Михаил Кураев - Другие люди

– Если мы хотим двигать мелкую промышленность, а в нашей ситуации это жизненно необходимо… – Алдымов смотрел в глаза женщине, интересующейся позицией Смилги, и вся праздничная бутафория первомайской площади увяла от этого света. Алдымов даже испугался, что интерес к Смилге у дамы неглубокий и может пропасть, поэтому поспешил с разъяснением. – Смилгу пугает то, что мелкая промышленность уходит из рук государства. Так и слава богу, что уходит. Зачем государству тащить этот обоз мелочевки! Впрочем, куда же она уходит? Она остается, во-первых, в виде налогов, во-вторых, это рост товарной массы. А Смилга что предлагает? Давайте ее подчиним государству. А потом поглотим. Поглотить – это же тормоз получается… Простите, как вас зовут? Я не представился. Алдымов. Губплан.

– Странное имя, – улыбнулась дама.

– Почему странное? – не понял Алдымов.

– Алдымов. Губплан? – повторила женщина.

– Да, действительно… Простите… – «Что со мной? Я, кажется, смешон», удивился Алдымов, на секунду увидев себя со стороны. – Мы уже становимся частью нашей работы. А зовут меня Алексей Кириллович.

– Серафима Прокофьевна. С праздником вас, Алексей Кириллович.

Алдымов приложил руку к груди и с легким поклоном ответил: «И вас с праздником…»

Так и начался праздник, которому отпущено было тринадцать лет, шесть месяцев и двадцать дней.

Когда в первый же день знакомства Алдымов узнал о том, что Серафима Прокофьевна работает акушеркой, он принял эту весть как свидетельство верности его чувств, его ощущений… Именно такие руки, именно такая улыбка, именно такое создание должно первым принимать в мир входящего, еще беспомощного и беззащитного нового жителя Земли, будущее человечества.

Он сказал ей об этом.

Она рассмеялась:

– Иногда принимают не руки, а щипцы. Только знать вам это не положено.

И Алдымов тут же согласился, рождение – чудо и тайна, и не профанам об этом рассуждать.

....................................................

Оба были не молоды, и уже через три месяца после знакомства, в конце лета, Алексей Кириллович сделал Серафиме Прокофьевне предложение.

– Я и не знала, что вы старьевщик, – рассмеялась Серафима Прокофьевна.

– Я не старьевщик, я – антиквар! – объявил Алексей Кириллович.

– Удивляюсь, как вы до сих пор никого не нашли?

– Не там искал, или не то…

....................................................

– Сорок лет? Ты хорошо сохранился.

– Некогда было стареть.

– Ты чему смеешься?

– Боюсь быть счастливым. Говорят, счастье – губительно…

Составители исторических романов нынче находятся в положении значительно лучшем, чем их предшественники. Каждый, в меру своего любопытства, может воспользоваться примерами и отдаленными, и не столь отдаленными, с тем, чтобы не повторять ошибки, замеченные даже у самых наших авторитетных учителей.

Лучше всего примеры черпать в трагедиях.

Так, к примеру, Александр Сергеевич Пушкин поселил в известной трагедии своего дальнего родственника в Москву при жизни Бориса Годунова. А по правде-то говоря, не было в ту пору пушкинского пращура в Москве. Если уж все-таки по правде, то появился боярин Пушкин в Москве лишь после странной, что ни говори, смерти законного царя и по поручению первого, так и оставшегося не до конца разгаданного, Самозванца. То, что боярин был гонцом у Лжедмитрия, Пушкину, похоже, не льстило, потому и забыто. А в действительности внеочередной отважный претендент на русский престол, чей реальный портрет не разглядеть под многими слоями изображений, созданных историческими портретистами, доверил именно боярину Пушкину доставить его письмо к московскому народу. Никто от такой неточности не пострадал, стало быть, не на всякую правду спрос, и не во всяком месте.

Вот и еще раньше Уильям Шекспир, и тоже в трагедии, рассказывает о последних двух годах царствования малоизвестного Ричарда II. И как же не заметил великий сочинитель, что супруга короля Ричарда II, присутствующая у Шекспира на сцене, ко времени предъявленных публике событий, уже умерла, и, чтобы утешиться, вдовец даже поспешил обручиться с малолетней французской принцессой Изабеллой, дав согласие ждать свадьбы до ее совершеннолетия. Вот и Шекспир нарушил историческую правду, и снова от этого ни кто не пострадал, а зрители даже выиграли.

Авторитетные люди не настаивают на соблюдении строгой исторической буквы в сочинениях свободных жанров, но уклонение от исторической правды непременно рекомендуют возмещать чем-нибудь фантазическим. Тем же, кому не досталось смелости и умения образцовых выдумщиков, едва ли следует полагаться на свои способности к фантазиям, и потому все-таки лучше держаться исторической правды, тем более, что едва ли самые смелые вымыслы превзойдут невозможность жизни.

Саамы умели писать вчерашним снегом по летучему камню, мы так не умеем, у нас пишут проще.

«27 октября» 1938 г. Мною, Комендантом УНКВД ЛО ст. лейтенантом госбезопасности Поликарповым А.Р. на основании предписания за № 051 от «21» октября 1938 года приведен в исполнение приговор Особой Тройки НКВД ЛО в отношении АЛДЫМОВА Алексея Кирилловича.

Вышеуказанный осужденный РАССТРЕЛЯН.

Дата: 28 октября 1938 г.

№ 45/708.

Комендант УНКВД ЛО ст. лейтенант Поликарпов».

27-го исполнил, 28-го оформил документ.

Поскольку на один машинописный лист вмещались аккурат три «Акта», то документ, подтверждающий завершение жизненного пути Алексея Кирилловича, уместился на клочке в треть листа, впрочем, даже еще место осталось. Немного, но осталось. «Акт» исполнили на простой слегка шероховатой бумаге, что говорит и о некоторой простоте ведения дел, в конце концов, не в бумаге суть, а в подписи.

О старшем лейтенанте Поликарпове, Аркадии Романовиче, исполнившим приговор в отношении Алексея Кирилловича Алдымова, известно немного.

Надо думать, человек он был аккуратный и к выполнению своих обязанностей относился с надлежащей тщательностью, готовился загодя. Текст «Акта» заготовлен накануне, напечатан на машинке с черной лентой, а даты «27 октября», «28 октября» и «№ 45/708» впечатаны цветными знаками на другой машинке, оснащенной машинописной лентой голубого цвета. Надо еще заметить, что после первой даты текст «Акта» начинается с заглавной буквы, хотя красной строки нет: «Мною, Комендантом и т. д.»… Впрочем, можно увидеть и вовсе странные документы, подписанные не дрогнувшей рукой старшего лейтенанта Поликарпова: «…на основании предписания от «14» августа… приведен в исполнение «11» августа…» Какая уж тут аккуратность? Тут уже недогляд и тех, кто полученные от старшего лейтенанта рапортички собирал и направлял в Ленинградский областной комитет ВКП(б) т. Кузнецову А.А. Такой был порядок. Но люди рассуждали здраво. Дело сделано, расписка получена, куда надо представлена, а «11-го» сделано, или «14-го», какая, в сущности, разница, во вторник или в пятницу. Никому от этого ни тепло, ни холодно.