть тяжелой болезнью.

Я взяла в руки конверт и вытащила из него несколько листиков, исписанных мелким почерком Лидии Федоровны.

В это время пискнул телефон – пришло сообщение от мамы: «Доченька, ты не забыла? У тебя собеседование. Сбрасываю адрес. Помни, эта твоя последняя надежда устроиться здесь на работу. Уж ты постарайся…»

– Забыла! – закричала я, будто мама меня слышала.

Я схватила конверт, запихнула туда листочки и книгу и пулей вылетела из магазина.

Опоздать на собеседование! Это ужасно!

Я бежала по пустынным темным улицам вечернего городка. Дождь, на мое счастье, закончился, и монотонный голос навигатора сообщал, куда идти. До нужной цели осталось десять минут пешком.

«Если и опоздаю, то ненамного», – успокаивала я себя.

Старинный трехэтажный дом серого цвета располагался почти в центре нашего городка, в глубине двора, засаженного молодыми елками и кленами. Клены сбросили свою листву и покрыли толстым ковром газон. Небольшая площадка возле дома была заасфальтирована, и на ней стоял черный мерседес.

Этот дом, сейчас отреставрированный, был построен еще до революции. Раньше здесь проживал богатейший купец со своей семьей, отправленный в ссылку после революции.

Таких домов в нашем городке насчитывалось пять, и все они располагались на этой улице, которая вела прямо к реке. Теперь эти дома принадлежали нашим местным богачам и все были переделаны под офисы.

Мама рассказывала, что раньше эта улица была засажена вековыми дубами. Сейчас на месте дубов выросли хрущевские пятиэтажки с маленькими одно-двухкомнатными квартирами и одинаковыми кухнями в пять квадратных метров. Они изуродовали наш городок, но люди охотно селились здесь, и квартиры стоили дороже, чем в других районах города.

По бокам невысокого крыльца расположились два огромных белых каменных льва, охраняющих вход в здание. Я поднялась на крыльцо и нажала кнопку домофона. Его звук был приглушенным, дверь открывать мне не спешили. Холод от каменного крыльца начал пробираться через подошвы моих туфель, и я снова нажала кнопку домофона.

Неужели все ушли? Я взглянула на часы: 18:20. Опоздала на целых двадцать минут! Господи, что скажу маме?!

Я уже протянула руку, чтобы позвонить третий раз, как дверь, наконец, со скрипом отворилась. Появившийся в дверном проеме мужчина посмотрел на меня быстрым изучающим взглядом.

– Вы кто?

– Добрый вечер, – вежливо поздоровалась я. – Меня зовут Кристина, я пришла на собеседование. Простите за опоздание, но у меня уважительная причина. Сегодня умер близкий мне человек…

– Мне это не интересно, – прервал меня мужчина. – Сейчас доложу о вас Григорию Владиленовичу. Если он сочтет нужным принять вас, вы к нему попадете.

– Он может меня не принять? – удивилась я.

– Да, может не принять, его день расписан по минутам.

Мужчина впустил меня в помещение и закрыл дверь. Я очутилась в большой комнате со множеством дверей. В правом углу находилась стойка для секретаря.

«Если меня возьмут на работу, – уныло подумала я, – то буду сидеть здесь, в этой комнате без окон».

Вдоль стен стояли стулья, диван и два кресла. Мужчина пригласил меня присесть, а сам направился к одной из дверей и скрылся за ней.

Я принялась ждать. Время тянулось медленно. Прошел час, а я все еще сидела в прихожей, и никто не спешил прийти за мной.

От нечего делать я стала ходить по комнате, заглянула за прилавок. Там увидела письменный стол с компьютером, несколько листков бумаги и принтер с лежащей на нем книгой. Я прочла название: «Преступление и наказание». Взяла книгу в руки и ахнула – это моя книга, вернее папина, я сразу узнала ее! Почему она здесь?

Одна из дверей отворилась, и тип, который встречал меня, сообщил:

– Можете зайти. Григорий Владиленович ждет вас.

Я вошла в огромный кабинет, поздоровалась.