Cathie Cayros - История моей глупости

Однажды в конце дня ко мне зашёл Мигель, он уже взял за правило стоять, прислонившись к дверному косяку, и смотреть, чем я занимаюсь. Наблюдая за ним краем глаза, я ничего не говорила, продолжала заниматься своим делом, пусть разглядывает, если ему так хочется, но где-то глубоко внутри меня зарождалось предательское чувство, которому трудно было дать определение. Я не могла понять, что в этом человеке может мне нравиться. Он никак не соответствовал моим представлениям об идеальном мужчине, наоборот, в нём собраны все отрицательные качества, которые только можно представить. Женат: обращать внимание на женатых мужчин – полная глупость, и это никак не сочеталось с моими моральными принципами. Иностранец – что может принести только неприятности в мою жизнь и разрушить все мои планы на будущее. А его рост – он почти такого же роста, как и я. Нет ни одного плюса в его пользу! Нет, есть! Ум – это главное качество мужчины! Мигель умён, по глазам видно. «Все, хватит думать о нем. Этот мужчина не для меня, и точка!»

Легко сказать, а вот сделать было гораздо сложнее! Так началась моя внутренняя борьба, в которой я проигрывала самой себе.

С Мигелем мы встречались на кафедре почти каждый день и учились общаться.

Он заглядывал в мой кабинет каждый раз, находя для этого новый предлог: то ему нужно что-то для практических занятий, то для его экспериментов, и это обязательно должно лежать в моём шкафу. Он придумывал разные темы для общения, я всегда старалась ему помочь, но никогда сама не проявляла активности. У него уже вошло в привычку наблюдать за моей работой и ничего не говорить. На кафедре был ещё один лаборант, его звали Николай, с которым мы непосредственно работали над практическими занятиями. Сейчас он мне передавал свои обязанности, так как в новом году должен был поступать в университет. Николай уже мало вникал в свою работу, его поступление было предопределено, и все, что его занимало, – это общественная работа, которая и способствовала поступлению на учёбу. Он был неплохим парнем, но весьма безответственным. Мигель его очень раздражал, он никак не мог понять, почему именно мы должны ему помогать.

– Опять явился, всё ходит и ходит, – ворчал Николай.

Он даже не догадывался, почему Мигель ходит к нам за помощью. И это было хорошо, иначе не избежать нам пересудов на пустом месте.

Я и сама отгоняла от себя мысли, будто знаю, почему Мигель так часто обращается ко мне за помощью. Объясняя это так, что ему просто приятно разговаривать с нами, у нас весело, мы много смеёмся, всегда кто-то приходит, и мы ведём интересные беседы. Но вот почему он всегда появлялся, когда я оставалась одна, и молча наблюдал за моей работой, я могла объяснить только одним: его всё время тянуло ко мне. Как и меня к нему, но признаться себе в этом было невозможно.

Вот такую бессознательную игру мы вели друг с другом, не осознавая этого и всё больше погружаясь в неизбежность происходящего.

На кафедре был студенческий научный кружок, его вёл Вячеслав Алексеевич, один из сотрудников, – Вячиком звали его студенты. Самой обычной, неприметной внешности, невысокого роста, худощав, с редкими седеющими волосами, он был человеком, увлечённым своим делом, добрым и общительным. Любил заниматься со студентами, каждый раз придумывал новые интересные темы для обсуждения и реализации задуманного. Кружок посещало не очень много студентов, зато они были самыми любознательными и пытливыми учениками. Мигель был помощником Вячика, а я организовывала всё необходимое для работы кружка.

Вячик решил, что нам нужно сделать пересадку сердца собаке! Да, никак не меньше! В то время только что провели первую пересадку сердца человеку в Южной Африке, операция прошла удачно, и тема была актуальной.

Это был процесс длительной подготовки к предстоящей операции, как и процесс нашей совместной работы с Мигелем. Будто весь мир сговорился, чтобы мы всё чаще и чаще находились вместе. Случайные взгляды становились более выразительными, случайные прикосновения возникали постоянно, это возбуждало и отталкивало одновременно. Я по-прежнему не хотела признаться себе в своих чувствах и все время твердила: это не так, мне только кажется и не надо придумывать то, чего нет. Это невозможно и останется невозможным. Как трудно быть оппонентом самой себе! Я говорила «нет!».

А сделала с точностью наоборот, потому что у жизни на нас были другие планы. И сколько бы мы ни сопротивлялись, а неизбежное – вот оно, рядом.

Наступил день, когда мы все собрались на заседание кружка для проведения такой серьёзной операции на сердце собаки.

Хочу сделать маленькое отступление и попросить прощения у всех животных, с которым мне приходилось работать. Я очень люблю собак, я даже взяла собаку из вивария, прекрасную маленькую спаниельку, у которой не заросло верхнее нёбо, и она не могла самостоятельно кушать, приходилось кормить её через соску. Я очень к ней привязалась, ухаживала за ней, и она выросла прекрасной, красивой собакой, преданной и ласковой, нёбо у неё заросло и аппетит был отменный. Когда мы проводили операции на животных, то цели и задачи, которые стояли перед нами в эксперименте, не позволяли нам думать о жалости к ним. Мы так были увлечены и преданы делу, которым занимались, что забывали об их жизни. Я сейчас очень сожалею об этом. В моей жизни всегда были и есть собаки, в настоящий момент их три: две маленькие таксы и один пудель. Они замечательные, я всегда забочусь о них, люблю их, и они отдают мне свою любовь.

Но вернёмся в день нашей операции. Ребята долго обсуждали тему операции, как и зачем они её проводят, все физиологические параметры, этапы операции, осложнения. Работа кипела, я была очень гордой, что участвовала в ней.

Операция началась, и я старалась ассистировать, как меня учили. Мигель всё время обращался ко мне, они с Вячиком были хирургами, и я чётко выполняла их указания. Трудно передать эмоциональный фон всего этого процесса, но мы очень старались, чтобы операция прошла удачно и собака осталась живой. На что, как я сейчас понимаю, у нас не было никаких шансов. Когда всё закончилось и собака с пересаженным сердцем прожила всего два часа, нашим переживаниям не было конца, мы были расстроены. Настроение испортилось, и все стали расходиться. Я осталась навести порядок в операционной, но слёзы разочарования никак не могла унять. Мигель остался мне помочь. Вячик тоже ушёл, и мы остались вдвоём. Он подошёл ко мне и стал что-то говорить, я не сразу поняла, что он говорит, думала, он меня успокаивает, а он твердил:

– Ничего не могу с собой поделать, с того самого дня, как мы встретились, я всё время думаю о тебе. Я хорошо понимаю, что у меня нет на это права, но это выше моих сил, ты занимаешь все мои мысли.