Cathie Cayros - История моей глупости

Да, в Севилье осень 2008 года, а я возвращаюсь в Москву в осень 1967-го.

После моего провала на вступительных экзаменах в медицинский институт Людмила, моя новая подруга, посоветовала мне пойти работать на кафедру медицинского факультета. Она была в хороших отношениях с руководством кафедры, попросила за меня, и ей не отказали.

Людмила была красавицей, и мужчины влюблялись в неё с первого взгляда. Я смотрела на неё с восхищением: весёлая и умная, с точёной фигурой и роскошными чёрными волосами. Она была старше меня лет на пять, но мне казалось, что на все десять. Вскоре я поняла, почему.

Любовь – вот что делало подругу старше и придавало ей такое очарование. Несчастливая любовь, хотя теперь я знаю, что нет несчастливой любви. Любовь – всегда счастье! А какой у неё век, никто не знает. Любовь оставляет след на всю жизнь, особенно первая, с ней нельзя бороться, надо принимать и радоваться, даже несмотря на боль и разочарование. Это как самый ценный бриллиант в нашей жизни, храни её в своих тайниках, вытаскивая на свет время от времени, вспоминая и любуясь неповторимостью чувств: радости, тревоги, восторга и истинного наслаждения, эмоциональных сильных переживаний, которые только ярче разжигали костёр любви.

Но тогда я всего этого ещё не знала, слушала Людмилу с интересом и очень за неё переживала. Она работала на кафедре университета и ушла с работы год назад. Вернее было сказать, её попросили уйти.

Это были годы коммунизма, диктатуры и властной системы, строгого наблюдения, отслеживания и наказания за любую связь с иностранцем. В те годы за это можно было поплатиться не только репутацией, но и работой и учёбой.

А она влюбилась в иностранного студента из Алжира – высокого, красивого, обаятельного юношу, покорившего её сердце. И он тоже отвечал ей взаимностью.

Они не скрывали своих чувств, они были счастливы! Но система думала по-другому. Она комсомолка, как могла позволить себе любить иностранца – позор! В институте был отдел, который чётко следил за дисциплиной студентов и сотрудников, за их «моральной устойчивостью». Это им было дано право на оценку, что такое хорошо и что такое плохо в человеческих отношениях.

Людмила понимала, что встала на тропу войны c государственной системой, и была готова к испытаниям, она бы выдержала всё ради любимого, она не из робкого десятка. Её поведение, её красота, её весёлый нрав, её искренность к возлюбленному не могли испортить морального облика. Она ушла из университета. Но на этом проблемы Людмилы только начинались, вскоре она получила известие, которое навсегда изменило её жизнь. Возлюбленный Людмилы после каникул вернулся в Москву уже женатым человеком, так как выполнил волю своих родителей, женившись на невесте по их выбору. Они не хотели иметь в своей семье русскую невестку, и их решение было непреклонным. Так Людмила рассталась со своим любимым!

Вот какое условие она поставила мне:

«Дай слово, что ты никогда не полюбишь иностранного студента».

«И это всё? – обрадовалась я. – Так просто?» Разумеется, я дала слово, что никогда не полюблю иностранного студента! Я была очень активной девочкой, комсомолкой, к чему мне какой-то иностранец. Я должна поступать в институт, учиться, строить свою будущую жизнь. Я обещала Людмиле: этого не произойдёт!..

Университет меня поразил! Необычным казалось всё: само здание, вестибюль, лестницы, коридоры и особенно разнообразие студенческих лиц. Где ещё в одном месте встретишь столько различных национальностей. Сразу не разобраться, откуда эти студенты, может, из арабских стран, а те – может, из Латинской Америки, Африки или Азии. Университет наш молодой, был основан в шестидесятых годах, но в нём были собраны лучшие специалисты и преподаватели того времени. Это был элитный, престижный вуз, после его окончания специалисты, как правило, работали за рубежом, поэтому желающих поступить в него было много. Но это было непросто, конкурс бешеный, самых сильных студентов набирали по всей стране через комитеты комсомола. Как говорили, выбирали достойных, но об этом можно только догадываться.

В первый день я успевала только крутить головой в разные стороны и удивляться, так всё было непривычно и интересно, совсем нетипичным для того времени. Надо сказать, что и я тоже привлекала внимание студентов: светлые длинные волосы, выразительные глаза, стройная и высокая девушка. Проходя по коридорам университета, встречала восторженные взгляды.

Я не сразу отыскала кафедру медицинского факультета, пришлось обратиться за помощью. Ребят, желавших мне помочь, оказалось немало. Всех интересовало, кто я – новая студентка? Почему они меня не знают? Сотрудница кафедры – o, здорово! Беседы завязывались легко и свободно, мне это нравилось.

Помог мне сориентироваться русский студент-физик по имени Андрей, кафедра находилась в другом крыле здания, мы шли по длинному узкому коридору, потом несколько раз спускались по лестнице, у меня возникло ощущение, что она где-то под землёй. Кафедра располагала несколькими кабинетами и большим залом для занятий со студентами. Все основные кабинеты, экспериментальная лаборатория и даже небольшой виварий помещались в подвале, где не было окон и пахло животными. Внизу было многолюдно, основной состав кафедры находился здесь, царила творческая обстановка, шумно обсуждались результаты экспериментов, шли горячие споры, а в споре, как известно, рождается истина. Специалисты кафедры – молодые учёные, аспиранты и студенты проводили бо́льшую часть своего времени здесь, кафедра была их жизнью, они любили её. Это были молодые привлекательные мужчины чуть за тридцать, но мне в мои двадцать они казались старыми, и я не обратила на них особого внимания.

Людмила ждала меня наверху, в кабинете доцента кафедры. Там же находились три женщины, все очень разные. Подруга представила нас. Самая обаятельная – Анна Владимировна, лет сорока пяти, светлые волосы, привлекательная улыбка, стильно одета, это я понимала сразу. Она тоже заметила, что я разбираюсь в моде, и тем самым я заслужила её внимание. Другая – Мария Александровна, достаточно полная, очень уверенная в себе, с чёрными волосами, короткой стрижкой, совершенно не обращавшая внимание на стиль одежды, зато в ней чувствовались власть и снисхождение к окружающим. Она хотела казаться всем доброй и снисходительной. Но, как выяснилось потом, она была просто равнодушным человеком, очень обеспеченным для того времени и с большими связями наверху. Она всегда делала вид, что готова помогать всем. и все в это верили и обожали её. Третья – Ирина Викторовна, маленькая и невзрачная, показалась мне вначале серой мышкой. Внешне совсем непривлекательная, но, как я убедилась потом, очень упёртая и чётко знавшая, что надо делать и чего надо добиваться любым путём. Ох, как много она выпила моей крови, но об этом потом.