Павел Шарпп - Ирония на два голоса

Вот так и вышло, что на одном из школьных вечеров я увидел Алину, танцующую с длинным худощавым партнером. Я не знал этого парня, а если бы видел его раньше, то запомнил бы по заметной горбинке на носу. Алина так классно кружилась в вальсе, что показалась мне юной копией всем известной актрисы кино. В этом фильме танец завораживал, выражая основную мысль режиссера: как прекрасно подходят друг другу он и она, кружась в этом вальсе. В случае с Алиной мне хотелось верить, что она и партнер совсем не подходят друг другу. Однако их танец вызвал общий восторг, и зрители дружно и долго аплодировали.

Разочарование в собственных танцевальных способностях меня огорчило и отодвинуло в никуда призрачную возможность хотя бы просто познакомиться с Алиной. Однако строптивая судьба как будто играла со мной в догонялки, и стоило мне чуть-чуть разочароваться и начать отставать в своих мечтах и планах, как она тут же подбрасывала приманку. Я очень долго не догадывался, что Алина тоже меня заметила и была в дружеских отношениях с несколькими девочками из нашего класса. Из-за неверия в свою привлекательность я держался замкнуто, а для постороннего взгляда – высокомерно. При этом юношеская неуверенность не позволяла мне даже попробовать предпринять что-либо для сближения с нею.

Итак, моя влюбленность казалась обреченной на фатальный конец… Однако река жизни течет бурно, особенно в подростковом возрасте, когда гормоны включаются в управление быстро растущими органами и функциями. Незаметно для меня самого взросление увлекло меня куда-то вверх по тропам возмужания, за короткий срок я изменился, и не только заметно вырос, но и духовно преобразился, став более мужественным и уверенным незаметно для себя. Мой внутренний голос, как и прежде, молчал при общении с девушками. Иногда даже казалось, что ВГ тоже смущался, несмотря на острые и саркастические замечания, которые он отвешивал, когда никого рядом не было. Однако постепенно в нем тоже что-то менялось параллельно с моим переходом в выпускной класс. Жесткая ирония его высказываний осталась, изменив свою направленность.

Он сыпал издевательскими приколами теперь уже в адрес моей исчезающей как весенний снег нерешительности.

В десятом классе мне довелось продвинуться в понимании, кем я хочу стать, куда мне следует вкладывать жизненные усилия. Однако в личных отношениях с девушками, казалось, мало что изменилось. Я по-прежнему хотел знакомства с Алиной, но не мог преодолеть невидимые барьеры, разделяющие нас, или понять, какие препятствия внутри меня самого следует устранить. Если бы тогда я мог хотя бы на секунду вообразить, что мою скованность она принимает за высокомерие… Конечно, я был захвачен поисками себя, подготовкой к поступлению в университет и не замечал многого, что легко мог обнаружить посторонний взгляд.

Случилось так, что задолго до выпускных экзаменов ВГ подтолкнул меня забрести в актовый зал сразу после занятий. Я слышал от друзей, что должен состояться показ модной театральной драмы, поставленной силами школьных энтузиастов и наставников из городского драмтеатра.

Когда я как сомнамбула протопал в створ приоткрытых дверей актового зала, меня словно что-то стукнуло в темечко. Внезапный острый укол чувств жестко встряхнул меня, но я не сразу осознал нахождение в ближней реальности каштанового абриса, постоянно живущего в моем подсознании. Даже не успев как следует понять, что происходит, я почти нос к носу столкнулся с Алиной, выискивавшей взглядом свободное местечко в рядах зрителей. Я извинился и спросил ее почти на человеческом языке, что за спектакль тут идет. Вероятно, она удивилась моей нарочитости, но снизошла до общения. Я был как в тумане и невнятно пробормотал про билеты, прекрасно зная, что спектакли в школе всегда были бесплатными. Только друзьям и родственникам заранее раздавали контрамарки с указанием мест в первых двух рядах. Тут Алина заметила подруг, которые призывно махали ей руками, давая понять, что есть свободные места. Она пошла туда сама и повлекла меня за собой, цепко ухватив за руку. К сожалению, там не оказалось рядом двух мест, и мы расселись порознь, но все же близко.

Я сидел и убеждал себя смотреть спектакль, но ничего не получалось. Какая-то тайная сила разворачивала меня влево, где всего через одно кресло виднелись милый профиль и красивые колени той самой Алины, о которой я сотворил внутри себя множество поразительных мифов. В эти критические минуты мне показалось, что ей совершенно безразлично мое внимание, но однажды я резко перевел взгляд со сцены и встретился с ней глазами. Она почему-то смутилась, а я увидел вспышку в глубине ее взора, точнее искорку. Мы бросали взгляды друг на друга, как будто наносили фехтовальные уколы, сидя на расстоянии. Это был прорыв в невозможное. Мне никогда не забыть этих коротких моментов, которые изменяли мир и нас самих. По крайней мере, я ощущал себя совершенно другим человеком, еще неизвестным ни ВГ, ни мне самому.

Сидящий между нами парень вдруг встрепенулся и предложил Алине поменяться с ним местами, сказав с ухмылкой, что так он нам, наверное, мешает. Спектакль продолжался, но нам было интереснее переговариваться, и неожиданно Алина сама предложила уйти, не дожидаясь конца пьесы. Когда мы вышли на улицу, было еще светло, стояла ветреная погода и буйствовала ранняя весна. Мы долго гуляли по улицам и городскому саду в центре нижнего города, совершенно забыв о времени, много молчали, но ни малейшего неудобства от этого не испытывали. Казалось, что мы легко можем общаться, просто обмениваясь взглядами и прикосновениями. Вероятно, впервые в жизни я понял, что такое родство душ. Это было настолько взаимно и синхронно, что исчезло ощущение времени. Опомнились мы лишь тогда, когда уже начало быстро темнеть и включилось уличное освещение.

Понятно, что надо было расходиться по домам, пока родители не начали нас разыскивать. Мы договорились встретиться завтра после школы, и я проводил Альку до перекрестка, откуда ей было совсем недалеко до дома. Я стоял как вмерзший в землю постамент еще несколько минут, пока можно было видеть летящий силуэт и походку Алины. Вероятно, она ощутила прикосновение моего взгляда, повернулась легко, как в танце, и помахала рукой, создавая иллюзию протирания запотевшего окна между нами. Но я был неподвижен под гипнозом чарующих колебаний ее каштановой волны на плечах и гармоничного покачивания края ее школьной юбки вокруг круглых коленок под полами бордового весеннего пальто. Произошедшее между нами все еще казалось мне чем-то нереальным, но в то же время возникшее ощущение счастья убеждало: если есть на свете волшебство, то его имя – Алина, производное танцевальных ритмов. Раньше я мог только мечтать о наших встречах и о том, как бы она мне могла отвечать на слова и взгляды. Теперь я просто был погружен в нее – в улыбку, взмахи ресниц и удивительные жесты. Это было наше тайное «сообщество», в котором мы были только вдвоем, и никого больше не требовалось. Весь мир размещался в точках нашего прикосновения друг к другу чем-нибудь, хотя бы взглядами или рукавами. Я чувствовал себя заговорщиком, посвященным в секреты тайного клуба, куда больше никому не дано проникнуть. Я готов был подхватить Альку на руки и кружиться с ней под общую музыку нашего воображения, лишь бы она улыбалась мне и распахивала свои искрящиеся глаза. Это было внезапное открытие общей вселенной, которая не имеет границ и не требует преодоления пространств.