Михаил Кураев - Другие времена

Так что ж объявлять охоту на девушку, назвавшуюся подругой сестры Любы?

А может быть, она действительно хотела попросить воды запить таблетку?

А может быть, ее саму толкнули?

А может быть…

Много чего еще могла бы сказать и неопровержимо доказать молодая женщина, не утратившая привлекательности и после двух сидок. Но! Уже наученная горьким опытом, она предпочла затеряться где-нибудь подальше от тайги, от родных кедров, еще кое-где уцелевших, подальше и от ангарской сосны, почти уже вырубленной, выбрав себе укрытие в надежных дебрях города Святого Петра и в безбрежной сети железных дорог, примыкающих к Северной Пальмире и ее опутывающих.

…Для потерпевшей Варвары Дмитриевны все кончилось хорошо.

Правда, сначала нестерпимая боль заставила ее согласиться добровольно снять сережки своими руками и передать их в качестве заслуженного трофея в руки молодого человека, придавившего ей коленом грудь.

Следом за этим Варвара Дмитриевна так же добровольно, как подчеркивали адвокаты, сняла с рук два кольца из желтого металла, одно с искристым прозрачным белым камнем, второе цельнометаллическое, приняв за достоверное обещание молодого человека в матерчатой маске отрубить ей пальцы, если сама колец не снимет.

Потерпевшая, оказавшаяся на беду молодых людей человеком дальновидным, хорошо рассмотрела характерный скошенный подбородок одного молодого человека, не прикрытый маской, и уверенно опознала своего гостя по подбородку на очной ставке уже в семь часов вечера, спустя всего лишь шесть с половиной часов после визита молодых людей к ней в дом.

Угрозу своей жизни и жизни ребенка Варвара Дмитриевна восприняла как реальную, особенно после ударов ногами в голову.

Но поучимся наблюдательности у адвокатов и заметим хорошенько, Варвара Дмитриевна повела себя непоследовательно.

Сначала она угрозу жизни восприняла вроде бы как реальную, в подтверждение чего отдала и деньги, и драгоценности, а вот потом…

Но все по порядку.

Уходя из квартиры потерпевшей, трое молодых людей прихватили спортивную сумку фирмы «Адидас», по цене 130 тысяч неденоминированных рублей, сбросили в нее все, что подвернулось под руку на три миллиона шестьсот семьдесят три тысячи неденоминированных рублей, и строго предупредили потерпевшую о том, что любая ее попытка связаться с милицией неминуемо повлечет смерть и ее, и ребенка, при этом квартира будет сожжена.

И вот здесь возникает интересный вопрос.

Почему в одном случае потерпевшая отнеслась к угрозам серьезно, а в другом пренебрегла этими же самыми угрозами?

При полной видимости сотрудничества со следствием была ли она до конца искренней?

Ей же даже руки клейкой лентой замотали, чтобы она не вздумала нарушить свое торжественное обещание, так нет же, она исхитрилась связанными руками открыть входную дверь и, выйдя на площадку, лбом нажать кнопку звонка в соседнюю квартиру. После этого она отдала соседке плачущего ребенка и вызвала милицию по телефону, что ей делать было категорически запрещено.

Адвокаты Инюхина, Карташевского и Дурынина настоятельно требовали от гражданки Пекарской дать суду не двусмысленный, а ясный ответ: верила ли она в реальность угроз со стороны их подзащитных? Почему в одном случае она как бы поверила и собственноручно отдала деньги и изделия из желтого металла, а через десять минут после ухода подзащитных из ее квартиры угрозами пренебрегла и вызвала милицию?

Где же она говорит правду?

Не вводит ли она суд в заблуждение?

Но еще лучше повели себя на следствии и в суде Инюхин, Карташевский и Дурынин. Они тоже единодушно показали, и на предварительном следствии, и в ходе судебного разбирательства, дескать, с Наташей познакомились в пивбаре «Комсомол», знают, что ее зовут Настей и что она учится в Братске в Иркутском филиале Московского учетно-коммерческого университета. На запрос суда последовал неожиданный ответ: дескать, такого института в г. Братске нет, как нет его в Иркутске, впрочем, как и в Москве, а потому и предоставить информацию о студентке второго курса такой-то и такой попросту некому.

Решение Наташи уехать куда подальше после ареста Инюхина, Карташевского и Дурынина было верным. Верным было и желание оказаться в городе Святого Петра, в этом великолепном, если смотреть издали, стоге сена, где легко затеряется не то что иголка, но и вещица покрупней.

Наташу объявили во всероссийский розыск. Ее миловидное приветливое лицо, воссозданное фотороботом с подсказки потерпевшей Пекарской и довольно точно воспроизведенное, стали помещать в листках МВД под рубрикой «Разыскиваются». Листки эти висели в людных местах, в том числе и на Московском вокзале, откуда уезжала на промысел Наталья Евгеньевна Морохова, получившая в своем кругу за удачливость и маневренность кличку Дрезина.

В дальний путь ее сопровождал облаченный в адмиральскую форму, также находившийся в федеральном розыске Костя-Жмых, прозванный так за черствость души и за патологическую жадность, сочетавшуюся с дерзостью, смелостью и склонностью к насилию.

Наташа шла по перрону и садилась в поезд Санкт-Петербург – Мурманск в скверном настроении вовсе не потому, что находилась во всероссийском розыске, и не потому, что билет был куплен на украденный в Москве паспорт.

Очень трудно объяснить, да и не всем дано понять, как у опытных вагонных аферистов, мошенников со стажем и у профессиональных воров развивается способность чувствовать опасность, казалось бы, без каких-либо к тому реальных оснований.

Может быть, это уже что-то сродни профессиональной интуиции?

А почему бы и нет?..

Вроде бы у человека все идет путем.

На небольшой какой-нибудь станциюшке в хорошую глухую пору, часика этак в три-четыре утра, раздвинул «суфле», эластичный переход между вагонами, втиснулся, не оборвав пуговиц, убедился, что проводники дремлют, в пустых коридорах убаюкивающей чечеткой постукивают ночные колеса, – работай! Что тебе еще надо!? Вот и дверка в беспечное купе чуть приоткрыта, то ли душно стало путешественникам, то ли после ночного похода в туалет кто-то забыл спросонья как следует закрыться, и в приоткрытую щель можно слышать переливчатый квартет храпунов…

Ну?..

Работай же!..

Но вор верит только себе, только своему чувству, и никакие призывы и агитация, обращенные к серьезному ворюге, действия иметь не будут. И он прав. Сидеть, в конечном счете, ему, а не тем, кто подсказывал, вдохновлял и рисовал широкие перспективы…

Необъяснимо возникшее чувство не обмануло на этот раз Наташу.

И откуда ей было знать, что на похищенный в Москве, мало их там теряют и крадут, и приобретенный Наташей за пятьсот рублей паспорт уже была дана ориентировка МР-51 из С-З УВДТ, то есть из Управления внутренних дел на транспорте. И если бы сопровождавшие маршрут и обеспечивающие покой и безопасность пассажиров сержант милиции Проплетин и рядовой Маршевский не оказались бы так увлечены иностранцем Гурамалиевым, с которого по праву желали снять «бакшиш», и с чуть большим вниманием и усердием отнеслись бы к своим прямым обязанностям, у Наташи неприятности могли бы начаться еще на перроне.