Ирина Солоненко - Извилистая тропа

– Я сама, Ева. Я сама, – повторяла она.

– Ты еле держишься на ногах. Мама, прошу тебя, нужно устроить папины похороны.

– Нет, не будет никаких похорон. Зароем его как собаку в землю. Я его ненавижу, – кричала она всё громче и громче, и даже, если кто из соседей слышал бы стоны, то не решился бы зайти в дом к жене убийцы.

Светлана выпила чай с мелиссой, держалась за голову и не успокаивалась ни на минуту. Еве стало ясно, что плачет она не потому, что папа погиб, а потому, как сгубил их жизни. Девушка развернула пакет и вытащила несколько пирожных. Мать не ела целый день, и её состояние становилось очень критическим. Начатая бутылка, стоявшая за диваном, говорила о том, что она таки нашла деньги под матрасом, пошла в магазин и приобрела эту мерзость снова. И она не будет оправдывать её поступок. Сегодня кто-то умер, завтра родится. Так это никогда не прекратится.

– Мама, вернёмся к нашему разговору. Я завтра пойду в церковь и попрошу помолиться за успокоение души твоего мужа и моего отца.

– Не смей, слышишь меня, не делай этого, – прикрикнула Светлана, охрипшим голосом.

– Но, мама, так положено. Тело отца доставят через два дня. Мы должны его похоронить. Мы можем не ходить на его могилу. За это нас никто не осудит, но если мы его не похороним, то станут чесать языками, и не в нашу с тобой пользу.

– Мы ещё долго будем на слуху, так что привыкай, дочь.

В посёлке через два дня был похоронен убийца и самоубийца в одном лице. Молодой служитель церкви прочитал небольшую молитву, и на этом похоронная процессия была завершена. Светлана не пролила ни одной слезинки по этому человеку; Ева напротив, дала волю эмоциям.

После похорон Алексея в ней осталось так мало слёз, но она любила своего отца и была единственным человеком, который не верил в его самоубийство. Никто не пришёл проводить его в последний путь, ни его мнимые друзья, знающие его при жизни, никто, кроме неё одной, кто видел всё того же любящего отца, который выстроил небольшую империю и жил как честный, порядочный человек. Ей было сложно понять, кого она оплакивала больше: любимого человека или отца. В этот момент ей вообще казалось, что через несколько минут снова зазвонит будильник, и она проснётся от этого долгого кошмарного сновидения.

Ева опустилась на колени, положила свежий букет цветов, розы покрыли чёрную землю могилы. Её волосы смочил проливной дождь, который разыгрался не вовремя. Пальцы коснулись этого места, и пусть она не верит в жизнь после смерти, в секунду ей так захотелось, чтобы это было так, что всё-таки душа существует, и у человека есть этот второй шанс, который так категорично отрицался её отцом, этим сильным, идущим смело по жизни, человеком.

Она опустилась на землю, и ей казалось, что земля окрасилась в багровый цвет, трава стала чёрной и безжизненной, потом проговорила:

– Я люблю тебя, папочка, и знай, есть на земле один человечек, который никогда не забудет о тебе. Я буду тебя навещать. Я не прощаюсь, папа. Я ещё вернусь.

Месть.

Однажды летним вечером, выйдя за ворота своего дома, можно было ещё заметить догорающий костёр, пламя которого безжалостно поглощало всё – боль, печаль, несбыточные мечты Светланы. На угасающем пепле лежали кусочки сожжённых фотографий. Так на заднем дворе двое убитых горем людей пытались избавиться от прошлых воспоминаний.

Осталась последняя коробка, в который были рисунки, старые отрывки воспоминаний из жизни Светланы, которые грузом легли на плечи, поэтому, по-видимому, она не сразу и вспомнила, куда положила все эти вещи. А когда нашла и открыла, опустилась на зелёную траву и зарыдала, будто это был первый снимок, первое письмо, или первое признание в любви.

В этот миг перед глазами было слишком много: много хорошего, но и невыносимо много плохого.

– Мама, давай я помогу! – вскочила Ева на ноги, взяв первое, что попалось под руку.

Впервые Ева сидела с ней вот так рядышком, плечом к плечу. От неё не пахло спиртным; руки, правда, немного дрожали, и лицо осунулось, а глаза уставшие и пустые. Но смерть мужа будто бы заставила её вновь вспомнить, что жизнь ещё не закончена.

– Мама, я очень тебя люблю. Я хочу, чтоб ты всегда это помнила и никогда не сомневалась, – вдруг вырвались слова Евы.

– Я знаю, дорогая. Да, досталось же тебе по жизни! Мать алкоголичка, отец убийца, – проговорила Светлана, уронив одну слезу.

– Не говори так, мама. Папа не убийца, и я собираюсь это доказать. Ещё не знаю, как и когда, но я это сделаю. Верь мне!

В этот вечер Ева прочитала любовные письма отца к матери. Покончив с этим, они вернулись в свой дом, навели немного уют, приготовили курицу с яблоками и открыли банку вишневого компота. Ева хотела видеть маму именно такой, как сегодня, смело идущей вперёд.

Ева легла и уткнулась в одеяло. Ей так хотелось, чтобы это не оказалось лишь невыполнимым обещанием матери, вспышкой, которая к утру снова погаснет. Ведь она не раз пыталась бросить пить, но до сих пор не смогла этого сделать.

Как Ева боялась поверить в обещание матери, боялась лелеять мысль о том, что она больше не сорвётся. И если этого не произойдёт, то опять будет больно, слишком больно, как в тот момент, когда её рука потянулась снова к бутылке водки; больно от ощущения того, что если маме не удастся справиться самой, то она останется совсем одна на белом свете.

И Ева мечтала, как тогда, когда она первый раз попросила небеса о помощи. Да, и ей подарили эту книгу с золотистой обложкой, внутри множество картинок, которые говорили ей, что всё возможно, если этого захотеть. А это чудное голубое платье, привезённое отцом из города, стало для Евы подтверждением того, что там, в голубизне, куда были направлены её мечты, кто-то записывает её пожелания и исполняет их. Только ей больше не десять, и она разучилась мечтать, а верила в рок судьбы.

Утренние петухи разбудили её ровно в пять. Ева открыла глаза, встала с постели и подошла к окну. Осенний запах сада был всё таким же, а ей казалось, что она находится в отдалённом месте, где за окном растут кусты белых роз, а рядом стоит всадник на своём белом скакуне с букетом цветов. Да, по-видимому, она ещё не проснулась. Деньки выдались не из лёгких, но она всё не могла оторваться от красоты, которая вуалью покрыла дом на окраине деревни. Этот осенний запах! Виноградные кусты нависают над крышей дома, в долине видны чёрные сухие поля подсолнечника, отцвёл ковыль. В это время года долины и холмы больше похожи на пустыню, где ничего не растёт, всё выжжено солнцем, всё живое будто вымерло, а вместе с тем это дополняло неприятные воспоминания Евы, и ей захотелось, чтобы быстрее пролетело время, и поскорее наступила весна.