Евгений Козлов - Целомудрие миролюбия. Книга третья. Миротворец

Я распинаюсь пред вами, зная о том, что включив новостные ленты, услышу из уст президента и военных министров о модернизации армии, о том, как будет создаваться новое вооружение, армия будет оснащаться новыми орудиями для убийств. Мне горестно о том слышать, о сколь несогласно мое мировоззрение с тем апологетом безумия. И чтобы лишний раз не расстраиваться, лучше вовсе не включать телевизор. Но что странно, раньше вместо ящиков люди смотрели в окна, и видели, мне думается, куда меньше зла. Безусловно, технический прогресс губителен. Замысел инженеров весьма прост – они стремятся облегчить бытовую жизнь человечества. Вот вам приспособление для быстрой готовки пищи, вот для быстрой уборки, быстрого передвижения, быстрая передача информации, и т.д. Вот вам куча свободного времени. Но правильно ли мы распорядимся тем временем? И вместо ответа на этот вопрос придумали телесериалы и видеоигры, виртуальную реальность, андроидов и прочее. Таков абсурд ученого атеизма. Нечто неестественное они называют естественным и потому погибают душой, оправдывая свои грехи инстинктами. Но на самом деле инстинктов нет, но есть свободная человеческая воля. И на собственном примере я могу доказать, что мне не нужно доминирование над другими людьми, я живу мирно со всеми, я никого никогда не ударю. К тому же я живу одиноко, целомудренно девственно, вполне не чувствуя никаких страстных порывов плоти, ибо нужно жить скромно, довольствуясь лишь тем, что даровано нам Богом. Выбор есть у всех.

Но ученые обманывают всех своими циничными человеконенавистническими теориями, говоря о мифе естественного отбора, о том, что человек якобы хищник, о мифических инстинктах. И вот я стою пред вами, полная противоположность всему тому, о чем вы толкуете со страниц учебников. Я никогда никого не ударю, я никогда не стану вкушать мясо животного, я никогда не познаю женщину, сохранив девственность свою невредимой, и вы назовете меня слабым, ненужным индивидуумом, лишним членом общества. Однако при всём этом я буду жить, и здравствовать, опровергая всю вашу ложь, ибо вы дети лжи. Вы полагаете, что Вселенная произошла случайно, и до неё была пустота, тьма. Вы также полагаете, будто человек полностью телесен и у него нет души, из-за чего делаете вывод, что после смерти тела наступает забвение, пустота и опять же тьма. И ваше разумение это пустая темнота. Люди, и вы слушаете сих ученых, в коих нет ни веры, ни надежды, ни любви, неужели тьма безбожия вам приятней света Истины. “Я Свет миру” – изрек Христос, указавши нам, к кому нам следует прийти. Посему мне противно находится в том месте, где чествуют безбожников. Впрочем, мы одержимы одними и теме же вопросами, только ответы одни ищут в теле человеческом, другие получают ответы в душе человеческой. Издавна так было и так будет. С надеждой уповаю на то, что мои суемудрые укоры вразумят вас, покуда не слишком поздно.

Я не образован, ибо ученость двулична. Оружие, созданное учеными людьми, убило больше, чем они вылечили с помощью современной лечащей техники. Нельзя служить двум господам, либо вы за мир, либо за войну, либо вы со мной, либо против меня. У вас есть время подумать, поразмыслить о вышесказанном, вы можете принять добродетель миролюбия в сердце свое. Грядет неизбежное мировое событие, человечеству суждено сотворить выбор, либо преобразиться, либо деградировать посреди бездушных машин и роботов. И истина не в моих словах, но во Христе, в Спасителе, который заповедовал ещё ветхим людям – не убий, не губи тело, и более того не губи душу свою. Внемлите в сей заповедь и вы обрящете покой мироздания. Нам должно возвратиться в житие райское, когда мир не ведал убийства, когда человек был чист и свят, нам должно стремиться к совершенству, наша задача создать идеальное общество. – Михаил на минуту замолчал, переводя дыхание в спокойное русло, столь грозно он высказывался, словно неподвижная серая туча нависла над присутствующими, озаряя их разрядами молний мыслей, громом слов пробуждая души-сомнамбулы. Он уже подходил к окончанию речи. Отдышавшись, он продолжил. – Всегда почитайте себя недостойными награды. Так говорит мне моя совесть, и я прислушиваюсь к её мудрому гласу. Посему мне невдомек, по какой причине мне позволено выступать пред вами. Однако мне вспоминаются мои ранние годы, когда я точно также декламировал во всеуслышание свои мирные взгляды на жизнь, помню ту дрожь в коленях, те трясущиеся руки, заикание и учащенное сердцебиение. Как странно, мне уже больше тридцати лет, но с тех пор ничего не изменилось. И по-прежнему Господь любит меня, иначе меня бы вовсе не существовало.

Я не думал, что доживу до столь преклонных лет. Не думал, что мне предстоит сыграть немаловажную роль в истории человечества. Впрочем, моя роль незавидна и туманна, столь неопределенно мое будущее.

Вот, вы слушаете меня, по большей части, потому что так принято, так задумано сценаристом и режиссером сего действа, и это в последний раз, когда меня почитают. В скором времени меня не станут слушать, но услышат эхо слов моих, не захотят меня видеть, но узрят повсюду, обо мне пожелают забыть, но будут помнить всегда. Мое вышнее предназначение дать людям не меч, но мир, ибо я защитник избранных.

Михаил окончил благонравную речь свою ответом на вопрос, который волнует каждого мыслящего человека. Кто я и каково мое предназначение? С неимоверной усталостью во всем теле он сошел с импровизированного постамента и зашагал к выходу. Немедленно его уже известную на весь мир персону обступили журналисты, критики и оппоненты. Словно осиный рой, они жалили угрозами и каверзными вопросами, томясь в ожидании ответа, словно той продолжительной речи им оказалось недостаточно, отчего с жадностью фарисеев они ринулись дискутировать с ним. Но Михаил, словно не замечая преград на своем пути, протиснулся к двери, и благополучно вышел. Вскоре он пересек коридор и подошел к первому попавшемуся окну, дабы молитвой призвать свою девственность. Он всюду ощущает её незримое присутствие и лишь в уединении молитвы общается с ней. Отстранившись от земной суетной юдоли, он поблагодарил Господа за помощь в риторстве, затем обратился к девственности своей с такими словами: “Пресветлая, если бы ты только знала, насколько я устал нести людям правду. Кроме тебя у меня нет никого. На что мне всё земное, когда я столь неистово мечтаю обрести небесное. Долго ли я смогу сохранять невозмутимость, долго ли мне нести сей тяжкий крест….”

Тишину нарушили глубокие вдохи, это Дарья прибежала сообщить нечто важное.

– Для вас срочное донесение из столицы. – выпалила она. – Вас срочно ожидает премьер-министр.

– Позвольте, угадаю. – не дослушав до конца произнес Михаил. – Меня хотят наградить, либо казнить, одно из двух, так как иные воспитательные меры у властей не заведены. Я принимаю его приглашение, ибо я возвращаюсь. – тут он пристально воззрился на помощницу, отведя очи от стекла. – И мне думается на том, нам придется проститься, ведь вы всё это время шпионили за мной, периодически докладывая правительству о моих помыслах и планах, чем, безусловно, мне нисколько не навредили, а наоборот помогли подготовить властные структуры к всеобщему внедрению моих высоконравственных суждений.