Ирина Солоненко - Извилистая тропа

– Не понимаю, причём тут я?

– Это твой отец убил моего сына.

– Это неправда! Я вам не верю! – Ева начала плакать пуще, чем когда узнала о смерти Алексея.

– Зачем вы меня преследуете и говорите такие ужасные вещи о моём отце? Да, он тоже сидит за убийство, но он невиновен, и его скоро выпустят на свободу.

– Поверь, я бы хотел, чтобы ты оказалась права. Но мой сын мёртв, и твой отец тоже. Он попытался избежать наказания таким вот способом, но самое страшное наказание ждёт его на том свете. И этого не исправить. Я просто хотел встретиться с дочерью человека, которого ненавижу. Единственное, что ему удалось, это испортить тебе жизнь.

Тут его глаза стали злыми, дикими, будто ему так и хотелось заставить её заплатить за это. Он накинул плащ и безмолвно исчез.

– Он невиновен. Я это знаю. Он невиновен. Подождите! – крикнула Ева вслед Трофиму.

Она стояла возле кромки воды и пыталась понять всё происходящее с ней за этот короткий промежуток времени. То, что отец мёртв, просто убило её, и Ева уже ничего не соображала. Как можно было подумать о её отце вот такое? Ведь тот, кто его знал, ничего плохого от него не видел, не то, что не слышал. А теперь весь мир против неё. Что было пережить этот суд, оскорбления и плевки! А ещё завтрашний день… одни похороны, потом надо что-то решать с похоронами отца. Нужно переубедить маму, но что толку говорить с ней об этом. Она же просто сдалась, поверила в эти сплетни, в преступление, которое сделал не он. А еще эти обвинения со стороны Трофима. Да, его можно понять. Он потерял сына, и ему простительно такое отношение к ней. Только в чём же она виновата? В том, что она дочь убийцы? Папа взял на себя чужое преступление, и причина становится более ясной. Кто-то действительно заставил его это сделать. Зачем же он покончил жизнь самоубийством? Скорее всего, ему помогли сделать это. Он – тот, кто так любил жизнь, не мог оборвать её, просто не посмел бы этого сделать, не лишил бы себя удовольствия поймать настоящего убийцу.

– Тогда я сделаю это за тебя, папа! – пообещала себе Ева.

Она долго не могла прийти в себя. Ева то и дело плакала без остановки, всхлипывала, вытирала нос платком, растерев его до красноты. Потом пошла на автобусную остановку, и как только транспорт остановился, быстро вскочила в него.

Девушка словно постарела на десять лет от этих событий, ничего не видела вокруг себя. Вот если бы Алексей рассказал ей, что ему удалось узнать об этой истории. Её отец написал ему письмо. Значит, был там у него кто-то свой, раз ему удалось это сделать.

Молодой человек подсел рядом с ней. Оказалось, в автобусе не было больше свободных мест, кроме одного возле неё.

Тот, видимо, был служителем церкви. Ему было лет двадцать. Он был очень красив, молод, хорошего телосложения; лицо такое светлое и открытое, в голубых глазах – чистый взгляд, и аккуратная борода.

Это было лицо церкви или монастыря, ей всё одно, но с той минуты, как он сел рядом, ей стало как-то спокойнее на душе, словно он поддерживал её мысленно.

– Вы слышали, кто-то напал на Николая. Он забыл запереть свой дом на ключ, – проговорил голос в задних рядах.

– А что забрали? – спросила пожилая женщина.

– Все деньги и драгоценности. Да и это не главное. Через два дня такое же произошло в соседней деревне. Похоже, нужно быть предельно осторожными.

– А вот у нас произошло убийство. Этот парень, которого убили, говорят, был ещё совсем молодой, лет восемнадцать.

– Ах, Ольга, это же давно произошло. Нашла о чём вспоминать. Я знала Антона с малых лет. Его родители были очень порядочными людьми. Если спросишь меня, я не верю в его виновность. Он один из самых богатых людей посёлка, вернее был им, пока его не разорили, а потом не посадили в тюрьму.

– Ну, если это так, то все преступники по ошибке сидят в тюрьмах, – хихикнула другая женщина.

– Не нужно верить слухам. Его дочь окончила школу с золотой медалью, гордость школы.

– И что с того! Дочь за отца не отвечает, – утвердила Ефросинья, кинув на Ольгу озлобленный взгляд.

– Я тоже хорошо знаю эту семью. Если ты такая умная, что же ты не поддержала свою подругу?

– У каждого свои мухи в голове. Я была неправа и собираюсь поддержать девочку.

– Этот дом все обходят стороной. С тобой никто не станет больше общаться после этого. Ты понимаешь?

– А мне всё равно. Когда Светлана помогала с похоронами твоей матери, ты вроде бы была другого о ней мнения, а теперь, когда человек начал пить с горя, ты отошла в сторону.

Ефросинья опустила голову, будто почувствовала на мгновение вину, потом поправила свой платок, отодвинула корзину и отвернула голову в сторону.

– А это разве не дочь Антона? – указала она глазами на молодую девушку.

– Тише, не кричи так. Девушка и так настрадалась, – тихо произнесла Ольга, заметив, как Ефросинья вытаращила глаза на бедное создание, которое съёжившись и опустившись пониже, старалось стать неприметней.

Ева набросила на голову платок, только это не помогало ей скрыться от ужасающих и обвиняющих взглядов.

Молодой человек вышел на остановке, и Еву протрусило ещё несколько вёрст до деревни. Она смотрела, как автобус петляет между деревушками, и на окне появлялись первые капли дождя. Никто не видел её плача и не слышал биение её сердца, разрывавшегося от нанесенного унижения. И в ту минуту она дала себе обещание, что даже если ей понадобится вечность, она снимет этот позор со своей семьи, иначе ей просто не выжить в этом ужасном мире.

В доме всё пропахло дымом. Может оттого, что сама Ева не курила, она и не любила этот едкий запах, и после того, как мать брала сигареты в местном магазине, девушка пыталась спрятать их подальше, пока та спала. Но во время её отсутствия матери удавалось перерыть весь дом, где вскоре уже было не найти ни одного потайного места, куда бы та не заглянула, чтобы насладиться сигаретой.

Светлана спала мёртвым сном, видимо заснула с зажжённой сигаретой. Окурок, наверно, упал на махровое покрывало, и оно едва не сгорело.

– Мама, ты сошла с ума! – крикнула Ева, схватив ведро с водой из ванной комнаты, и потушила тлеющее покрывало.

– А, пришла, наконец-то! А твой дорогой папочка сегодня скончался и оставил нас одних. Весело, не так ли?

Светлана поднялась и метнула на пол фото мужа, разбросала деревянные статуэтки, сделанные им еще в молодости, будто это могло помочь ей выпустить пар. На ковре остались осколки вазы, тут же посредине этого хаоса, сидя на корточках, она пыталась дотянуться до бутылки водки, закатившейся за диван.

От бутылки остались только осколки. Они дополнили общую картину зала. Похоже, потребуется время, чтобы очистить комнату от стекла.

– Нет, нет, больше не буду пить, мой дорогой супруг, – бредила Светлана, пытаясь выхватить савок у своей дочери.